Юрий Вячеславович Громыко:
Основные геоцивилизационные вызовы и гуманитарные технологии в условиях неопределённости целей российского государства

Введение

В процессе общения после предыдущего симпозиума с различными авторами сборника, в который вошли материалы симпозиума, мне стало совершенно очевидно, что у нас начинается своеобразная полемика по поводу того, что образует сердцевину наследия П. Г. Кузнецова. Мне кажется это очень важным и знаменательным явлением. Действительно, было бы весьма удивительно, если бы члены нашего сообщества выражали бы какую-то всего одну позицию, рассматривая и продумывая предельно сложное и противоречивое содержание, представленное в творческом наследии П. Г. Кузнецова. И здесь мы должным согласиться с Е. Салтыковым-Щедриным, что единым бывает только «единонемыслие».

Очень хорошо, что сегодня мы может рассматривать разные концептуальные варианты анализа наследия П. Г. Кузнецова, например, в докладе С. П. Никанорова, в работах Б. Е. Большакова, в статьях Дж. Тенненбаума. Мне бы хотелось выразить свой взгляд на содержание теоретического наследия П. Г. Кузнецова, прежде всего с точки зрения анализа гуманитарных технологий.

Для меня наиболее важна всего одна проблема гуманитарных технологий — это проблема воспроизводимости человеческой мысли: в самой мысли же, но другого человека, в действии и в коммуникации того же самого человека или другого, нежели автор мысли — в этом случае мы имеем дело с переходом от мышления к коммуникации и действию. Эту проблему постоянно обсуждал П. Г. Кузнецов, утверждая, что в мыслительном творчестве воспроизводимо только то, за чем стоит математическая формула и что может в силу этой выраженности на основе математической формулы реализовываться в работе ЭВМ.

Различая мышление и сознание, и обращаясь в работах самого П. Г. Кузнецова к анализу формы и содержания математического мышления, мы хорошо понимаем, что содержательное математическое мышление имеет дело не с математическими формулами, а с тем, что стоит за ними — геометрическими образами. Но форму математического мышления образуют не только геометрические образы, они скорее связаны с содержанием мышления этого типа, но схемы организации мыслительных действий, которые в какой-то мере могут схватываться на основе понятийных оппозиций.

Однако мы можем совершенно иначе анализировать роль компьютерных систем в воспроизведении мышления, в частности на основе коммуникационного взаимодействия человека с представляемым машиной процессом, который человек может воспринимать как объективированный и внешне представленный процесс мышления. В этом случае мы имеем дело с другим типом компьютерных машин — так называемых консциентальных машин. Задача таких машин состоит не в том, чтобы заместить и вытеснить человека из деятельности, но помогать человеку, внешне воспринимающему и старающемуся понять, то, что представляется в работе автомата, воспроизводить форму организации его собственного сознания или форму организации сознания другого человека. То, что человек держал в сознании, теперь оказывается внешне выраженным и представленным в графической, не всегда математико-геометрической форме. Например, сочиняемая мелодия у композитора, которая звучала до этого внутри него, теперь разыгрывается и аранжируется автоматом и он может с тем, что он удерживал в сознании, начинать диалог как с ещё одним представленным в ситуации коммуникантом.

Таким образом, можно утверждать, что воспроизводство мысли не всегда может быть связано с просто замещением мысли абстрактной математической формулой и её воспроизводством на машине-автомате без человека. Форма мысли воспроизводится в системе коллективной мыследеятельности, на основе мышления, коммуникации, действия других людей.

Образовательные технологии как гуманитарные технологии

Мы проводим наш второй симпозиум в стенах Российской Академии образования. Очень важно понимать, на каком общественно-социальном фоне изменений в системе образования проходит наш симпозиум. В рамках так называемых реформ по модернизации образования ставится задача снижения уровня фундаментального образования. Современное образование, по мнению идеологов реформы, должно обеспечивать формирование у подрастающего поколения компетенций, позволяющих им вписываться в сложившийся социальный контекст и быть ему адекватным. Подобное положение ещё могло бы претендовать на реалистичность в условиях устойчиво функционирующих социальных институтов. Но в период разрушений и резких социальных изменений, а именно подобный период переживает Россия, адаптация и приспособление подростков к функционирующей системе социальных институтов обрекает их на неустроенность при всяком небольшом социальном изменении.

