Борис Иванович Кудрин:
Технетика: новая парадигма философии техники. Третья научная картина мира

Введение

Для дифференциации отраслей с точки зрения экономического подъёма В. С. Черномырдин в одном из интервью применил термин «наличие достаточного технико-технологического и ресурсного потенциала». И далее: доходы от экспорта сырья необходимо «расходовать на технико-технологическую модернизацию производства». Как крупный хозяйственник и политик, он не использовал выражения «технический потенциал» или «технологический потенциал», потому что каждое из этих понятий обладает специфическими особенностями, характеризуя только одну сторону состояния промышленности (техника есть, а ноу-хау не освоено, как лезвия бритв на Электростали или жесть для баночного пива «Останкино»; известно и множество примеров обратных: технология разработана и внедрена, но нет ни техники, ни материала, которые позволяют реализовать данную технологию, обеспечивая выпуск продукции при приемлемой «экологии»). А ведь есть термин — «технетический», используемый в смысле, который имел в виду В. С. Черномырдин. Целью настоящей статьи и является — показать онтологические и гносеологические изменения, характеризующие нынешнее техническое, и, как следствие, необходимость изменения технического и экономического мышления, наконец, главное — возможность создания новой теории возникновения, существования и глобальной эволюции технического. И здесь неизбежно обращение к общим принципам бытия и познания.

Именно философия, по мнению Г. П. Щедровицкого (1997), «проделывает предварительную работу по формированию предметов научного исследования», когда «есть лишь область эмпирического материала, фиксирующего объект, и она должна из этой области эмпирического содержания «вытянуть» и сформировать предмет некоторой науки». Собрав обширнейшую статистику и выполнив сотни проектов, связанных со строительством и эксплуатацией объектов не только тяжёлой промышленности, я и поставил такую задачу — проделать «работу построения предмета науки» и предложить новую парадигму исследования технической реальности. Парадигма опирается на сущее ключевых понятий технического, каждое из которых — техника, технология, материалы, продукция, отходы — рассматривается и как единичное, и как общее в форме их сообществ — ценозов.

В этом случае утверждается (К. Митчем, 1995, пер. В. Г. Горохова), что «философия техники представляет собой попытку техников и инженеров (технариев — в моей терминологии) выработать некую философию своей сферы деятельности». Такая попытка, считается, и будет философия техники, взятая в «субъективном аспекте её возникновения». В то время, как философию техники «в объективном аспекте её возникновения … можно рассматривать как совокупность усилий учёных-гуманистов (так в переводе — БК) осмыслить технику серьёзно как предмет дисциплинарных рефлексий». В связи с этим, достаточно распространённым, убеждением следует отметить, что о философии техники говорят свыше 100 лет, но нельзя утверждать, что в России она уже сложилась как самодостаточная дисциплина; можно говорить (и проведённые конференции подтверждают это: постановка вопроса — 1971 год, введение терминологии и открытие закона информационного отбора датируется 1976 годом, развёрнутое описание законов техноэволюции — 1981 год, математическое описание ценозов и философия технетики — 1996, 1997, 1998 годы) лишь о становлении философии техники. Да она и не может сложиться, пока философы «не увидят» сущее ключевых понятий технической реальности, онтологическое и гносеологическое их различие.

Что касается актуальности проблемы и самой легитимности философии техники, то ещё Пол Т. Дурбин (1978) говорил о необходимости согласия «по двум основным пунктам: 1) существуют острейшие проблемы, связанные с техникой и нашей технической культурой, которые требуют философского осмысления; 2) большая часть из до сих пор написанного по этому поводу не отражает реального положения вещей, что делает ещё более настоятельной потребность участия в обсуждении профессиональных и серьёзных философов». Где они и кто это в России? — спрашивал и спрашиваю я.

Допущения и определения

Для дальнейшего примем, что человек может различать мёртвое (физическое), живое (биологическое), техническое (искусственное). Тем самым я, вслед за Анаксимандром, лишь делаю шаг, добавив к выделенным мёртвому и живому бытие техническое (не используя даже «лестницу существ», см. Аристотель. О частях животных. — М., 1937, с. 137). И констатирую, что на уровне «артефакта-организма» — «изделия-особи» (индивида, индивидуума) техническое может быть техническим мёртвым (материалы, комплектующие, запчасти, простейшие, по ГОСТ, изделия, излучения и поля), не делающим попыток противостоять второму закону термодинамики; техническим живым (органическим: штаммы микроорганизмов, гибриды растений, овечка Долли) и технико-техническим (технетическим), противодействующим локально росту энтропии и уже, подчеркнём, всегда (вместе с техническим мёртвым и техническим живым) образующим своеобразные сообщества слабо связанных и слабо взаимодействующих изделий — технические ценозы (речь далее не будет идти о несомненно появляющемся интеллектуально-техническом — «мыслящая и ощущающая машина», отражающем качественно усложнение изделия и его цефализацию).

Это, как будет показано далее, основа нового научного направления, позволяющего расширить возможности познания свойств объектов, являющихся элементарными ячейками производственной и социальной структуры общества. Речь идёт о техноценологических свойствах, зарождение которых хотя и уходит в глубь тысячелетий (см. работы научной школы Ю. Л. Щаповой), но которые стали лишь в ХХ веке определять политическое, экономическое, техническое, этическое и эстетическое поведение человечества. При таком подходе техноценоз это: завод, фабрика, комбинат, другие предприятия и иные объекты — организации, где человек коллективно реализует культурное, в том числе и производственное, предначертание; город или другая административная единица, где человек реализует свои индивидуальные биологические и социальные потребности (современное жильё — квартира или частный дом не новосёла и не бедняка, как оказалось, тоже является техническим ценозом). Очевидно, что именно технетическое считает «скорее проклятием», чем «скорее благом» увеличивающееся «ошеломляюще» (Х. Ленк, 1996) число молодых.

Мировая практика производства и потребления, закрепляемая договорами, повысила общность понятия «организация», введя, как обязательное, понимание, что промышленные, торговые и иные организации поставляют продукцию, предназначенную удовлетворить нужды и требования потребителей. Организация — общественная или частная компания, корпорация, фирма, предприятие, учреждение и их подразделения со своими функциями и руководством. Каждая организация-поставщик имеет дело с пятью группами заинтересованных лиц: заказчиками, служащими, владельцами, субпоставщиками, обществом. Продукция организации — любые документально установленные для поставки изделия или услуги (услуга — итог непосредственного взаимодействия поставщика и потребителя и внутренней деятельности поставщика по удовлетворению потребностей потребителя. Услуга, как и послепроектное обслуживание, есть атрибут техноценоза, порождение техноценологических свойств объектов ХХ века. Объёмы услуг велики, например, доход General Electric на 40 процентов складывается за счёт услуг, а ожидают — более 50 процентов. Это же относится и к IBM, и к большинству других компаний). Продукция — результат деятельности или процессов. Она может быть материальной (например, станок или переработанный материал), нематериальной (например, понятие, содержательная сторона сведения — данные счёта-фактуры или описание технологии) или их комбинацией.

Принимая эти понятия и эту терминологию (предлагаемую международными стандартами, в частности ИСО 9000, и являющуюся объективной реальностью, отражающей уровень технического знания к началу XXI века), можно говорить о новой парадигме технического восприятия мира, иной онтологии и эпистемологии технического. Мною имеется в виду, во-первых, ставшая всеобщей техническая реальность (свершившееся преобразование биосферы в техносферу) и невозможность выживания человека вне (и без) технического (многострадальная и заканчивающая жизнь космическая станция «Мир» — идеальный пример полностью технико-технического мира, отдельно выделенного техноценоза. На станции, кстати, обитает 140 видов микроорганизмов, 60 из них приспособились к жизни в космосе и перешли на взаимодействие исключительно с орбитальными синтетическими материалами, вызывая биоэрозию и биодеструкцию массовых деталей); во-вторых, происшедшее иерархическое усложнение вещного мира, технического мира, отразившееся в том, что человек сегодня выживает не при помощи отдельных орудий и продуктов своей деятельности (как в начале антропогенеза, когда создавалось только техническое мёртвое, классифицируемое обычно как орудийная техника).

Нынешнее поколение технического (а последующие — в ещё большей степени) существует лишь как частичка какого-то, зафиксированного во времени, техноценоза, неизмеримо большая часть которого создана до рождения живущих, и вложенная иерархия которых и образует техносферу планеты; в-третьих, глобальный эволюционизм технического диктует появление другого технического так, что каждая из единиц технического живого и технетического как особь переделывает окружающее в направлении, благоприятном для себя (как для вида). Встал вопрос о возможной смене антропоцентризма как мировоззрения на техноцентризм как систему взглядов.

Человек живёт, и всегда будет жить, в вещном мире (жизнь в виртуальном мире — пока метафора, а если уже и не метафора, то патология. Хотя в пределе, когда интеллектуально-технетическое переведёт человека в то положение, в котором находится сейчас по отношению к человеку собака, скажем, породистая, то виртуальная жизнь станет нормой, по крайней мере — для саранчёвого большинства), своеобразный каркас, натуральный капитал, осязаемую основу, неотъемлемую часть которого составляют техника, здания, сооружения (с позиций техноцентризма, в данном случае и моих, Санкт-Петербург это всего лишь навсего 19 тысяч зданий, а с позиций Роальда Мандельштама:

Запах камней и металла.

Острый, как волчьи клыки.

Помнишь? — в изгибе канала
Призрак забытой руки?
Видишь? — деревья на крыши
Позднее золото льют,
В Новой Голландии — слышишь?
Карлики листья куют.

…как наследие советского «уплотнения» «жилплощади» «подселением» — это ещё и 177477 официальных коммунальных квартир, где проживает, к их несчастью, 230 тысяч семей) — точнее, это материализованный облик нашей цивилизации, метафизика сегодняшнего. Здесь основное техника — активная часть производственных фондов (к сожалению, не для всех философов ясны очевидные для технариев различия в понятиях: машины, оборудование, устройства и средства, установки, сети и системы, комплекты и комплексы, аппараты и аппаратура, приборы. Или, например, видеотехника и аксессуары, оборудование и фурнитура, вооружение и военная техника; применительно к материалам, например, текстильные волокна делятся на натуральные, искусственные, синтетические).

Когда я говорю о всеобщности технической реальности, о преобразовании биосферы в техносферу, то исхожу из факта, что сегодня уже в любом природном земном (мёртвом и живом) могут быть обнаружены следы техногенного воздействия (а сам земной шарик, в результате человеческой деятельности, стал вращаться быстрее на малые, но измеримые доли секунды). Земля — планета и природный невозобновляемый объект, понимаемый и более узко — как место совместного нахождения людей, «естественной» флоры и фауны; техногенного мёртвого, живого, технико-технологического, или, в ещё более узком смысле, земля как почва 0,5–2,0 м, сознательно превращаемая в поля, пастбища, в урбанизированную территорию, а преимущественно «бессознательно» — заливаемая кислотными дождями и подвергаемая прочим проектируемым и непроектируемым антропогенным воздействиям. Поэтому сами «природные» образования стали технической реальностью.

Вот комментарий директора Института эпидемиологии В. Злобина: «Природные факторы сейчас куда меньше влияют на распространение таких болезней, как клещевой энцефалит, болезнь Лайма и бабезиоз, чем факторы антропогенные. Человек создал вокруг городов и посёлков условия для размножения клеща в огромных количествах. Садовые товарищества в тайге, захламлённый лес, бытовые отходы привлекают грызунов. В этих местах по захламлённым просекам бродят домашние животные — «корм» для клеща. От них насекомые перебираются на людей. Встречаются два потока, а результат — болезнь. В коренной здоровой тайге вы клеща почти не встретите — там нет для него условий».

