Александр Моисеевич Пятигорский:
Проблемы корпоративного управления

Вопрос: Что такое корпоративное управление?

Александр Пятигорский: В разработке теоретических основ корпоративного управления мы должны прежде всего исходить из специфики корпоративного управления в сравнении с другими видами управления, такими, скажем, как государственное, военное и различные типы и виды административного управления. Поэтому с самого начала я предлагаю установить особый уровень специфики. Только исходя из этого уровня возможно рассмотрение взаимоотношений и взаимодействий корпоративного управления с другими реальными и возможными типами и разновидностями управления.

Основными специфическими чертами корпоративного управления могут считаться следующие.

Во-первых, это чрезвычайно высокая неопределённость конкретной сферы, на которую распространяется корпоративное управление. Эта неопределённость обусловлена прежде всего тем, что любая корпорация является таким социально-экономическим организмом, который существует прежде всего в динамике своего функционирования. И эта динамика решительно преобладает над статикой стабильности структуры корпорации как самовоспроизводящегося целого. Здесь возможны некоторые аналогии с организмом военного управления в условиях войны, когда меняющаяся конъюнктура требует почти непрерывных структурных изменений в течение времени военных действий.

Во-вторых, это чрезвычайно высокая степень изменяемости объективного политического статуса корпорации. Это непосредственно связано с тем, что корпорация по определению не является юрисдикцией. При этом в силу контрактуальных условий корпорация может находиться в сфере одной или нескольких юрисдикций или даже быть участником или партнёром той или иной юрисдикции. Здесь, конечно, основной проблемой остаётся принципиальная зависимость не только политического, но и юридического статуса корпорации от условий, навязываемых той или иной юрисдикцией. В отличие от государственного управления (так же как и ряда других систем управления) корпоративное управление не может строиться строго по вертикальному иерархическому принципу. Более того, горизонтальность в управлении корпорацией является необходимым условием её прогрессивного функционирования и жизнестойкости. Отсюда вытекает и весьма специфический характер субъекта корпоративного управления. Мы могли бы даже сказать, что если в государственном управлении субъект устанавливается в конституционном порядке, который предполагает и разделение субъекта, то в корпоративном управлении субъект управления выступает по преимуществу как функциональная единица управления. Отсюда же следует и принципиальная множественность субъекта корпоративного управления.

В отличие от традиционных систем государственного и военного управления, основанных, как правило, на одном источнике власти или влияния, власть и влияние корпоративного управления должны исходить более чем из одного источника. Скажу даже, что чем больше источников влияния и власти у корпоративного управления, тем более прогрессивным оказывается функционирование всей корпорации.

Вопрос: Корпоративное управление является наследником классического менеджмента, но что, по вашему мнению, представляет собой корпоративное управление сегодня?

Александр Пятигорский: Мне кажется, что авторитарность и в какой-то степени репрессивность были свойственны классическому менеджменту, и причиной тому был более сильный личностный статус. А сегодняшнее либеральное сотрудничество и добрая воля — не являются ли они симптомом ослабления личности? Поменялся стиль управления. Причины тому можно выделить разные: либо прежний стиль был неэффективен, либо нерентабелен. Либо просто люди больше не могли управлять по-старому, так как сами они стали слабее, менее энергичны. Любое управление в том или ином смысле является политическим управлением, даже если это управление пивоваренным заводом, и здесь возникает неизбежный вопрос уровня воли.

А нынешний вариант корпоративного менеджмента — это движение путём наименьшего сопротивления. Нет всевластной авторитарности, на смену ей пришли коллегиальность и партнёрство, а вместе с тем и принятие коллективных решений. Но уверены ли вы, что если вы не обладаете способностью думать в одиночку, то эта способность возникнет в коллективе? Да, это бывает, но отнюдь не всегда. Рассчитывать на это нельзя. Это лишь одна из современных либеральных гипотез. Предположим, что корпоративное управление действительно таковым и является, но вместе с этим возникает страшная тенденция. Вместо учёных появляются эксперты. Действительно обладать знанием и знать, что от тебя хотят услышать, — абсолютно разные вещи. Знание — это одно целое, и не следует его никоим образом дихотомизировать. И именно здесь таится возможность проникновения в бизнес бездарных топ-менеджеров.

Вопрос: Кто является субъектом корпоративного управления?