Можно утверждать, что именно адаптационная, приспособленческая социализация приводит к массовой социальной дезадаптации молодых людей. В России всегда было важно получать избыточное образование, на основе которого можно выращивать и формировать класс фундаментальных способностей для целого ряда быстро устаревающих и поэтому сменных компетенций. Позиции наследия Побиска Кузнецова необходим проект содержания образования нового поколения. Его разработка, безусловно, должна быть направлена на повышение уровня образования и его ещё большей избыточности с точки зрения массовых требований текущей жизни, связанных сегодня в основном с деградацией.

Но проблема гуманитарных технологий, как обеспечивающих воспроизводство мышления и других интеллектуальных и духовных способностей, напрямую может быть связана с задачей воспроизведения уникальных способностей П. Г. Кузнецова как человека из Будущего в системе массового образования. Но что означает данная задача воспроизвести антропологическую форму мышления П. Г. Кузнецов, не личность Побиска, которая невоспроизводима? На наш взгляд речь идёт о воспроизведении, прежде всего способностей конструктивного воображения и проблематизации — поскольку без этих способностей, формализованный метод мышления Побиска Кузнецова очень быстро переходит в свою противоположность — становится чем-то совершенно другим — высушенным абстрактным размышлением, а не конкретным мышлением Побиска, ниспровергателя парадигм. Неслучайно в этом контексте сказал Дж. Тенненбаум, что худший заместитель живого Побиска — это какой-то абстрактный учебник. У нас появился замечательный учебник (на мой взгляд — это первый учебник, который систематизирует научные прорывы практически в областях всех наук — и плюс это мировоззренческий учебник). Но всё-таки это — всего лишь учебник, а не живые способности и антропология П. Г. Кузнецова — непримиримого бойца с глупостью и выдающегося учёного.

Когда мы говорим о конструктивном воображении, то, прежде всего, речь идёт о возможности работать с мыслеобразами, и строить на основе этих мыслеобразов внешне представленные схемы. И здесь, в том числе мы сталкиваемся с фундаментальной проблемой происхождения мыслеобразов.

Когда мы говорим о способности проблематизации, речь идёт о возможности удерживать отрицающие друг друга суждения и создавать на основе конструктивного воображения синтетический предмет, который позволяет выделять и удерживать содержание, соответствующее единству пар взаимно отрицающих суждений. Формирование способности проблематизации и есть самый сложный вопрос — как транслируется диалектика, форма сократического диалога и принципы Гегелевской диалектики, освобождённой от спекулятивной формы и превращённой в практику диалогических обменов, в коллективной разнопозиционной и многопрофессиональной коммуникации. Как формируются эти способности мы и пытались показать в двух своих работах: «Метапредмет Знак» (Москва, Пушкинский институт, 2002) и «Метапредмет Проблема» (Москва «Пайдея», 1998). Понятие метапредмет в данном контексте означает, что и для формирования способности конструктивного воображения и соотнесённой с ним схематизации и для выращивания способности проблематизации необходимо формирование рефлексии и рефлексивного мышления.

Если внимательно почитать интересные работы Б. Е. Большакова, А. А. Толстопятова, то в соответствии с мнением этих авторов, феномен П. Г. Кузнецова связан с совершенно особой формой синтеза философского способа мышления и естественнонаучного способа мышления. Но что представляет собой синтетическое мышление, в котором осуществляется сплав двух подобных форм мышления? При конкретном рассмотрении синтетического полимышления, соединяющего в себе философское и естественнонаучное мышление, становится совершенно очевидно, что в нём осуществляется движение одновременно в двух планах, на двух разных плоскостях — в плане движения категориальных пар и понятийных оппозиций и в плане анализа предметных результатов. Но для подобного типа работы необходимо рефлексивное мышление, которое позволяет осуществлять движение в предметной плоскости и одновременно анализировать, что происходит с самим мышлением. Анализировать форму мышления и одновременно выявлять условия реализации создаваемой формы мышления в самой предметности мышления. Так понимаемое рефлексивное мышление, обеспечивающее сплав и соединение в единой живой способности мышления естественнонаучного и философского мышления, является способностью позволяющей видеть мышление и лишь в этом случае его осваивать, инициировать у других людей и таким образом транслировать.