Далее мной используется понятие «изделие» — любой предмет или набор предметов производства, подлежащих изготовлению на предприятии (виды изделий определены ЕСКД). Хотя под изделиями принято понимать лишь вещественные объекты производства, учитываемые в штуках (по Ожегову, изделие — вещь), но я применяю это понятие не только так, но и, что, правда, реже, максимально широко (по Далю — всё, что сделано, сработано руками, вещь, сделанная трудом и умением человека; также заводские, фабричные произведения). В этом общем случае к изделиям относятся отдельный технический объект (единица техники), отдельная технология, отдельный продукт (в виде и техники, и технологии, и материала, и собственно продукта — продукции, как совокупности продуктов производства) и отдельный отход или выброс, то есть отдельное экологическое воздействие.

По сложившейся практике, инженерной и административной, воздействие на природное физическое и живое биологическое рассматривается, если оно превосходит фоновое, точнее, предельно допустимую концентрацию ПДК, предельно допустимый выброс ПДВ или сброс ПДС загрязняющих веществ, предельно допустимую нагрузку на природную среду ПДН, предельно допустимый уровень ПДУ вредных воздействий любого характера: ведь всё живое и мёртвое на Земле уже несёт следы техногенного воздействия, и речь идёт лишь о нарушении согласованных технический условий и технологических инструкций (различных в разных странах). Воздействие приобрело планетарный характер, а экологические ограничения вышли на государственный уровень, скоро заработает система квот: в Киото (1997) страны-участницы конвенции ООН об изменении климата договорились ограничить уровень выбросов в атмосферу газов, создающих парниковый эффект — углекислоты, метана, закиси азота (концентрация этих газов удвоилась по сравнению с доиндустриальным периодом).

Большинство советских исследователей понимало под техникой «совокупность искусственно созданных средств деятельности людей». Ю. С. Мелещенко, приводя это определение А. А. Зворыкина, отмечал, что оно получило широкое распространение, и с ним перекликаются определения И. Я. Конфедератова, С. В. Шухардина, К. Тессмана, Г. В. Орлова, Г. В. Осипова, Г. Е. Смирновой, Э. М. Смирнова. Научно-техническая революция, многими условно отсчитываемая от 1948 года («Кибернетика» Н. Винера — одна из «книг века»), создала новую ситуацию и показала, что такое определение охватывает лишь часть технической реальности, не всю «технику». Это было замечено Ю. С. Мелещенко, который предложил расширенное определение. В практическом плане он включил в понятие «техника» понятие «технология», дал варианты классификации производственной и непроизводственной техники. Продолжая эту тенденцию, В. В. Чешев и Б. И. Иванов включили в «объект технических наук и материалы».

Что касается последних работ и определений техники, технического мира, технической реальности, техносферы, предложенных В. М. Розиным, И. Ф. Игнатьевой, А. В. Дахиным, В. А. Щуровым, Д. М. Федяевым, В. В. Никитаевым, И. А. Майзелем, В. Г. Гороховым, А. А. Ерофеевым, Б. И. Ивановым, Н. И. Ивановым, В. И. Кашперским, М. А. Квашниным, В. Е. Леоновым, В. Г. Недорезовым, то они заслуживают специального рассмотрения. Для меня важно, что все эти авторы исходят из того, что в отечественной литературе «доминирует традиция определения техники как материального средства производства», как «искусственной материальной системы».

Определяя технику «как совокупность искусственно создаваемых, совершенствуемых и используемых людьми материальных систем, основанных на целенаправленном применении материалов, процессов и законов природы, обладающих элементами и структурой, которые необходимы для того, чтобы эти системы могли функционировать в качестве материальных средств целесообразной (прежде всего трудовой и особенно производственной) деятельности людей, их активного общественного существования, активного воздействия на природу», Ю. С. Мелещенко, при рассмотрении техники «в самом общем виде», выделил, «когда она берётся в статике, три основных группы: а) орудийная техника; б) машинная техника; в) автоматическая техника». Две последние группы и образуют техноценозы, являясь технико-техническими (термин «технико-технологическое» здесь менее уместен).

Выше было сказано, что технико-техническое (технетическое) образует всегда техноценоз. Правильнее, конечно, что каждая единица нынешней техники попадает в уже сложившуюся техническую среду — в конкретный техноценоз, увеличивая, что очевидно, его состав количественно и, что совсем не очевидно, обогащая разнообразие (выстраивая структуру) в соответствии с закономерностями гиперболического Н-распределения (от hiperbola).

В качестве иллюстрации можно сравнить турбину Герона Александрийского (I в. до новой эры), предъявляемую единично, с современной энергетической паровой турбиной мощностью, превышающей 1000 МВт, 650⁰С, 35 Мн/м², не представимой в её «жизни» без громаднейшего технического окружения, вне техноценоза-электростанции (хотя её прародители по окружению близки к Герону: Парсонс, 1884; Лаваль, 1889). Отметим тонкость: турбина и её окружение (в пределах блока) при разбиении на отдельные механизмы (составляющие) образуют ценоз; если каждую турбину считать неделимым элементом-особью, то ценоз — вся страна, в которой 1828 турбин электростанций Минэнерго (1978) оказалось 298 видов.

Соглашаясь со спецификой технических наук (см. также работы Г. Н. Волкова, В. В. Самарина, В. П. Горячкина, А. И. Половинкина), убедительно доказанной ещё Ю. С. Мелещенко, с необходимостью уточнения понятия «техника», следует подчеркнуть, что такое уточнение, однако, не должно основываться на включении в него равноценных понятий технетики (технология, материалы, продукция, отходы), имеющих не меньшее гносеологическое и прикладное значение. Далее не будем рассматривать распространённое и очевидное применение второго значения, идущего от Античности — техника как деятельность высокого мастерства, профессионализм, высшее владение предметом: техника эндшпиля Петросяна, техника и артистизм Улановой. Наконец, техника — выражение, вытесняемое, заметим, сейчас из своей ниши становящимся всё более модным словом «технология», применяемым в глобальном смысле для «называния» всего технического, всего искусственного и «разумно» сделанного (впрочем, применение прилагательного «технический», как известно, не вызывает возражения). Такое широкое применение понятия «техника» характерно не только для советской философии, но и вообще для философов конца ХIX — середины ХХ веков (Бердяев, Хайдеггер, например). Сохраняются и устойчивые словосочетания: наука и техника, философия техники, эволюция техники и технологии.

Определим технику как часть технической реальности. Техника есть изделие или совокупность изделий таких, что каждое определено алгоритмически документом. Под изделием понимается предмет или совокупность предметов производства, основанного на той или иной технологии. Изделие — самостоятельно функционирующая дискретная единица, рассматриваемая далее как элементарная. Относить к изделиям доменную печь, цветной телевизор или считать их техноценозами (детекторный приёмник таковым не является) — достаточно дискуссионный вопрос. Скоро мы действительно, выражаясь словами «Эхо Москвы», получим «удар ниже пейджера», когда станем пользоваться переносным блоком (они уже созданы, но ещё дороги), совмещающим телефон, факс, аудио, видео, телевизор и радиоприёмник, фото- и видеокамеру, компьютер с выходом в Internet. Заманчиво, поставив модуль и уйдя на работу, посмотреть, как ребёнок без вас делает уроки, или отключить гриль, увидев степень готовности цыплёнка. Но остановимся ли мы на этом, дав власти и криминалу поистине неограниченные возможности для тотального контроля (не снившиеся Дж. Оруэллу в его «1984»). И не будет ли возможность общаться со всем миром означать конец обычному человеческому общению? Что родит кибертехнология? Тотальный универсализм? Штирлиц задурил весь Третий рейх. Верим ли мы в это, из года в год сопереживая иронии судьбы? Положительный герой, понятный конфликт, простые человеческие чувства, победа справедливости — «старые песни о главном». Или — роскошь и мелодраматическая ностальгия «Титаника», с его 11 номинациями и сборами свыше 1,4 миллиарда USD (при затратах 300 миллионов: показатель рентабельности, недостижимый для промышленности). Всё это, как и сериалы, планетная замкнутость на футболе — консолидирует саранчёвую касту, которая всё в большей степени сливается с масс-медиа и, в пределе, охватит 90 процентов живущих.

Технология есть, по C. Лему, «обусловленные состоянием знаний и общественной эффективностью способы достижения целей, поставленных обществом». Документ — материальный объект, содержащий закреплённую информацию (обычно при помощи какой-либо знаковой системы на специально выбранном материальном носителе) и предназначенный для её передачи и использования. Технология есть документально определённая совокупность применяемых для получения готовой продукции методов и процессов (включая контроль) обработки, изготовления, изменения состояния, свойств, формы материалов и изделий, а также приёмы, способы и операции, связанные с транспортировкой, складированием, хранением. Первая часть определения характеризует преимущественно физическое и/или химическое воздействия, необходимые для рождения изделия, вторая — пространственные перемещения (если не затрагивать вопроса изменений во времени, например, старения). А последнее время термин широко используется при описании общественных явлений и процессов, например, говорят: «социальные технологии», «политическая технология — доверие в голоса», «управленческие технологии».

Таким образом, техника образует каркас, структуру техноценозов, а технология обеспечивает процессы (и заключается в них) функционирования и отдельных машин, агрегатов, и техноценоза в целом. Технология — материализующаяся душа техники. Основа её — единичный документированный технологический процесс, акт движения. Главными показателями технологии являются технологичность, полнота использования материалов и энергии.

Увеличение ёмкости этого понятия, превращение его в термин, широко применяющийся не только в производственной практике и технических науках, но и в философии, экономике, науковедении — явление устойчивое. Внешними причинами этого служат распространение в развитых странах технологических теорий, исследования глобальных проблем, стоящих перед человечеством, а также такие явления, как know-how. В мировой практике стал применяться индекс технологий — агрегатная оценка научно-технического потенциала страны (в рейтинге International Institute for Management Development, учитывающем 259 критериев, по итогам 1997 года Россия заняла 46 место). За всем этим стоят материальные и интеллектуальные требования технического мира, отразившиеся в развитии науки. Современная технология — это жёсткие документированные требования к исходным материалам, к окружающим условиям (запылённость, загазованность), к течению самого процесса, допустимым интервалам параметров и так далее. Речь идёт уже о воздействии на единичные атомы (дислокация кристаллов) и заданные части молекул (генная инженерия). Разделение, упрощённо говоря, техники и технологии не ново. Уже в Античности мы находим понимание различий, в частности, Аристотель разделял изменения относительно количества, качества и места. Брокгаузъ-Ефронъ (1909) разделяли технологию на «техническую, занимающуюся изменением формы сырых веществ» (машиностроение), и химическую — «состава веществ» (металлургия).

Олдувайский чоппер и ручное рубило Homo habilis раннего палеолита имели минимальную длину режущего края, одну операцию изготовления при нескольких ударах. Это были временные и недолговечные орудия, трудно представить их в «собственности». Но уже кроманьонский нож, требующий до десяти операций и сотни ударов, превратился в личное, сохраняемое и переносимое. В неолите не было необходимости различать технику как артефакт и как искусство владения орудием или другим искусственно сделанным предметом. Каждый отдельный нож, молоток, топор изготавливались индивидуально, каждое делалось «под себя» (или, по крайней мере, «подделывалось» под себя. Сравним рудимент — руль владельца автомобиля. И сейчас шахтёр подгоняет топорище или черенок лопаты-подборки). Если речь шла о массовой продукции, как луки у Чингис-хана, то всё равно изготовление было поштучным (изготовление ружей из независимо изготовленных «одинаковых» — стандартных — деталей относят к гражданской войне в Америке). Это позволяло «владеть» техникой, вызывая признание окружающих, за счёт некоторого единства персонализации умения и индивидуальности технического изделия.