Александр Пятигорский: Я полагаю, что понятие субъекта корпоративного управления является чрезвычайно сложным, пожалуй, самым сложным в нашем подходе к теории корпоративного управления. Сложность этого понятия вытекает из неоднородности пространства функционирования корпорации. Поэтому обсуждение проблемы субъекта корпоративного управления следует начинать не с тривиального вопроса: «Кто управляет корпорацией?», а с вопроса: «Как управляется корпорация?» Субъект корпоративного управления — это не тот, кто управляет другими субъектами корпорации, а тот, кто устанавливает и задаёт направление и характер функционирования корпорации в тех точках пространства корпорации, где действуют её другие члены в качестве более или менее автономных субъектов. В этом смысле управление корпорацией оказывается по-своему типу противоположным не только и не столько административным системам государственного управления, сколько централизованным, давно пережившим свою полезность и необходимость системам экономического планирования.

Вопрос: Какую роль в становлении корпоративного управления играет язык, терминология?

Александр Пятигорский: Основная трудность исторического рассмотрения языка корпоративного управления (как, впрочем, и любого другого функционального языка) состоит в том, что само это рассмотрение становится возможным только тогда, когда этот язык уже сложился. Однако в большинстве конкретных случаев мы вынуждены начинать разговор о таком языке, когда его ещё нет. И тут, конечно, возникает вопрос: может ли такой язык возникнуть сам по себе, спонтанно, в процессе функционирования корпорации, или он должен быть уже как бы готовым заранее, в качестве одного из элементов функционирования корпорации? На основании многих примеров конкретных корпораций, существовавших в ХХ веке, ответ может быть только один: сам принцип корпоративного управления исключает возможность спонтанного возникновения такого языка и последующего его применения к формам функционирования корпорации. Ибо язык корпоративного управления сам является наиболее важной формой реализации этого управления в пространстве функционирования данной корпорации. Отсюда следует, что он должен быть осознанно сформулирован в самой идее корпорации.

Ситуационно-прагматическое измерение темы языка корпоративного управления включает в себя всё реальные или возможные случаи коммуникации между субъектами корпоративного управления, а также случаи коммуникации последних с субъектами других систем управления, функционирующих в том же пространстве. Отсутствие языка корпоративного управления приведёт либо к нарушению этих коммуникаций, либо, когда речь идёт о коммуникации с другими системами управления, будет иметь своим прямым последствием преобладание другой системы управления (в распоряжении которой имеется «свой» язык) над управлением корпорации.

В этой связи большое значение приобретает проблема рецепции языка данного корпоративного управления субъектами других систем управления, действующими в том же пространстве. Минимумом такой рецепции является элементарное понимание языка данного корпоративного управления. Но этого, разумеется, мало; гораздо более важной целью и фокусом прагматики языка каждого корпоративного управления является не только его принятие другими системами управления, но и его распространение на другие системы управления, и в конечном итоге его преобладание в данном пространстве. Более того, если уж называть вещи своими именами, зачастую речь идёт просто о навязывание одного частного или функционального языка другим системам управления, а в пределе — и другим пространствам функционирования. В настоящее время можно наблюдать, как одна из основных категорий классической политэкономии — конкуренция — всё более и более сводится к конкуренции языков различных экономических систем.

Вопрос: Каково будущее корпоративного управления?

Александр Пятигорский: Корпоративное управление может (или должно) стать субъектом радикально изменённого политического мышления. У каждого корпоративного управления на каждый данный момент уже имеется своя политика, которая всегда будет двойственной. С одной стороны, она направлена на решение задач и реализацию целей корпорации внутри пространства корпоративного управления, а с другой — она тем или иным образом тяготеет к выходу за пределы этого пространства. В этом смысле политическое мышление корпоративного управления по необходимости реализуется в поле напряжения между центробежными и центростремительными тенденциями, вытекающими из самой природы корпорации.

Политическое мышление корпоративного управления может не знать (а иногда и не может знать), в какой мере политическое мышление его внешнего контрагента является современным, то есть радикально изменённым. Так, политический диалог корпоративного управления с государственной властью может оказаться полностью бессмысленным (а иногда и вредным для корпорации), если политическое мышление государственной власти не соответствует уровню и характеру политического мышления корпоративного управления.

И наконец, важным ограничивающим фактором является то обстоятельство, что политическое мышление корпоративного управления вольно или невольно оказывается противопоставленным другому политическому мышлению (будь то государственное или партийное политическое мышление), как правило, ориентированному на крайние активные формы политической деятельности. Иначе говоря, современное политическое мышление корпоративного управления должно исходить из принципиальной неоднородности двух политик — политики корпоративного управления и внешней ей политики государственных организаций и политических партий.

Прежде всего надо иметь в виду, что пространство корпоративного управления по определению не является политическим пространством. Хотя при этом оно может оказаться политическим вследствие своей включённости в другие, внешние ему пространства, где действуют другие политические силы, интересы и влияния. Оно может также стать политическим и в силу пересечения с другими политическими пространствами, какие-то части которых оказываются в него включёнными. Каждому ясно, что свободное от политических интересов и влияний пространство — это утопия. Такого пространства вообще не существует.