Другая очень важная проблема образовательных технологий связана с анализом процессов генезиса мышления в учебной мыследеятельности учащегося, когда человек стремится построить предмет мышления, который является более сложным, чем имеющаяся у него система средств, в том числе и языковых средств выражения. В этом случае, пытаясь выразить смысл создаваемого предмета, человек использует языковые средства, разработанные для выражения другого содержания и другого смысла. Именно в подобном контексте появляется метафора (Л. Ларуш) и символ (П. А. Флоренский, А. Ф. Лосев), которые выражают более сложное содержание, чем то, к чему непосредственно отсылает знаковая форма метафоры или символа. Разработка новых мыслительных средств в проблемной ситуации, обеспечивающих постановку проблемы и перевод её в решаемую задачу, является общим обязательным моментом генезиса мышления в ситуации переоткрытия всех наиболее важных открытий, с чем собственно Линдон Ларуш и связывает задачи образования. Осуществляя переоткрытие наиболее важных открытий, человек попадает в ситуации генезиса мышления, предполагающие преодоление невозможности выразить более сложное содержание при помощи неадекватных для этого мыслительных языков и средств. Именно в подобных ситуациях талантливым людям удаётся открывать новые физические принципы, которые должны затем стать предметом экспериментальной перепроверки для большего числа людей.

Новые формы мышления осваиваются только в результате самостоятельных попыток действия в ситуации, где сложившиеся формы мышления являются неадекватными. Педагогика переоткрытия всех наиболее важных открытий является основой создаваемого Линдоном Ларушем в Шиллеровским институте невидимого молодёжного университета в Европе и США. На базе университета в Дубне Б. Е. Большаков создаёт модель «Побиск-университета». Возникает возможность создать проект общего международного университета, целью которого является присвоение философско-научных традиций на основе переоткрытия наиболее важных открытий. Результативность выращиваемого подобного мышления может проявляться только с точки зрения анализа геоцивилизационного целого и предлагаемых решений в рамках этого целого.

Геоцивилизационное целое, технологии постановки стратегических целей как гуманитарные технологии

Наиболее важным моментом проявления открытого свободного мышления является его способность видеть и полагать целое. Собственно в возможности выделять неструктурированное и непредзаданное целое и состоит наиболее важный вызов мышления. С этой точки зрения, мы сегодня существуем с непростроенными и неопределёнными глобальными мировыми целями, которые должны быть сформулированными и поставлены с позиции России. Но правомерна ли вообще постановка вопроса о выделении и полагании геоцивилизационного, геостратегического целого? Некоторыми теоретиками либерализма возможность подобного мышления вообще оспаривается и объявляется чуть ли не родимым пятном тоталитаризма.

Но для П. Г. Кузнецова способы полагания мирового целого представляли один из наиболее важных предметов его размышлений и теоретических разработок. П. Г. Кузнецов настаивал на тщательном специальном продумывании роли и функции человечества как целого. В частности П. Г. Кузнецов показывал, что у совокупного человечества тоже существуют права, которые отличаются от общечеловеческих ценностей М. С. Горбачёва и его группы, и которые могут расходиться с правами отдельного индивида. В этой области анализа прав и свобод человека мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией — права отдельного индивида сформулированы и описаны, а права общностей, этносов, а также всего человечества невыявлены и непредставлены как особые предметы права.

Подобная ситуация объяснима. Права и свободы индивида были специально сконструированы целым рядом философов права в первой трети XX века (Гурвич, Вышеславцев) как способ борьбы с тоталитарной машиной государства, права индивида противопоставлялись праву государства. Но в этом противопоставлении индивидуального права этативному исчезли и растворились масштабные правовые инвеституры закрепления реальных институциональных единств (этносов, общностей, узусов, корпораций и так далее), которые принципиальны для целых групп Азиатских цивилизаций в отличие от европейской выдумки — прав и свобод индивида.