Конечно, и здесь можно говорить о технологии забивания гвоздя, например. Но, имея в виду «единение» техники-молотка и техники-деятельности, говорят о высокой технике клёпки ленты конвейера; или — высокой технике кладки (в 1930–1940-е годы были мастера, укладывавшие тысячи кирпичей за смену). Со временем профессионализм владения и искусство (артистизм) разошлись понятийно, но отточенное мастерство называют по-прежнему: техника И. Родниной, С. Рихтера, техника вождения и так далее. Усложнение техники породило стремление свести управление ей или к тривиальным операциям (теряет смысл выражение, исключив подход М. Жванецкого: высокая техника переключения программ телевизора у пенсионера И. П. Сидорова), или к разделению (совмещению) отдельных операций, которые лишь в системе дают результат. Так появилась необходимость в технологии — как делать (вне зависимости от того, используется ли при этом какая-либо техника), в системе технических знаний, опыта, навыков, представляемых в форме документа, и сейчас это обязательно для любого производства (я не рассматриваю в данном случае исключения, например, связанные с криминалом).

Таким образом, если мы рассмотрим ряд несомненной техники, допустим, от молотка (техническое мёртвое) до автомобиля (технико-техническое), то совершенно очевидно, что при пользовании ей непосредственно (единично) технология как бы спрятана, неотделима от изделия. Человек не может пользоваться мастерком или автомобилем, не овладев ими, как прачеловек — рубилом. Но вместе с созданием ценозов, с начала индустриализации (для технологий, основанных на химических процессах, на превращении веществ, это произошло раньше), стала проявляться необходимость и самостоятельность технологии, которая так же как и техника понимается двояко: технология технологического производственного процесса и технология, связанная с принятием решения (управленческого и иного) в сфере человеческой деятельности вообще. Например, технология обучения на базе мультимедийных технологий, технология учёта и хранения ценных бумаг, технологический менеджмент, криминальная технология реализации угнанных автомашин.

Так мы пришли к организационно-технологическим системам, всегда проявляющим техноценологические свойства, и к необходимости идентифицировать отдельные технологические операции, каждая из которых есть, по В. Буторину, целенаправленный технологический процесс изменения во времени свойств обрабатываемого материального продукта на технологических агрегатах, характеризуемый набором входных и выходных свойств, выражаемых через контролируемые параметры. Признаками разделения последовательности технологических операций на отдельные операции являются регистрируемые изменения технологических признаков, агрегатных состояний и свойств материального продукта, контролируемых однозначным набором вход-выходных параметров и показателей. Организационно-технологическая система — подмножество организационно-технических систем, отличающихся тем, что технологический процесс в этих системах описывается понятийным аппаратом теории нечётких множеств и состоит в том, что последовательность технологических операций определяется по результатам выполнения предыдущей операции и, из-за техноценологических свойств, не может быть запланирована до её выполнения, а технологические правила и предписания на вход-выходные значения контролируемых параметров задаются в виде диапазонных ограничений.

Выделение технологии тесно связано с изменением роли сырья и материалов. Роль эта возросла, хотя и раньше, можно сказать, была определяющей (каменный век, век пара). Необходимость наличия в материале требующихся свойств диктует разработку технологии, которая, в свою очередь, определяет технику (технология нанесения железа высокой твёрдости и износоустойчивости на поверхность любых марок сталей, чугуна, цветных металлов). Конечно, к традиционной технике, например металлорежущей, это относится в меньшей степени. Я имею в виду общую тенденцию.

Технологией стали называть не только науку о процессах и способах производства, но и саму технику, что ошибочно, а экологией — не только науку об окружающей среде, но и саму окружающую среду. Однако называть рост результатов хозяйствования или рост продукции высокотехнологическим ростом, новую технику — новой технологией, а загрязнение природы — плохой экологией, пожалуй, дурной тон, неумеренная погоня за модными словами (или вот ещё — экологически чистая водка). Подобное словоупотребление, можно сказать, затрудняет понимание; но, может быть, оно отражает потребность назвать новые стороны жизни?

Логистика определяет материалы (materials) как собирательный термин, обозначающий разнообразные вещественные элементы производства, используемые главным образом в качестве предметов труда. Это сырьё, материалы основные (используемые при изготовлении продукции в течение одного производственного цикла) и материалы вспомогательные (используемые для производственно-эксплуатационных нужд), топливо, энергия, попутные изделия и полуфабрикаты, спецодежда и спецобувь, запасные части для ремонта, инструменты, малоценные и быстроизнашивающиеся предметы (приспособления, инструменты, приборы, инвентарь, срок службы которых менее одного года, независимо от стоимости, и предметы стоимостью ниже установленного минимума за единицу, независимо от срока их службы). По обстоятельной классификации С. М. Бреховских, А. П. Прасолова, В. Ф. Солинова, материалы — это индивидуальные химические соединения, простые тела, их композиции, сплавы, смеси и растворы, предназначенные для изготовления заготовок, деталей, узлов, агрегатов, машин и приборов, а также для получения других материалов (например, лекарств в нерасфасованном виде). Материалы учитываются в единицах массы, длины, площади и объёма. Обширно техническое, подходящее под понятие «материал». Это микрочастицы и элементарные частицы; поля, волны и излучения, включая электрический ток и механические нагружения.

Успехи в создании материалов столь впечатляющи, что ХХI век может стать веком материалов, а Министерству науки и технологий грозит, если его по-прежнему будет занимать мода, переименование — «по науке и материалам». Смотрите: 1906 год — создание радиолампы (вакуумного триода), 1947 — транзистора (для философов: налицо «превращение» техники, вспомним — светотехника, в материал — подложка чипов), 1971 — первого микропроцессора (2300 транзисторов, 60 тысяч операций/сек). В июне 1997 года Intel объявил о скорости 1,34 терафлопа (триллиона опер. /сек). Департамент энергетики США говорит о 100 терафлопах и миллиарде транзисторов в кристалле. Сообщается о пластине в 10 атомов толщиной, об очистке вещества до 99,999999 процентов, о количестве пылинок в помещении, где производят чипы, меньшем, чем в «абсолютно» пустом космосе.

Несводимость понятий, их равноценность нашли отражение в принятой ещё в 1975 году в СССР методике формирования программ по наиболее важным научно-техническим проблемам и в структуре этих программ (см. Управление и новая техника. — М., 1978). Были установлены шифры и типовые этапы (и подэтапы) по созданию: 1) новых машин, оборудования, приборов и других изделий машиностроения — техники; 2) новых технологических процессов — преобразований, добавляющих стоимость; 3) новых материалов. Эти же принципы разделения были положены в основу системы регистрации изобретений, созданной в 1941 году и концептуально действующей сейчас. Всероссийский научно-технический информацион-ный центр, собравший к 1998 году более 7 миллионов документов «серой литературы», различает конструкторскую и технологическую документацию.

Обратим внимание на ряд свойств техники и материалов, мало рассматриваемых с философской точки зрения. Если от общего понятия техники перейти к конкретному семейству изделий, например, к автомобилям или электродвигателям, а затем к родовым («Жигули» или асинхронные короткозамкнутые двигатели) и далее — к видовым представлениям, то можно выстроить ряд последовательных выпусков марок (моделей), каждая из которых имеет предшественников (за исключением изделия-первооткрывателя, например, фонограф Т. Эдисона, 1877). Таким образом, мы говорим о необходимости различать виды: технетический, включающий все документы, по которым можно изготовить особь данного вида и всё её разновидности; таксономический — выделение вида для целей классификации, отчётности, эксплуатации, ремонта; последовательный — например, асинхронный короткозамкнутый электродвигатель какой-либо мощности серии А-АО, внедрённый в 1950–1957 годах, А2-АО2 — в 1957–1959 годах, 4А — в 1970–1972 годах, и так далее.

Если же обратиться к материалу, то каждый материал самодостаточен после реализации идеи — получение вещества (гомогенного или Гетерогенного материала), установление его химического строения, физических свойств и другое. Материал никаким образом далее не развивается, например, столь вечная сталь, сахар. Конечно, каждый материал, определённый, в конечном счёте, химической формулой, различается в процессе производства из-за различия в технологии, в частности — в результате разной очистки. Но однопонятийно данное химическое соединение — конечный результат идеальной и материализованной деятельности. Безусловно, может быть получено другое вещество, обладающее близкими или сильно различающимися свойствами, полученными на основе данного материала, но это будет уже другое вещество, имеющее опять конкретное физико-химическое оформление. Следует отметить, что в ВУЗовском курсе химии, традиционно относимой к естественным наукам, свыше 90 процентов объёма отведено искусственно получаемым веществам, другими словами — технической реальности.

Покажем ещё раз ошибочность систематического пренебрежения различиями в технических терминах. В развитых странах патентуются права на химическую формулу, в том числе и лекарственных веществ как материалов для получения готовых лекарственных форм — конечного продукта. До 1994 года в России в области фармацевтики предусматривалось патентование не формулы, а технологии производства (считалось, что лекарства одинаковы, если одинаковы исходные вещества). Фактически, из-за ценологических свойств реальности (и производства, и самого больного), эффективность лекарств существенно определяется технологией: ведь на организм действует не химическое вещество как таковое, абстрактно представленное формулой, а готовая лекарственная форма, её конкретный состав, в частности количество лекарственной субстанции, примесей, наполнителей. А всё это определяется технологией. Отсюда синонимия названий лекарств разных заводов-изготовителей, появление дженериков, тестирование которых на эффективность и биологическую эквивалентность оригинальному препарату российским законодательством пока не предусмотрено.

При оценке на самом высоком уровне динамики макроэкономики России промышленность подразделяется на агрегированные группы, за которыми легко увидеть защищаемые мною дефиниции. И здесь на первое место выделяется группа, связанная с понятием «материалы» — это топливно-энергетический комплекс и конструкционные материалы; и лишь затем — отрасли, обеспечивающие создание техники: это машиностроение (обеспечивающее технико-техническое) и строительство (реализующее проектирование и построение техноценозов). Наконец, группа, обеспечивающая выпуск конечной продукции: лёгкая и пищевая промышленность, сельское хозяйство. Естественно, что в каждой из этих групп применяется своя технология, но эта технология «как делать» в данном случае несущественна для институциональных преобразований; точно также здесь не выделяются отдельно проблемы, связанные с промышленной экологией.

Кроме техники, технологии, материалов, определяющих выпуск продукта, необходимо выделить как дефиниции: 1) документально определённый конечный результат — конечную продукцию (осязаемую и неосязаемую), то есть само изделие-продукт; 2) отходы и остатки производства изделия; шлаки, шламы, золы, отстой, обрезь, стружку, щепки (но — технологическая щепа), окалину, нагар, сажу, макулатуру, отбросы, мусор, пыль, скрап, лом, хлам, брак (trash); загрязнения, выхлопы, выбросы и сбросы в воздушный и водный бассейны; электромагнитные, радиационные, световые, шумовые и другие побочные материальные явления, которые всё условно назовём отходами (хорошо бы ввести специальный термин типа «гуанос»). Следует отметить, что в России экологическое право понимает под загрязнением (в узком смысле) любое изменение физхимсостава природной среды (биосферы), любым способом и в любой степени.