Политика корпоративного управления в отношении других противостоящих ей или сосуществующих с ней политик никоим образом не должна быть политической деятельностью, а субъекты корпоративного управления ни в коем случае не должны превращаться в субъекты политической деятельности.

Жизнестойкость корпорации и эффективность корпоративного управления требуют выработки такого способа политического взаимодействия, который был бы ориентирован прежде всего на реализацию внешних данной корпорации политик, политических влияний и политических эффектов. В принципе я полагаю, что ХХI век станет временем тотальной политической нейтрализации, которая радикально изменит не только феноменологию, но и онтологию политики.

Вопрос: С какими главными проблемами может сталкиваться система корпоративного управления?

Александр Пятигорский: Сейчас мы являемся свидетелями понижения среднего интеллектуального уровня менеджеров. Я вспоминаю своего банковского менеджера из Лондона — человека с абсолютно дефективным мышлением. И что, мне следует ему доверить свои деньги? Сначала бы провести селекцию менеджеров! Этот менеджер окончил высшую школу в Харькове, Тимбукту, штате Айова или ещё где-нибудь. Но ведь реальный менеджер должен быть на интеллектуальном уровне выше среднего! А сегодня в действительности менеджер представляет собой средний уровень, но средний уровень не таланта, а бездарности. Нужно грамотно подбирать людей. Иначе это будет не новое корпоративное управление, действительно основанное на доверии и взаимопонимании, но корпоративное управление безграмотное и бездарное. Я говорю, конечно, о крайнем случае.

Вопрос: Получается, что дефицит образованных и талантливых руководителей — главная проблема?

Александр Пятигорский: Этот мир будет спасаться за счёт формирующихся элитных групп людей, которые будут оценивать вещи адекватно и не будут стыдиться того, что они элита. Я всё-таки даю шанс нынешней ситуации.

Вопрос: Какова в этом отношении специфика российского контекста?

Александр Пятигорский: Если говорить о конкретных условиях, в которых реализуется политика корпорации, и прежде всего русских условиях, то следует иметь в виду чрезвычайную неразвитость не только политических институтов, но и практически всех форм русской политической жизни. Это неизбежно вносит поправки и уточнения в самые, казалось бы, выверенные и проверенные политические стратегии. Отсюда следует, что корпоративное управление должно стремиться к выработке наиболее гибких политических стратегий, ориентированных на случайные, непредвиденные изменения, а иногда просто на ошибки, сбои противостоящих им внешних политических структур. При этом следует избегать любого догматизма в политической стратегии, так же как и жёсткости формулировок в экспозиции этих стратегий. Необходимость такого подхода усугубляется в условиях русской политической жизни ещё и тем, что недоразвитость форм последней сочетается (впрочем, такое сочетание оказывается типичным не только для русских условий) с преобладанием, а иногда и господством крайне консервативных (а порой давно себя переживших) тенденций в государственной политике.

Вопрос: В чём проблема российского бизнеса?

Александр Пятигорский: Я не бизнесмен, потому не могу знать точного ответа. Но если из оговорённых десяти условий выполнения сделки выполняются реально только шесть, то о каком бизнесе может идти речь? А мы сейчас живём именно в таких условиях — в условиях выполнения лишь шести условий из десяти. Да, выполненные шесть заставят систему работать, но ведь какой оказывается эта работа при ещё четырёх игнорированных условиях? Нет людей для осознания этих условий, нет людей для реализации этих условий. Но не стоит ни в коем случае выделять Россию ни в плохом, ни в хорошем свете. Чем может быть лучше в США или в Танзании? А может, в штате Миннесота ещё хуже. Но всё это проблемы чрезвычайно низкого и постоянно понижающегося интеллектуального уровня профессионалов, как и общего интеллектуального уровня.

Вопрос: Каков уровень доверия сегодня и каковы перспективы его возрождения?

Александр Пятигорский: Доверие в чём и доверие кому? Чему нынче в России не доверяют? Уму, таланту, опыту? Речь должна идти о доверии одного человека компетенции другого. И если уж вы ошиблись и доверили вести дела некомпетентному лицу, то это прежде всего ваша собственная некомпетентность. Да, возникла проблема. Проблема контекста недоверия. Это значит, что надо менять какие-то онтологические предпосылки. Лично я не доверил бы, к примеру, свои деньги российскому банку. Хотя, конечно, у меня нет таких денег, чтобы такая проблема возникала. Но в любом случае в нынешней ситуации я сторонник хранения денег под матрасом. Но если серьёзно, то без хотя бы какой-то стабилизации интеллектуального уровня сообщества экспертов и менеджеров надеяться на многое не приходится.