Права всего человечества выявляются и конституируются на основе глобальных инфраструктурно-цивилизационных проектов, реализация которых обеспечивает сдвиг разделения времени на социально необходимое и свободное в сторону свободного для огромных масс людей. И, наоборот, отказ от подобных прорывных цивилизационных проектов, является преступлением против прав и свобод человечества, поскольку обрекает на долгие столетия огромные массы людей на геноцид и в лучшем случае на существование только в рамках необходимого времени — времени выживания, внутри которого нет условий для научного и социального творчества. Преодоление голода и нищеты во втором и третьем мире за рамками золотого миллиарда оказывается возможно только при условии крупных инфраструктурных проектов, обеспечивающих продвижение человечества к получению неограниченных энергетических и пищевых ресурсов. Твёрдо удерживая в сознании требования постановки целей геоцивилизационного и геостратегического развития с позиций России, можно сформулировать вопрос, какие полномасштабные проекты нами могут быть предложены, которые могли бы быть сопоставимы с евразийскими и иноконтинентальными коридорами развития Линдона Ларуша. В данном контексте, безусловно, очень важным является само обсуждение принципов и типов полномасштабности.

Под полномасштабными проектами мы понимаем инфраструктурно-институциональные инициативы по полисферному полномасштабному развитию производительных сил. Вслед за М. Д. Дворциным принципиальной единицей подобной полномасштабности мы считаем возможность интеграции трёх сфер — прорывной практико-ориентированной фундаментальной науки, образования и промышленности. Следует отметить, что мировыми державами как раз являются государства, которые обладают полномасштабными производительными силами. У многих государств таких полномасштабных производительных сил просто не существует. Например, Китай ещё только выстраивает своё полисферное ядро полномасштабности, формируя собственные институты фундаментальной науки, развивая все типы промышленности, интегрируя отечественную науку, промышленность и образование в единое целое. Полномасштабные производительные силы отсутствуют у Индии.

С этой точки зрения, реальная возможность изменения геополитического целого состоит в том, что Россия может предложить массе государств Евразии институциональные технологии формирования (при участии России) полномасштабных производительных сил. Так, например, именно Россия может выступить с инициативой проектирования для Малайзии Академии наук, что 300 лет назад для России по просьбу Петра I сделал величайший гений своего времени — Лейбниц. Проектирование подобной Академии предполагает институционализацию программ наиболее важных научных прорывов в систему учреждений, которые будут разрабатывать данные программы. Предложение подобных перспектив развития для Малайзии — исламской страны, может стать принципиальным шагом изменения геополитического целого.

Можно согласиться с Иммануилом Валлерстайном, что развал Советского Союза и демонтаж социалистического проекта вызвал рост исламского фундаментализма в третьем мире. Несмотря очень часто на неэффективность помощи странам третьего мира, утопичность проектов, огромные затраты, которые брали на себя народы СССР, у этих стран существовала перспектива вырваться из социального гетто, и часть стран это делала за счёт обучения в российских ВУЗах, за счёт передачи им промышленных технологий Советским Союзом. Единственный западный президент, который придерживался той же самой точки зрения, что странам третьего мира нужно передавать передовые технологические системы, не устаревшие технологические хвосты, закрепляющие их зависимость от страны-донора — был Франк Делано Рузвельт. По мысли Л. Ларуша подобная политика, только намеченная, но нереализованная ФДР была направлена на то, чтобы вырывать эти страны из форм этногенетического рабства, которое создавала Британская империя. Благодаря политике Советского Союза, которая часто выполнялась неэффективно, с огромными издержками, у стран третьего мира существовала возможность вырваться из социального гетто.

После развала и демонтажа Советского Союза огромному числу стран стало понятно, что они обречены на то, чтобы превратиться в мировую пыль для развитых стран Запада. Они попадают в рамки очень жёсткой политики неоколониализма, при которой выход к новому уровню жизни для этих стран оказывается невозможен. Их удел голод, деградация, вымирание, например эпидемии СПИДа — как сейчас весь этот ужас происходит в Африке. Они обречены на бесконечную губительную вражду внутри страны на основе стравливания различных племенных (трайболистских) группировок, которыми манипулирует, прежде всего, Великобритания. Они обречены на то, чтобы была раздавлена их культурная идентичность. Противопоставить уничтожению идентичности можно только традицию, поэтому обращение к крайним и кардинальным формам религиозных культур, в частности, к фундаменталистскому исламу, который по ряду причин был оторван — в отличие от христианства — от научно-технологического развития, является вполне закономерным ответом на эту экстремальную ситуацию.