Следует подчеркнуть, что изделие как конечный продукт есть результат преобразования материала, свойства которого заданы документом, под действием физхимбиопроцесса, определённого документом на технологию, в рамках существующей техники, работающей в паспортных режимах, с «экологическими» ограничениями на сам продукт (лицензирование, сертификация) и на используемые материалы, технологию, технику. Философская сущность элементарного этапа (единичного цикла) техноэволюции: материал видоизменяется, отрицается, чтобы возродиться в новом изделии; технология как информационное отражение объективных природных (физических и биологических) и технических законов — сохраняется без изменения, старея, конечно, морально; техника — вырабатывает ресурс, изнашивается, физически (и морально) стареет; единичный продукт оценивается, исчезая в потреблении и порождая отбросы на всех стадиях от появления до ликвидации. Цикл за циклом реализуется информационный отбор — документальное оформление мнения «лучше-хуже» (далеко не обязательно экономическое).

Итак, дадим рабочее определение. Назовём технетикой часть технической реальности, которая документально может быть определена (фиксируется документом) и которая как целостность включает технику, технологию, материалы, готовые изделия (продукцию), отходы. В дальнейшем будем применять этот же термин для обозначения науки о технической реальности (аналогично использованию понятий «физика» или «биология»). Технетика — это часть технического знания, концептуально опирающаяся на технетические постулаты, которые отличаются от классических Ньютона-Максвелла и которые исходят из новой гносеологической парадигмы, предполагающей иное мышление и у технария, и у гуманитария. Технетика имеет специфическую область исследования технической реальности — технический ценоз; специфическое учение — учение об информационном отборе, определяющем развитие технического мира и задающем все узловые точки научно-технического прогресса (техноэволюцию); специфическую методологию, опирающуюся на системное описание (в том числе и на технический анализ) размытого в пространстве и во времени счётного множества слабо связанных и слабо взаимодействующих изделий, организационно структурируемых (что и даёт основу для теоретических исследований и практической деятельности) и самоорганизующихся; специфический математический аппарат негауссовых бесконечно делимых распределений, представимых в виде гиперболического Н-распределения в видовой, ранговидовой и ранговой по параметру формах.

Техноценоз как порождение технической реальности

Как известно, научные дисциплины принято подразделять на три большие группы — естественные и точные, технические и прикладные, общественные (в последнее время с введением общеотраслевой пробле-матики классификация усложнилась). Технетика относится к техническим наукам, и источником нового знания в ней являются технический материальный мир и мир информационный, но не общественные отношения (открытия в области общественных наук, как известно, неохраноспособны, потому что в этой области так называемые законы — не совсем законы). Технетика как бы исключает человека из рассмотрения: если завод построен и работает, то структура установленного обору-дования находится в пределах, задаваемых параметрами гиперболического Н-распределения. Почему-то это вызывает устойчивое неприятие, в отличие, например, от сопроматовского расчёта балки на двух опорах, где» п римыслить» человека — очевидная нелепость. Указанное нами свойство техноценозов — объективно сохранять структуру — абсолютно воспроизводимое явление, постоянно наблюдаемая закономерность. Именно это и дало возможность сформулировать закон информационного отбора, который для техноценоза является внутренней и необходимой, всеобщей и существенной связью техники, технологии, материалов, продукции, отходов.

Наука о технической реальности формируется трудно, хотя и много говорят о её необходимости (начинают с Античности, отсылают к Э. Каппу, в России — к П. К. Энгельмейеру). Длительное время такой наукой считали технологию (и сейчас есть философская профессура, придерживающаяся такой точки зрения, совпадающей с Далем: технология — наука техники; у Ф. Павленкова, 1910: технолог — специалист по приложению технических наук к практике). Однако, в настоящее время трудно встретить специалиста, который технологией называл бы знания о технике (исключая её изготовление), знания о материалах (исключая их получение): технолог есть технолог, а не механик, электрик или сантехник. О формировании общей теории техники говорили, в частности, В. М. Фигуровская, И. А. Майзель. Применительно к науке о собственно технике предлагался термин «техникознание» или «техникология». Как обобщающий термин «обо всём техническом» отстаивался термин «техникознание» (Б. С. Украинцев, И. Ф. Игнатьева, И. А. Негодаев, М. Л. Шубас, Г. И. Маринко, Е. В. Попов, В. П. Каширин, В. П. Котенко, Л. И. Покатаев, В. М. Фигуровская, Г. К. Овчинников, Г. И. Шеменев, М. Ю. Казаринов). И с этим можно согласиться, если относить это понятие к истории техники, технологии, материалов, к оснащению техникой производства и быта, к сегодняшней общей картине технического, ориентируясь на просветительские, образовательные функции.

Технознание Б. И. Иванов определяет как целостную систему знаний о технике, технологии и техносфере; в другом месте — как систему знаний о технике (термин, по его утверждению, был впервые им озвучен в 1994 году. Однако «технознание» как понятие применялось задолго до этого, см., в частности, работу А. И. Половинкина (1977) «Гносеологический анализ физики и биологии применительно к проблемам технознания». Ещё ранее, в начале 1970-х годов его употреблял в лекциях Г. Волков). В этом случае, очевидно, техноценозы и технетика вне поля его зрения, и можно было бы говорить о параллельности применения понятий «технетика» и «технознание», если бы не одно весьма существенное различие: у технетики есть объект исследования — техноценоз, есть общая теория техноэволюции, свой математический аппарат и область практического (эффективного) приложения — проектирование ценозов; построение (строительство), обеспечение функционирования (эксплуатация) и развитие (информационный отбор и прогноз) промышленных предприятий и городов. Технознание же не предполагает какого-либо приращения знания применительно к созданию техники, технологии, материалов, получению продукции, возникновению отходов, к решению текущих и перспективных вопросов развития производства на предприятии или изменению жизни в городе.

Можно согласиться с необходимостью этого термина, когда исследуются собственно технические науки, особенности появления, распространения, обучения, сохранения технического знания, предполагая, что наряду с явлениями природы есть явления технические, которые обладают общностью и не укладываются в частные науки, например, «Электрические машины», «Литейное производство». Термин, может быть, уместен в ряду понятий «естествоведение», «естествознание», «природоведение», «обществоведение» и подобных, используемых как начальные знания (но в этом случае — часто глобальные) или упрощённые представления, читаемые в курсах начального образования, или как введение в специальность, или как общий курс в гуманитарных университетах (слова — естествовед, естествоиспытатель — могут отражать высокий статус, как у Жана Анри Казимира Фабра, например). Наконец, просто как сокращение.

Во всяком случае, термины «технознание», «техноведение», «техникознание», «технологоведение», «техниковедение», «товароведение», «техникология», «языковедение», «языкознание», «материаловедение», «продуктоведение», «товароведение», «машиноведение», «металловедение», «почвоведение», «правоведение», «религиоведение», «источниковедение», «искусствоведение», «искусствознание», «музыковедение», «науковедение», «рыбоведение», «архивоведение», «лекарствоведение», «книговедение», «москвоведение», «народоведение», «собаковедение», «библиотековедение», «востоковедение», «почерковедение», «школоведение», «страноведение», «киноведение», «лесоведение», «сортоведение» и другие, устоявшиеся и возникающие, сохраняют свою область применения, а многие из них на протяжении долгих лет доказали свою нужность, являясь солидными сложившимися науками. Не следует забывать и о словообразованиях: производство (с расхождением вещественного и информационного — делопроизводство, чинопроизводство, кормопроизводство), коневодство, растениеводство, счетоводство, птицеводство, животноводство, скотоводство, кролиководство, свиноводство, звероводство, полеводство, пчеловодство, овощеводство и не перечислимое многое другое. Вед и вод — не только однокорневые морфемы, но и, в рассматриваемом случае, они дают односмысловое понимание производным словам, подобное «знанию», которое просто исторически стало применяться позже.

Итак, «технознание» имеет вполне определённую область использования (применения), эквивалентную понятию «техническое знание». Именно в исследовании этой области у технознания есть возможность стать научным направлением. И тогда, заглянув в Даля, сможем сказать о человеке: «У него обширные знания в технических науках»; «он техновед» (или, подобно рудознатцу, технознатец? или: воевода, коневод, техновод?).

Философия и история науки (см. Энгельмейер П. К., Волосевич О. М., Данилевский В. В., Борисковский П. И., Белозерцев В. И., Зворыкин А. А., Шухардин С. В., Белькинд Л. Д., Конфедератов И. Я., Боголюбов А. Н. и, в частности, Наука и техника в СССР, 1927 и 1928; История техники, 1956; Основы истории техники, 1961; История техники, 1962; История науки и техники, 1973; Диалектика развития техники, 1974; Техника в историческом её развитии. От появления ручных орудий труда до становления машино-фабричного производства, 1976; Развитие техники в СССР в 1917–1977 годах, 1978) ранее имели дело с отдельными вещами-изделиями: биологи (и гуманитарии вообще) смогли перейти (В. Иогансен, 1903; см. труды Н. В. Тимофеева-Ресовского, Э. Майра, О. и Д. Солбригов) от организмоцентрических воззрений к популяционным представлениям, технарии же (и экономисты) всё талдычат о заводе, работающем «как часы», о цехе как «едином организме» (философы стыдливо вообще не замечают ценологические свойства подобных объектов).

Вошедший в моду системный подход (системный анализ), связываемый с именами А. А. Богданова (1925) и Л. фон Берталанфи (1937), изменение образа мышления, определяемое работами Н. Винера (1948), У. Эшби (1956), Л. Заде (1972), привели к исследованию технических объектов как технических систем. Но все исследователи, говоря о системе, имели в виду объект, элементы которого связаны между собой «сильно» (связь прослеживается жёсткая или вероятностная, но корреляционно значимая). Вводя понятие «абстрактная система», В. Хубка в своей теории технических систем просто заменяет им обозначение «абстрактная машина». Но из его теории технических систем очевидно, что речь идёт об изделии, состоящем из конечного множества элементов (у него есть также системы типа «процесс» и типа «объект»). Книга В. А. Карташева (Система систем. — М., 1995) опирается на определение П. К. Анохина: «Системой можно назвать только такой комплекс избирательно-вовлечённых компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношение приобретает характер взаимоСОдействия компонентов на получение фокусированного последнего результата». Поэтому его подход принципиально не отличается от подхода В. Хубки, будь то рассмотрение систем с жёсткой детерминацией, максимальной «свободой» исполнителя, партнёрства или понятия «организация». Г. Щедровицкий, наиболее близко подошедший к ценологическим представлениям, говорил о системах, где между элементами есть связи.

Теоретической основой существующего системного подхода в технике служила известная схема: «простые орудия, накопление орудий, сложные орудия; приведение в действие сложного орудия одним двигателем — руками человека, приведение этих инструментов в действие силами природы; машина; система машин, имеющая один двигатель; система машин, имеющая автоматически действующий двигатель — вот ход развития машин» (К. Маркс и Ф. Энгельс., Соч., т. 4, с. 156). Вообще говоря, в таком подходе ощущается утверждение, широко распространённое в начале индустриализации, что современный металлический завод (так тогда назывались строящиеся Уралмаш, Кузнецк, Магнитка, Ростсельмаш, Сталинградский тракторный и Березниковский химический заводы) будет представлять собой единый организм, в идеале — часы, где всё будет запланировано, пронормировано, расписано (фактически же создались новые системы: заводы как технические ценозы). Подход получил логическое завершение в сегодняшних учебных курсах, относящихся к созданию техники. Например, в учебном пособии МАИ 1992 года техническим объектом, являющимся результатом инженерного творчества, называется созданное человеком устройство, предназначенное для удовлетворения определённой потребности. Это отдельные машины, аппараты, приборы, ручные орудия труда, а также комплекс машин и устройств (в частности, автоматическая линия по изготовлению изделий).

Странно, на первый взгляд, выпадение из рассмотрения советской философией, да и техническими науками, в качестве целостного технического объекта (технической системы) таких объектов, как завод (произ-водство, цех) или город. Эти и подобные им образования являются элементарными общественными ячейками — объектами, и были неделимыми при решении отраслевых проблем (Министерство), вопросов планирования (Госплан), строительства (Госстрой), материально-технического снабжения (Госснаб) и других, определяемых требованиями политики, экономики, обороны, культуры. Как известно, идея создания Госплана на базе плана ГОЭЛРО получила много сторонников. Предлагая плановый расчёт на реальной почве произвести «архибыстро», Ленин предложил посадить 75 членов Госплана за работу по «14 часов в сутки», каждый работник должен был лично следить за работой тридцати крупнейших предприятий: «потрудитесь за тридцатью следить неослабно… Это значит — отвечать головой за рациональное употребление топлива и хлеба, за максимум заготовки того и другого, максимум подвоза, экономию топлива»… (ПСС, т. 44, с. 63). Таким образом, в странах социализма была достигнута предельная концентрация капитала, создана, по Н. Моисееву, система «одного завода». И эту идею «одного завода» пытались реализовать все годы советской власти, планируя и руководя годовым выпуском 24 миллионов видов изделий, игнорируя тем самым ценологические свойства и количественные ограничения, накладываемые законом информационного отбора.

Рождение менеджмента (1886) отразило проявление техноценологических свойств предприятия. Количественный рост эксплуатируемых изделий (особенно формирование технико-технического и технико-технологического) привёл к качественному изменению — образованию техноценоза. Менеджмент стал рассматривать предприятие как единое, решая операции (А. Файоль, 1916): технические (производство, выделка, обработка), коммерческие, финансовые, страховые, учётные, административные (ср. «Семь нот менеджмента», 1997: структура, финансы, учёт, маркетинг, бизнес-план, экономика, организация). Тем самым мы начали формировать организационный мир, общество организаций (общественная собственность — идеологический выверт: её нет). Главной задачей управления предприятием считалось «обеспечение максимальной прибыли для предпринимателя в соединении с максимальным благосостоянием для каждого занятого в предприятии работника» (Ф. Тейлор, 1903). Крупным мировым достижением сегодняшнего менеджмента явились выход за рамки количественного учёта и работа с компонентом «структура» (orgware) и описанием процессов (workflow), опирающихся на логистику (подчеркнём ещё раз — необходимо ценологическое мышление).

У нас вторая часть положения Тейлора была опущена, сама сущность менеджмента извращена. Читаем «Экономику социалистической промышленности» — учебник 1931 года: «Буржуазная «наука о предприятии» обслуживает практические нужды капитализма. Её задачей является «изучение условий максимальной рентабельности предприятия», то есть обучение капиталистов искусству извлечения наибольшего барыша. Именно этой цели посвящены все бесчисленные варианты «науки о предприятии», в огромном изобилии появляющиеся за последнее время… Буржуазные учёные пытаются ограничить свою «теорию» рамками отдельного предприятия, скрыть и замазать тот неопровержимый факт, что судьбы отдельного капиталистического предприятия предопределены ходом развития загнивающего капитализма… Идеологи капиталистической реставрации, вредители Гинзбург, Коган-Бернштейн, Чарнавский в своё время также усиленно занимались пропагандой этого буржуазного «учения о предприятии», пытались протащить эту буржуазную методологию в изучение нашей промышленности. Так, Гинзбург, характеризуя предмет экономики промышленности, называет предприятие «исходным пунктом анализа», а в качестве основного критерия изучения предприятия предлагает брать «рентабельность материальных затрат». При этом верный своим вредительски-реставраторским замыслам, он, конечно, старательно обходит вопрос, о каком предприятии идёт речь — о социалистическом предприятии нашей промышленности или же о предприятии капиталистическом».

Можно сказать, что это — история. Нет… Большая часть общества (и власть) и сегодня не приемлет защищаемую мной парадигму, поддержав в дискуссиях 1960–1970-х годов строительство гигантов, например, в металлургии и энергетике; в 1980-х годах — сплошное «АСУчивание», создание ОГАС, внедрение единого для страны ряда ЕС ЭВМ (компьютеров, если можно так выразиться, являющихся, кстати, плагиатом IBM 360/370). «В нашей системе хозяйства план связывает предприятия социалистической промышленности в единое целое, план указывает место и задачи предприятия в народнохозяйственном целом» — эта позиция, сформулированная к началу индустриализации и восходящая к плану ГОЭЛРО, и сейчас крепка (многие лидеры всё ещё околдованы чарами индустриального гигантизма). Она чётко просматривается в линии на сохранение естественных монополий, в попытках противодействия созданию в стране рыночной среды (особенно для малых предприятий). Полезно вспомнить, что одной из материальных предпосылок Октябрьской революции явилось то, что в России на предприятиях с количеством 500 человек и выше работало 54 процента всех рабочих, а в Северной Америке всего 33 процента.

Техноценологические свойства проявляются самым неожиданным образом. Для России особенно печален неучёт этих свойств монетаристами. В те времена, когда конечный продукт сразу делался одним человеком, на одном предприятии, из массового материала (это же относится к сельскохозяйственной продукции) при его перепроизводстве можно было ожидать падения цены, на что, собственно говоря, и рассчитывали реформаторы. Однако, когда мы имеем дело с ценозом, это положение нарушается. Действительно, АвтоВАЗ, например, получает комплектующие от 1500 поставщиков (моторостроительное производство концерна «Даймлер-Бенц» связано с 4000 поставщиками-смежниками), каждый из которых оговорил свою цену по договору и «завязан», в свою очередь, на множество других поставщиков, те, в свою очередь — на субпоставщиков. И, чтобы снизить цену на автомобиль в целом, надо тысячи и тысячи изделий и производственных связей перестроить, найти конкурентов, успешно лоббировать. А здесь уже монетарные принципы Милтона Фридмана не действуют.

Хозяйственная и политическая практика потребовала для сравнения предприятий и административных единиц введения ряда экономических, технических и иных показателей, а также отчётных показателей; внедрения методик сравнения, например, метода приведённых затрат (тем самым как бы отказавшись от категорического: «Механицизм пытается разрешить крупнейшие проблемы нашей промышленности путём механистического оперирования «факторами» по образцу откровенно-буржуазной экономической науки. Механистическая методология занимается поисками «единых формул» и арифметических измерителей эффективностей всей работы социалистической промышленности»).

Таким образом, на уровне макроэкономики в советское время, начиная с плана ГОЭЛРО и начала индустриализации (да и сейчас), применялись показатели, позволявшие принимать решения (вплоть до политических), а науке — оперировать моделями развития (разными для разных школ, в частности, акад. Аганбегяна или ЦЭМИ. Последние жёстко, в своё время, были раскритикованы ЦК). Через систему отраслевых министерств (систему ГИПРО — проектирующих техноценозы — заводы и города) показатели конкретизировались до уровня предприятия, образуя для каждого слепок-образ (электрический — для генеральной совокупности предприятий чёрной металлургии — представлен за 21 год в созданном мной информационном банке «Черметэлектро»). Одновременно снизу, в том числе и в практике проектирования предприятий и городов, была внедрена система технико-экономической оценки отдельных технических решений по устанавливаемой технике, применённой технологии, используемым материалам, намечаемой к выпуску продукции, с ожидаемыми выбросами и отходами, то есть на уровне «единичного технического» задача формально также была решена.

Однако, и это не только не известно философам, но и не осознается большинством технариев, задача осталась нерешённой (из-за техноценологических свойств) до сих пор, если обратиться не к отдельной единице техники или отдельному техническому решению, а подняться на уровень их сообщества — на некоторое выделенное и, несомненно, существующее «нечто»: электрическое хозяйство завода, например, или теплосиловое, водное; производство проката или электроэнергии в стране. Технические науки не поставили вопрос о возможности количественной идентификации рассматриваемого «нечто», математически сформулированного аксиоматического сравнения таких объектов. На практике речь идёт лишь о качественной оценке: характерна в этом отношении история, начавшаяся с поручения Н. А. Тихонова — рассмотрения результатов строительства Белорусского и Молдавского металлургических заводов. Результат во втором случае был явно хуже, но формализовать это «хуже», например, по стоимости, оказалось возможным лишь на уровне заводов в целом. Так мы приходим к ключевому понятию — понятию «технический ценоз».

Классические и ценологические постулаты

Я утверждаю, что между изделием и техноценозом существует принципиальное отличие, основывающееся на том, что изделие создаётся, в пределе, по классическим законам физики (механики, электротехники, термодинамики и другим), опирающимся на фундаментальные представления — классические К-постулаты Галилея-Ньютона-Максвелла. Построение (строительство), обеспечение функционирования (эксплуатация) и развитие (эволюция) технических ценозов, как оказалось, опираются на иные, найденные и предложенные мной, техноценологические Т-постулаты, также фундаментальные, но для другого уровня организации материального мира. Если предположить, что техносфера есть иной, чем техноценоз, более высокий уровень организации материального мира, и присоединиться к убеждению, что техносфера превратится в ноосферу, то может быть предложена и гипотеза существования N-постулатов.

Итак, мною введено новое концептуальное понятие «технический ценоз». Важны трансцендентные стороны техноценоза, именно и отличающие его как онтологический и гносеологический объект. Ни завод, ни город мы не можем для изучения «взять весь, во всех его аспектах», потому, прежде всего, что не можем перечислить все элементы, образующие завод (не говоря уже о связях). Речь идёт не столько о практической невозможности сделать это, сколько о теоретической, учитывая время на идентификацию элементарного объекта и на информационное его описание. «Всё течёт»: на выделение элемента накладывается временной фактор — появление и исчезновение элементов в системе. Я. Г. Неуймин, на работы которого мне указал Б. И. Иванов, говорил об иерархической декомпозиции техносферы и о появлении непроектируемых объектов. И такие объекты имеют тенденцию появляться, как «ракушки» для автомобилей. Но я ставлю вопрос гораздо шире — об особенностях технетического, о поведении техноценоза в целом, например, кварталы хрущёвок (несомненно запроектированные) в настоящее время отслуживают свой век, порождая не только слово «хрущёбы», но и непосредственную угрозу самопроизвольного разрушения. Мы живём в разрушающихся домах и на проваливающихся улицах, летаем на падающих самолётах, ездим на сходящих с рельсов поездах и взрывающихся автомобилях.

Создание любого техноценоза (и/или информценоза) теоретически опирается на переход от К-постулатов к Т-постулатам. Остаётся нерешённым вопрос: что значит переход от одной парадигмы к другой. Какова та идея — абстрактная математическая модель, которая описывает такой переход и объясняет устойчивость гиперболического Н-распределения. И уж совсем по Пифагору: неужели числа действительно описывают структуру технической реальности?

Дискретность и бесконечность натурального ряда (возрастающая величина каждого последующего числа и их общее бесконечное количество — счётное множество) при конечности количества простых сомножителей, получаемых при разложении составных (каждый простой сомножитель — особь, все вместе — текст) в факториале, который задаётся числом видов исследуемого семейства изделий изучаемого техноценоза (вид — абстракт-но воспринимаемое простое число, встретившееся в заданном факториале как сомножитель-особь один раз и более; все простые числа — словарь факториала), дают возможность предложить теорему: «Разнообразие численности популяций любого наблюдаемого ценоза представимо факториалом простого числа, порядковый номер которого равен объёму словаря, с такой алгоритмизируемой процедурой исключения простых сомножителей определённых видов, что объём словаря сохраняется, а число сомножителей-особей вероятностно равномерно изменяется до появления вида, превышающего объём словаря на единицу».