Арабская цивилизация, являющаяся неоднородной, весьма болезненно реагирует на технологическое и инфраструктурное исключение её из круга стран золотого миллиарда и превращение целого ряда арабских стран в государства-изгои. Именно в этой ситуации проекты построения полномасштабных производительных сил являются способом трансформации геополитического целого. Тем более следует учитывать мнение господина Л. Ларуша, что никакой модели развития мирового целого у западного общества не существует. В этом, кстати, и могла бы состоять миссия России предложить миру модель развития мирового целого с позиций России.

Другое дело, что проектируемая Академия практико-ориентированной науки для Малайзии не должна быть заполнена отработанным и мёртвым знанием, но её следует связать с представлениями о фундаментальных прорывах в третье тысячелетие, понимание которых и формировал П. Г. Кузнецов. Но обсуждение направлений геостратегического развития невозможно точно также вне рамок цивилизационного конфессионального диалога, организация которого опять же является сложной гуманитарной технологией.

Полномасштабные проекты и гуманитарные технологии

Как можно инициировать и реализовывать полномасштабные проекты? Выдвижение и реализация подобных проектов предполагает мобилизацию населения. Это мобилизация возможна лишь на основе демонстрации разным группам населения перспектив повышения уровня жизни. Это повышение уровня жизни решается на основе проектирования современных систем жизнеобеспечения, принципиальное направление работ, инициированное П. Г. Кузнецовым, которое обсуждается на нашей конференции в целой серии докладов, подготовленных по инициативе А. А. Подосинникова.

Но предъявляя в проектах возможности подъёма уровня жизни населения и обращаясь к населению с целью его мобилизации для реализации данных проектов, мы входим в соприкосновение с широко распространяющимися сегодня технологиями маркетинга и рекламы, ПиаР технологиями манипулирования сознанием. Противостоять манипулированию сознанием может лишь мировоззрение, поэтому выработка и трансляции мировоззрения является принципиальной задачей. Мировоззрения в данном контексте имеет смысл рассматривать ни как способы объяснения и сведение нового к старому и хорошо известному, но как принципы действия в открытой ситуации, для которой есть множество сценариев развития, и нет одного единственного варианта выхода из неё. Так понимаемое мировоззрение организуется на основе осознания наиболее важных вызовов, на которые необходимо дать ответ.

Безусловно, наиболее важным вызовом сегодня является ответ на вопрос, что такое развитие?

Как может быть представлена сама конструкция категории развития и развивающего подхода. Одно из возможных пониманий развития состоит в том, что это есть непрерывный непрекращающийся Гетероцелостный процесс (гетерохронный, Гетерогенный, Гетерархированный) форм наращивания целокупного использования мощности. Это использование и наращивание мощности наряду с материальными (инженерно-вещными) конструкциями предполагает структурно-институциональное усложнение форм организации мыследеятельности. Наряду с инженерно-вещными конструкциями предметом проектирования являются формы организации деятельности. При этом мыследеятельность должна, безусловно, опираться на новые физические принципы и соответствовать всё более полному раскрытию замысла Творца. Такое понимание мыследеятельности позволяет выйти за рамки непродуктивного Нововременного проекта, в рамках которого человек оказывался свободен от обязательств и перед природой и перед Богом. Но принципиальный мировоззренческий вопрос состоит в том, сколько людей способны работать в идеологии развития и что делать с теми, кто не примет эту идеологию?

Другими важными вызовами являются:

1. Глобализация, кризис национальных государств в условиях политической нестабильности и международного терроризма.
2. Политическая конструкция однополюсного мира и новые центры общественно-исторического развития.
3. Монетаризм как доминирующая экономическая концепция в условиях финансовой нестабильности и возможного краха доллара. Финансовый капитал против промышленного капитала. Финансовая алхимия и физическая экономика — другой проект глобальной финансовой системы.
4. Экологическая катастрофа и исчерпание природных ресурсов в условиях замедления технологической и институциональной модернизации.
5. Религиозный фундаментализм как форма этнического самоопределения при отсутствии доступа к технологическим ресурсам развития. Диалог цивилизаций против столкновения цивилизаций.
6. «Информационное общество», манипулирование сознанием в условиях кризиса общественной идеологии.