Я убеждён, что это описание используемо для прогноза структуры любого техноценоза, независимо от времени его создания, географического расположения, отраслевой или национальной принадлежности, выбранного семейства оборудования, машин, приборов — техники (технико-технического). Уже существует много примеров применения теории техноценозов. Речь идёт, прежде всего, об устойчивости структуры, которая может быть определена изменением величины характеристического показателя гиперболического Н-распределения. Он, например, для электропотребления по всем регионам России в 1990–1996 годах находился в пределах 0,55–0,57; по прокату чёрных металлов в 1975–1987 годах изменился с 0,91 до 0,96.

Говоря о технико-техническом (технетическом), любопытно отметить некоторую параллель, касающуюся действующей техники, в данном случае — машин, оборудования, то есть всей той техники, которая преобразует один вид энергии (топлива) в другой. И таких артефактов как здания и сооружения. Я уже обращал внимание, что современные здания можно рассматривать как технико-технический (технетический) объект в том смысле, что современное городское здание не мыслится без коммуникаций (тепла, газа, электричества, воды, связи и др.). А также без постоянной его поддержки с точки зрения ухода и обслуживания, разного рода услуг (мониторинга всех видов, уборки мусора, почты и связи, сантехники, ремонта собственно здания и других). Таким образом мы можем сравнить мир машин с животным миром (с крупными животными и птицами, соотносимыми по порядку с размерами человека: антропологическая оценка). Имеется в виду возможность выделения и перемещения каждой единицы оборудования, её локальная замена как особи на другую (в случае необходимости сохранения экологической ниши), то есть машину можно рассматривать как организм, фигурально выражаясь — отдельное животное.

Что касается здания, то отделение его от окружающего техноценоза возможно только конвенционно: здание (сооружение) буквально своими корнями вросло в городскую землю (это, естественно, не относится к индивидуальным домам в небольших сёлах и деревнях). К зданию подходит электропитание, горячая и холодная вода, канализация, связь. Каждый раз, конечно, могут быть найдены границы сетей, относящиеся к собственнику дома (или ЖЭК, РЭУ, ГРЭП). Но в целом здание произвольно не выделяется. В этом смысле здание может быть соотнесено дереву, корни которого настолько разветвлены и, при отдалении, истончены, что без повреждения дерево от почвы не отделяемо (как и без ущерба для потребителя его отделение-выключение при договоре с энергосистемой).

С другой стороны, вблизи каждого здания возникают трансформаторные подстанции, мусоросборники, ограды, газоны, подъезды и въезды, тротуары, скамейки, стоянки автомашин, и так далее, которые в целом для некоторых домов (например, Белый дом, элитное жильё) и сооружений (например, домна, блок АЭС) превращают их в технические ценозы, где отделение единичной особи затруднено, как установление отдельного растения Urtica dioica L. или Agropyron repens (L.): первого — на месте покинутой «неперспективной» деревни, второго — при прополке на засорённой пахоте.

И ещё одно замечание: отдельная единица технико-технического (технетического), включая здания и сооружения (для технического мёртвого это тривиально), может быть перенесена в пространстве (уничтожена, заменена), то есть каждый отдельный элемент-особь технетического передвигаем, например. Сам же ценоз в пространстве и времени зафиксирован, привязан. Он может расширяться, уменьшаться, менять облик, но нечто идеальное, не говоря о материальном, связанное с идентификацией этого ценоза, остаётся как символ, как знак, как образ, определяемый вербально человеком — индивидуальностью. Каждый элемент уничтожим и перемещаем, ценоз же как целое — неподвижен и неизменяем относительно элемента.

Изделие и техноценоз

Различие постулатов с неизбежностью должно проявляться в принципиальном различии технических объектов — изделия и техноценоза. Единичные техника, здания, сооружения и их сообщества (завод, город) есть разное и по сущности (метафизичность объекта), и по способу познания (аспект гносеологический).

Первое принципиальное отличие изделия от техноценоза заключается уже в определении технического ценоза: это сообщество, образованное практически бесконечным (практически счётным) множеством слабо связанных и слабо взаимодействующих изделий, для целей познания выделяемых как единое целое (интересно философское осмысление проявления в техноценозе свойств континуума: представления органов чувств человека «раздвигаются» вверх и вниз, оперируя ещё недавно немыслимыми степенями, например, 10¹⁸ циклов «чтение/запись» без единой ошибки для винчестера Intel 1997 года, а между двумя изделиями — единицами техники, технологиями, материалами, продукцией, отбросами вдруг возникает по параметрам что-то ещё и ещё, многократно дробя фундаментальную нишу Хатчинсона).

Из определения техноценоза вытекают три следствия:

1. Выбор изделия в процессе проектирования техноценоза и его построения (строительства), заказ изделия, его размещение, эксплуатация, замена и уничтожение (утилизация) неформализуемы (не в смысле инженерных расчётов, а в смысле выбора вида-модели, завода-изготовителя, дизайна), во многом случайны; изделие и его составляющие — рассчитываются по жёстким, причинно обусловленным формулам.
2. Любой ценоз индивидуален, изделия-особи одного вида не различимы в пределах паспортных характеристик (нормального, в пределе, распределения).
3. Для техноценоза принципиально не может существовать документация, которая ему адекватна сейчас и, подобно техническому паспорту (комплекту документации) на изделие, исчерпывает построенное и эксплуатируемое.

Второе принципиальное отличие связано с выделением изделия и техноценоза. Изделие единично и дискретно выделяемо в процессе документально определяемой технологии изготовления и последующего применения (эксплуатации). Материал отделяем и может быть представлен в нужном объёме, весе и так далее (это же относится и к энергии). Словом, их можно «завернуть» для употребления как покупку. Техноценоз не имеет чётких и очевидных границ (конвенционность выделения, не сводящаяся к проблеме фрактальности). Техноценоз физически вообще не может быть выделен ни в пространстве, ни во времени. Речь идёт лишь об умозрительном постижении. Возможно лишь договорное выделение: в пределах Садового кольца 1910 года, в границах МКАД 1998 года. Таким образом, выделение техноценоза для особи-человека есть акт воображения, нечто идеальное, что может материализоваться в действиях и быть зафиксировано документом. При определённых полномочиях такой документ может стать обязательным, например, при юридическом истолковании.

Наконец, третье отличие, не столько принципиальное, сколько имеющее значение для практической деятельности. Время жизни ценоза бесконечно велико относительно времени (продолжительности) выпуска про-мышленностью изделия как вида и времени его эксплуатации как особи. Ценоз — место, где пересекаются, перекрещиваются, сталкиваются свойства изделия (и как вида, и как особи) и ценоза. У ценоза появляются новые свойства, не присущие ни одному из изделий, его образующих. И системно появившееся воздействует на жизненный цикл техники, технологии, продукции, отходов наряду с детерминизмом Вольтерра «хищник-жертва». В результате окружающими условиями осуществляется материальная сторона информационного отбора: проверка изделия на «выживание» (как особи). Затем формулируется «общественная» оценка-мнение (плохое изделие или хорошее, как вид) — идеальный акт закрепляется «разумной» машиной (человеком, компьютером). Обязательность штрих-кода есть зримое проявление закона информационного отбора, ключевой точки научно-технического прогресса. Как итог возникает документ, который определяет дальнейшую судьбу вида (не особи!): продолжение выпуска особей этого вида, внесение видовых изменений, снятие с производства, необходимость новых НИОКР.

Отдельный человек одномоментно сталкивается с отдельной вещью (или с небольшим их количеством), но живёт и работает в их многочисленном окружении. В военное время, да и в начале 1950-х годов, имущество (вещи) большинства советских людей не образовывало ценоза (вещей просто было мало), было называемо поштучно: одежда, обувь, посуда, книги (может быть предложена исследовательская тема: формирование личности ребёнка при ограниченном когда-то количестве игрушек и теперь — при их ценологическом множестве). Массовое превращение «коммунистического» быта (ср. Ленин и Уэллс о количестве костюмов у Горького) в «мещанский» (проявление ценологических свойств — «обрастание» вещами) может быть соотнесено с хрущёвской программой жилья. Почему-то по времени это совпало и с изменениями в промышленности. До 1960-х годов в цехах поштучно было известно всё технико-техническое: станки, агрегаты, электродвигатели (последние в цехе насчитывались единицами до 1940 года, затем — десятками, сейчас — сотнями и тысячами. В цехе жести Карметкомбината в 1982 году их было установлено свыше 5000 штук).

Следует отметить, что введение К. Мёбиусом (1877) термина «биоценоз» (в англоязычных странах используется термин «сообщество» — communite) дало концептуальное наполнение термину (1866) Э. Геккеля «экология». Затем, в связи с бурным развитием этой науки с первой четверти ХХ века, были введены термин «экосистема» (А. Тенсли, 1935), равнозначный ему «биогеоценоз» (В. Н. Сукачёв, 1940) и многие другие, частично использованные нами при формировании основ технетики. Сейчас экология понимается как наука о динамической совокупности отношений растительных и животных организмов (их сообществ — ценозов) между собой и с окружающей средой. Выделяют социальную и промышленную экологию, пытаясь любое антропогенное воздействие, прежде всего — хозяйственное, регулировать нормами экологического права.

Ещё говорят о нетронутой природе, применяя термин Зюсса (1875), о естественной (созданной природой) природной среде (биосфере), где проявляется активная биологическая жизнь в динамической системе, образованной всеми живыми организмами и их средой обитания. На самом деле, планетарные изменения состава воздуха и воды, различные виды излучений и другие модифицировали невозобновимо природную среду обитания (шорец сказал: «медведь, однако, ушёл: поезда шумят»; исчезновение тугайных лесов в пойме Амударьи погубило туранского тигра): есть лишь антропогенная обработанная природа, Homo technicus, сознательно и походя, изменил всё существующее и появляющееся живое. Она, с неизбежностью, превращается в трансформированную человеком, преобразованную среду жизни живого (в том числе и человека).

Техноценоз есть, по существу, бытие, существующее само по себе, независимо от субъекта — das Ding an sich, то, что у Ленина и в советской философии называлось «вещь в себе». Мы не можем техноценоз выделить как единое целое. Лишь абстрагируясь и увязывая это понятие с заимствованными из биологии и имеющими смысловое техническое значение понятиями техническими — «особь», «вид», «семейство», мы можем исследовать какое-то семейство изделий, называя (принимая за) техноценозом страну при исследовании прокатных станов или турбин электростанций, завод — для электродвигателей, город — при обеспечении хлебом. Техноценоз как общее представление опосредовано, то есть выделяемо при помощи отношений с другими объектами, и не является созерцательным. Техноценоз — трансцендентальное «нечто», получаемое априори. Речь идёт об умозрительном познании объекта, который именно как объект познания не дан материально, а задан — как задаётся математическая абстракция.

Моей школой на большом количестве статистического материала доказана устойчивость структуры любого ценоза при использовании моделей гиперболического Н-распределения: для видового и ранговидового — 500 выборок и генеральных совокупностей, охватывающих свыше 2,5 миллионов единиц различного оборудования (техники); 800 ранговых Н-распределений по параметру — электропотребление регионов России; объёмы основных видов металлургической продукции; расход энергоресурсов по заводам чёрной металлургии; распределение сортамента выпускаемой продукции по цехам в металлургии, химии, строительной индустрии; штаты и затраты и другие. Технический ценоз (и социальный — также) находится в устойчивом состоянии, если при видовом его моделировании 5–10 процентов особей-изделий относится к ноевым кастам (уникальным, редким), что составляет 40–60 процентов видового состава — объёма словаря, а 40–60 процентов всех особей-изделий попадает в саранчёвые (массовые) касты, охватывающие 5–10 процентов общего числа видов. Любой ценоз с нарушением этого соотношения попадает (переходит) в неустойчивое состояние (связь указанной неустойчивости с представлениями Эйлера и Ляпунова требует специального рассмотрения).

Приведённые ограничения и сам подход являются новыми только применительно к технической реальности, к выделению и описанию технических ценозов. За рубежом (а вместе с утверждением рыночной экономики — и в России): в экономике, физике, биологии, социологии, науковедении — в различных естественных и общественных науках — такой подход общепризнан, и речь может идти о спорах вокруг математических моделей и количественных характеристик системного описания ценоза той или иной природы. Самоорганизация, фрактальность — вот термины, характеризующие направление.

Для меня важно следующее: если как бы отойти от техноценоза и вспомнить, что 120 тысяч электродвигателей, установленных на Магнитке, образуют достаточно правильную видовую кривую Н-распределения, и что эти двигатели устанавливались там на протяжении семидесяти лет, тысячами и тысячами инженеров, работавших независимо друг от друга, живших в разное время, в разных городах и даже странах, то возникает вопрос о механизме порождения строго определённой структуры, о механизме самоорганизации. Ведь создана система, где при установке каждого её элемента никто из создателей даже и не предполагал необходимость выстраивания всей массы двигателей по кривой Н-распределения (не предполагал этого и создатель «Евгения Онегина», идеально выстроивший слова по повторяемости в пределах им же определённого и используемого словаря). Но точно такая же кривая устойчиво наблюдается и в биоценозах (впрочем, лишь там, где воздействие человека ещё не привело к царству одуванчиков — при сильном антропогенном воздействии кривая нарушается).

Тогда, если мы не можем ответить на вопрос — почему существует в нетронутой человеком природе столь удивительное и гармоничное многообразие растительного и животного царств на выделенных биоценозах — поляне или лугу, не прибегая к терминам, выходящим за возможности науки, то почему все философы единодушно твердят, что техническое создаётся только человеком, в рамках только его технического знания, в рамках только его «целесообразной» трудовой деятельности? Почему отвергаются факты массового порождения технического техническим, происходящего вне желаний человека; расширения, и немалого, технической реальности за счёт нецелесообразной или преступной деятельности, не производственной, а иной (осознанной и неосознанной)?

Важен вывод, заключающийся в том, что каждой из основных реальностей окружающего нас мира: физическая-биологическая-техническая (технетическая) — информационная-социальная — соответствует свой отбор (энергетический-естественный-информационный-документальный-интел-лектуальный). Причём, каждый следующий отбор отличается от предыдущего как изменением информации, так и специализацией её использования. Это даёт мне возможность говорить, что в технобиоценозах действует информационный отбор, более общий, чем дарвиновские представления, и интерпретируемый (предлагаемой мною) схемой техноэволюции, опирающейся на кибернетическую схему И. И. Шмальгаузена, интерпретирующую тихогенез.

Интерпретация Н-моделирования

Рискну выдвинуть ещё одну гипотезу: анализируя приведённый ряд реальностей, нельзя не обратить внимание на некоторую любопытную цифровую последовательность, которая может быть использована для оценки техногенного будущего. Количество устойчивых элементарных частиц может быть оценено числом 10: из них, как известно, Природа создала десять в квадрате — 100 = 10² устойчивых химических элементов (брать за основу, например, число семь, опираясь на мифологические представления древних или представления Востока, быть может, более правильно. Но, можно полагать, не существенно для дальнейшей оценки. Что касается единого сущего Античности или» Б ольшого взрыва», когда речь идёт о едином, где отдельный элемент-особь не выделяем, где нет различия между частью и целым, то пожалуйста, 1 = 10⁰. Остаётся вопрос о величине числа, лежащего в основании). Из этих элементов в результате физических и химических процессов время создало мёртвый физический мир Земли, количество всевозможных минералов на которой не превосходит 10 000, то есть 100² = 10⁴. Затем, неизвестно, почему и как, появилась жизнь с уже своим многообразием, определяемым отбором Дарвина или Шмальгаузена (а может — Берга или иным), приведшим к общему количеству видов около 10 миллионов, то есть 10 000² = 10⁸. Теперь перейдём к предельному общему количеству видов изделий, которое ежегодно смогут выпускать в мире. Это, на мой взгляд, предельно возможное число выпускаемого при дальнейшем движении цивилизации по технологическому пути. По аналогии может быть названо число технических (технетических) видов 10¹⁶. Тогда, собственно, и должен произойти крах нашей цивилизации, точнее, смена её техноинтеллектуальным миром — технотронной цивилизацией (сейчас в мире, по моей оценке, ежегодно выпускается 10¹² видов продукции при средней стоимости продажи одного вида 1,5 доллара США и при средней численности популяции этого усреднённого вида 300 особей — число, по-видимому, во времени устойчивое).

Продолжая рассуждения, можно предположить, что предельное количество информационных сообщений (их дискретизация и классификация — вне области моих исследований) составит 10³². Ну и уж совсем громадное число — 10⁶⁴ (как здесь не отметить, используя подход Дж. Литлвуда, близость типа этого числа к типу числа элементарных частиц во Вселенной — 10⁷⁹), если мы обратимся к социальным системам и сможем идентифицировать как вид речь или отдельный её фрагмент, отдельную платёжку, чек в магазине, билет на культурное или иное мероприятие, то или иное общение человека с человеком, короче, все многочисленные общественные связи и взаимоотношения, отражающие проявления Хаоса и Космоса каждого в каждом и общества в целом.

Не очевиден, но весьма правдоподобен вывод Ферми (1950), что всякая цивилизация, технологически достаточно развитая, чтобы вступить в коммуникацию с другой разумной цивилизацией, обречена на самоуничтожение. Считается, что это произойдёт в результате техногенной катастрофы и предполагают такие глобальные катастрофы не позднее середины XXI века, экстраполируя естественные тенденции развития технологической цивилизации. Но, может, всё проще: развитие парникового эффекта, озоновые дыры, всеобщее облучение человечества (электромагнитный фон вырос в 10 тысяч раз по сравнению с домаксвелловскими временами, но без компьютеров и электромагнитных сигналов цивилизация уже невозможна), лекарствофикация (в России число устойчивых штаммов к антибиотикам streptokokkus pnevmonie 4 процента, в США 20 процентов, в Испании 40 процентов) и другие приведут к определённому мутационному необратимому вырождению. Но есть и опасность, связанная с нравственными критериями. Клонированная овечка Долли несёт ген человека, пригодный для лечения гемофилии. Какие перспективы для лечения болезней! Так что, если Вы имеете пару миллиардов долларов, почему не вырастить и не содержать три-четыре «зомбированных» клона, пуская их, для обеспечения личного бессмертия, на запчасти.

Предложенный ряд реальностей материального мира находит своё отражение в моём истолковании ряда философских понятий, веками обсуждавшихся философами, но интерпретируемых с позиций Н-распределения по-иному.

Элементарные частицы (атомы и менделеевские молекулы) неразличимы, если каждую из них — частицу Гейзенберга (волну Шрёдингера) помещать в одну и ту же точку пространства и характеризовать одним набором параметров: я могу лишь сослаться на принцип Паули (1924), связанный с неразличимостью элементарных частиц (однако особенность наблюдения элементарных частиц человеком заключается в том, что наблюдения частицы приводят к её гибели — слишком грубы инструменты наблюдения). Элементарные частицы и атомы (молекулы) составляют материальную сущность Вселенной, они объединяются в различаемые человеком физические частицы разных размеров и свойств так, что распределения частиц в Солнечной системе, звёзд и звёздных скоплений в галактиках и распределение самих галактик подчиняются некоторому гиперболическому распределению, открытому Хольцмарком (1919) и математически неотличимому от моего описания техноценозов. Есть ссылки на информацию НАСА, согласно которой вокруг Земли вращается 35 миллионов созданных человеком предметов. Я могу предположить, что они также описываются Н-распределением (около 100 тысяч имеют диаметр от 1 до 10 см, детектор с поверхности Земли отслеживает частицы свыше 10 см, таких 8000 штук).

Применительно к Земле: атомы и молекулы образовали минералы, и здесь уже каждый минерал как вид может быть выделен на том или ином месторождении как особь, хотя большинство минералов, являясь материалом, трудно выявляемо как штуки-особи, тем более — именуемые. Впрочем, и здесь есть исключения (самородки, алмазы). Распределение элементов в земной коре, минералов по встречаемости также описывается гиперболическим Н-распределением. Важно подчеркнуть, что уже минералы начинают проявлять индивидуальные свойства, так что любые два минерала, имеющие теоретически одну химическую формулу, устанавливаются, идентифицируются специалистами — из какого они взяты месторождения. Это же относится к техническому мёртвому: достаточно примеров идентификации по изготовителям материалов и изделий (например, нержавеющие скобы в фальшивых паспортах времён войны). Итак, для физического мёртвого на уровне элементарных частиц (атомов и молекул) существует неразличимость, но их космические скопления описываются Н-распределением. Агрегированная поверхность Земли (до исследуемых глубин 3–5 км, скважина Оберфальц — 9 км, на Кольском полуострове — 12 км) при ценологическом рассмотрении проявляет индивидуальные свойства. Но при выделении элементарной единицы исследования, опираясь на минералогию, петрографию, геологию, географию, с последующей родо-видовой классификацией (кластеризацией), для описания системы в целом как ценоза применимо также Н-распределение. А общность, галактическая и земная, заключается в том, что мы можем построить лишь статическую картину Н-распределения: кривая за всё время существования человека не меняется (в смысле, что виды «не гуляют» по кривой: они привязаны к своей группе-касте).

Если обратиться к живому, то разграничение видов и особей (дискретизация) здесь очевиднее (трудности для растений см. С. В. Williams, L., 1964). Форма кривой Н-распределения для биоценозов считается доказанной, но особенностью её уже является то, что может быть построена динамика Н-распределения — по годам, сезонам и так далее. Тем самым, начиная с живого, мы можем говорить о «поверхности» Н-распределения, но эта поверхность слишком неопределённа из-за различий, связанных с особенностями наблюдения живого, определяемых временем суток, температурой и так далее.

Обращаясь к техноценозам, оказывается возможным получить динамику Н-распределения во времени, как для периода, когда завод (город) развивался эволюционно, так и для периодов интенсивного капитального строительства, технического перевооружения, банкротства и другим. Если так можно выразиться, существует бухгалтерски подтверждённая поверхность Н-распределения, структурно-топологическая динамика, по терминологии В. Фуфаева.

Защищаемые мною положения заключаются в том, что на живую природу накладываются некоторые Н-ограничения: саранчёвые касты не могут стать ноевыми, точнее — крупных животных не может быть столь же много, как и «мелочи», (волны жизни С. С. Четверикова в биологии и волны «моды» в технетике здесь не обсуждаются). Для техноценозов же это ограничение существенно ослаблено. Более того, вне зависимости от величины параметров, например, электромашины, она обязательно проходит через ноеву касту, а дальнейшее её положение на кривой, в том числе и в ноевой касте, определяется не величиной, а иными факторами. Достаточно проанализировать содержимое ноевой касты по любому из предприятий, и всегда, наряду с крупными двигателями, там обязательно обнаружатся уникальные, но некрупные (малой мощности). То есть между математическими описаниями биоценоза и техноценоза существует некоторое принципиальное различие, заключающееся в том, что виды в биоценозе более привязаны к месту на кривой Н-распределения, в то время как виды в техноценозах перемещаются по ней, можно сказать, из конца в конец, тем самым позволяя создать теорию надёжности на новых основаниях (популяционная надёжность).

Теперь, в заключение, возвратимся к постулатам.

Первая, физическая (механическая), картина мира Ньютона ввела идеальное понятие точки и оперировала с этим понятием, давая однозначные решения, обязательные в механике, электротехнике, вообще в любых технических науках. Аксиоматичность характеризует и сегодня, в основном, принципы (основы) технического образования. Механические часы виделись не только вчера как образ идеального общества (и производства): всё рассчитываемо, регла-ментируемо, определяемо. Убеждение в однозначности ответов при одних исходных данных стало основой не только технического мышления (нынешняя ориентация на гуманитаризацию образования отражает назревшую необходимость изменения мышления, веление времени — надвигающуюся технотронную цивилизацию), но и экономических представлений, распоряжений Правительства, указаний ЦК. Важно, что примат такого мышления всё ещё сохраняется, и, хотя всесильный ЦК отсутствует, сохраняется убеждённость в доказательности формализованных расчётов.

Вторая картина мира Эйнштейна-Бора ввела вероятностные представления в описание физического, а затем и биологического, технического (технетического), информационного и социального миров. Но при этом всегда предполагалось, что действуют центральная предельная теорема и закон больших чисел. Следовательно, можно было оперировать математическим ожиданием события и, хотя и вероятностной, но конечной ошибкой. В технических науках, да и у большинства просто грамотных людей вообще, появление вероятностных представлений не изменило мышления. Точнее, в представлениях людей мир, особенно технический, оставался численно представимым: всё можно подсчитать и измерить, пусть с ошибкой, но укладывающейся в понятие «плюс-минус». Разные люди занимают телефон на разное время и в разное время суток, но ёмкость АТС «определяется» по-прежнему, по А. К. Эрлангу (1909); водителю известно, сколько надо залить литров бензина, чтобы доехать до города N, а если в магазине обвесили, то не наполовину же.

Теперь же я говорю о третьей картине мира, основанной на принципах глобального эволюционизма, которая, по В. С. Стёпину, отличается «резким усилением междисциплинарного синтеза знаний, повышением удельного веса междисциплинарных исследований. Этот этап характеризуется уменьшением уровня автономности специальных научных картин мира и восстановлением общенаучной картины мира как единого системного образа… ". Новая парадигма вводит технический мир в общую единую, восходящую к Гесиоду и Фалесу, картину мира, в единую теорию глобального эволюционизма, показывая, что техническое в процессе своего развития создало техноценозы, а они, в свою очередь, обладают такой же структурной общностью, как физхимценозы. Выражаясь более общо, техноценозы, как и биоценозы, с одной стороны от них, так и информценозы, и далее — социоценозы, с другой, описываются единым статистическим аппаратом, точнее — параметры самоорганизации ценозов находятся в одних пределах. Сущностное различие стойхейона (первоосновы) проявляется изменением применения (использования) информации физическими, биологическими, техническими (технетическими), информационными и социальными реальностями. Следовательно, помимо общности, открытой кибернетикой и заключающейся в общности процессов управления и связи, существует общность структуры ценозов любой природы (для техноценозов — показанная мной), что и дало формальное основание для появления названия «технетика» и использования биотерминов при описании технического мира.

Гносеологически третья картина мира характеризуется переходом к изучению этого мира, опираясь на целостные образования — ценозы различной природы. Математически же подтверждается, что мир описывается моделями Н-распределения, характерными особенностями которых являются неприменимость понятия «среднего» (отсутствием математического ожидания), возможность сколь угодно большой ошибки (бесконечность дисперсии) при решении любого конкретного вопроса (решение в точке неопределённо). Для техноценозов не действуют, или действуют в деформированном виде, предельные теоремы теории вероятностей: центральная предельная теорема и закон больших чисел. Прогнозировать, используя математический аппарат, возможно, лишь руководствуясь кривой в целом, тенденцией поведения саранчёвых (модного, массового) и ноевых (единичного, уникального) каст и движением всего множества особей (видов) относительно особой пойнтер-точки Н-распределения, которая «мистически» объединяет непрерывную и дискретную стороны поведения техноценоза, навевая аналогии с корпускулярно-волновыми свойствами мира Луи де Бройля (1924). Осознание новой картины мира это есть осознание, что такое ценоз вообще (как уровень иерархии, ступень классификации, осуществляемая Природой) и технический ценоз, в частности.

Наиболее важные положения новой парадигмы и выводы

1:

Нынешнее бытие есть бытие техническое (технетическое). В горизонте жизненного мира техническая реальность уже воспринимается как реальное сущее. Окружающая человека среда обитания есть превращённая природа, техносфера наложилась на биосферу и трансформировала её (это не означает отмены или замены термина «биосфера»). Техническое объективно «выросло» на физическом мёртвом и органическом живом, как когда-то биологическое «произросло» из физико-химического. Сейчас создаваемая Природой «естественная» среда есть природная среда лишь «по соглашению», потому что во всех случаях, в любой точке Земли, в границах биосферы (где они? Во всяком случае, границы техносферы пространственно шире) могут быть обнаружены следы антропогенного воздействия — загрязнения (или порчи, истощения, повреждения, уничтожения) почвы, флоры, фауны, воды, воздуха (а сейчас — и верхних слоёв атмосферы, подземных вод, вод морей и океанов).

2:

Техническая реальность — объективно существующий материальный мир, равноправный в ряду реальностей: физическая (физико-химический, «мёртвый» мир), биологическая (живое, органический мир), техническая (технетическая), информационная (информационное пространство — содержательная, идеальная сторона информации, материализующаяся в документе), социальная. Эволюция каждой реальности определяется отбором, действующим (имеющим место быть) в ценозе, специфичным для каждой из реальностей (специфика связана с изменением применения информации), но имеющим и общность, заключающуюся в единых количественных ограничениях на структуру. Техническая реальность породила человека, ставшего мутационно способным: а) осознать возможность орудий, изготавливавшихся им как животным; б) абстрагируясь, вычленить «идею» изделия и передать «образ» соплеменнику (начало информационной реальности); в) заставить работать на себя (биологическое человека, осознанное техническое и сохраняемое информационное привели к социальному). Эта способность отражает возможность мозга лишь у человека представлять «образ» в терминах Н-распределения.

3:

Техническая реальность в материальном проявлении (и в идеальном — информационном отражении) объективно бесконечна в пространстве и во времени, в формах актуализации, в феноменах, дающих «тень» сущего и постигаемых в чувственном опыте. Создание категориального аппарата познания технического бесконечного предполагает его классификацию, вначале — дифференциацию. В наиболее общем виде я разделяю: 1) всё техническое, но обязательно документируемое, которое относится ко всем сторонам общественной и частной жизни, прежде всего — к производству и потреблению (быт и культура), с соответствующим экологическим делением на отходы производства и отходы потребления. Тем самым не рассматривается деятельность индивидов, порождающая техническое (типа «сделай сам»), которое не влияет на научно-технический прогресс именно из-за отсутствия факта документирования (закрепления информации); точнее, степень влияния определяется скоростью (и широтой) охвата информацией, которая сравнима, в этом случае, с медленным движением человечества к техногенной цивилизации, обычным для, скажем, догомеровских времён; 2) техническое единичное (изделие) — сообщество изделий (техноценоз) — техносферу.

4:

Техническое единичное принципиально разделяемо на техническое мёртвое, техническое живое и технетическое (технико-техническое и/или технико-технологическое), которое локально противодействует росту энтропии и образует собственно технический ценоз (организация, город). Дефиниции технического единичного; реальные определения, не сводимые и не вытекающие одно из другого; понятия, содержание и форма которых не пересекаются, есть техника, технология, материалы, продукция, отходы. Можно говорить о технетике как понятии, объединяющем эти пять определений при рассмотрении их как единого в цикле техноэволюции, в рамках построения, функционирования и развития технических ценозов (действия закона информационного отбора).

5:

Между изделием и ценозом существует принципиальное различие, проявляющееся в практической счётности составляющих ценоз изделий, в невозможности тождественного документального отображения, в конвенционности границ, в бесконечности времени жизни ценоза относительно времени жизни изделия как особи и продолжительности его выпуска как вида, во фрактальности свойств и связей, в индивидуальности. Различие определяется действием постулатов, не сводимых к фундаментальным постулатам классической физики: существует достаточно много систем отсчёта, относительно которых два ценоза могут быть равноправны и неравноправны; состояние ценоза в любой момент времени не определимо системой показателей-параметров тождественно точно; для любого техноценоза есть направленность развития, исключающая обратимость. Существует общность организации (структуры) ценозов любой природы, диктующая количественно определённое гиперболическим Н-распределением соотношение крупного и мелкого, массового и единичного. Это и даёт, продолжив найденную кибернетикой линию общности, формальную основу термину «технетика».

6:

Технический (технетический) мир по количеству видов (разнообразию) уже обогнал мир живого (обгонит и по «сложности»). И это объяснимо. Мёртвое физическое в своих «фантазиях» при создании жёстко ограничено существующими «на сейчас» внешними условиями и всегда необходимыми условиями для образования, например, минерала. Живое, определяемое единым генетическим кодом, ушло от жёстких внешних условий (выбрав, впрочем, узкий спектр температур и используемых материалов). Но его многообразие ограничено количеством кодонов (триплетов) — дискретных генетических единиц, кодирующих включения 20 аминокислот. Не углубляясь в видоспецифичность ДНК и в транскрипцию, отметим принципиальную ограниченность и по количеству записей, и по условиям реализации. Единство живого породило биологию как науку. Для технического (технетического) такое единство на уровне организма, особи-изделия недостижимо. Между двигателем внутреннего сгорания и электродвигателем нет единой «генетической» основы. Техническое (технетическое) обладает большими возможностями для своего «самовыражения», что и проявляется в дифференциации технических наук. Синтез же возможен там, где речь идёт о техноценозах.

Своеобразие математического аппарата исследователя техноценозов отражает формирование новой (третьей) парадигмы понимания мира. Классические представления полагают возможность точного и однозначного описания материальной точки. Вероятностно-статистическая картина определяла поведение частицы (точки) в терминах, позволяющих говорить о «среднем», о численно конечном отклонении (и наоборот): частицы множества «ведут» себя так, чтобы получилось среднее. Техноценологические представления, реализуемые гиперболическим Н-распределением, подтверждают, что структура ценоза устойчива: характеристические показатели находятся в определённых пределах и мало меняются во времени. Но, зная все параметры Н-распределения, об отдельной точке определённо говорить нельзя, она не стремится к среднему и может «уходить» от неё в бесконечность (теоретически) с большой вероятностью. Ценоз — это система, где можно говорить о соответствии структуры «оптимальным» представлениям и о тенденции изменения «структуры» в направлении повышения «эффективности», называя, в этом случае, количественные показатели.

Итак, понятие «технетика», которое используется мной в процессе познания такого объекта как техническая реальность, характеризуется разной степенью абстракции и обобщения, что ведёт к разным определениям. Технетика — наука о технической реальности. Технетика — общее понятие, включающее всё техническое мёртвое и всё технико-техническое, технико-технологическое, конструктивно-технологическое, то есть более широкое понятие, чем «вся техника» или «вся технология». Технетика — наука о законах и закономерностях техноэволюции, и прежде всего — о законе информационного отбора. Технетика — наука о техноценозах. Технетика — наука, изучающая общность структуры ценозов любой природы, и в этом качестве она является развитием кибернетики. Технетика — обобщённое определение, включающее (заменяющее как единое) технику, технологию, материалы, продукты, отходы. Технетика — взгляд на окружающее техническое с позиций постклассической философии техники.