Александр Александрович Зиновьев:
Логическая социология. 2. Человейник

Человеческие объединения как социальные объекты многочисленны и разнообразны. Логическую основу для их систематического обзора даёт выделение и анализ объединения такого типа, которое я называю человейником. Это объединение обладает следующим комплексом признаков. Члены человейника живут совместно исторической жизнью, то есть из поколения в поколение, воспроизводя себе подобных людей. Они живут как целое, вступая в регулярные связи с другими членами человейника. Между ними имеет место разделение функций, они занимают в человейнике различные позиции. Причём эти различия лишь отчасти наследуются биологически (различие полов и возрастов), а главным образом они приобретаются в результате условий человейника. Члены человейника совместными усилиями обеспечивают самосохранение человейника. Человейник занимает и использует определённое пространство (территорию), обладает относительной автономией в своей внутренней жизни, производит или добывает средства существования, защищает себя от внешних явлений, угрожающих его существованию. Он обладает внутренней идентификацией, то есть его члены осознают себя в качестве таковых, а другие его члены признают их в качестве своих. Он обладает также внешней идентификацией, то есть люди, не принадлежащие к нему, но как-то сталкивающиеся с ним, признают его в качестве объединения, к которому они не принадлежат, а члены человейника осознают их как чужих.

Таким образом, не всякое объединение людей есть человейник. Скопление людей на стадионе, демонстрация, армейское подразделение, монастырь, союз охотников или писателей, коллектив сотрудников учреждения, партия, и так далее — все эти объединения человейниками не являются. Они суть явления в человейниках, но не человейники согласно нашему предварительному (ориентировочному) определению. Это определение именно ориентировочное. Цель его — дать предварительное представление читателю, о каких объектах пойдёт речь.

Исторически и логически простейшим человейником является объединение из немногих людей, способное биологически воспроизводиться в ряде поколений. Управляющий орган его образует один человек, воплощающий в себе в нерасчленённом виде все функции «мозга» объединения. Прочие члены объединения в столь же недифференцированном виде воплощают в себе функции «тела». Все совместно занимаются воспроизводством и обучением человеческого материала. Это, можно сказать, «одноклеточный» человейник. Прошли миллионы лет, прежде чем возникли современные гигантские человейники из десятков и сотен миллионов человек. И вся сложнейшая структура «многоклеточных» человейников явилась результатом увеличения числа людей и их структурирования по социальным законам.

Человейник характеризуется материалом (веществом, материей), из которого он строится, и организацией этого вещества. Материал человейника образуют социальные атомы (люди) и всё то, что создаётся и используется ими для существования, — орудия труда, жилища, одежда, средства транспорта, технические сооружения, домашние животные, культурные растения и прочие материальные явления. Будем называть это материальной культурой. В логической социологии материал человейника принимается как данность и рассматривается лишь как фактор, как-то влияющий на свою организацию. Объектом внимания становится организация материала — социальная организация людей как социальных атомов. Так что логическая социология может считаться теорией социальной организации и человейников.

Описание социальной организации человейника даёт логические ориентиры для описания прочих человеческих объединений, то есть прочих социальных объектов. Последние включаются в исследование в той мере, в какой они являются компонентами социальной организации человейника, а по другой линии — как логически мыслимые типы человейников и ступени их социальной эволюции.

Человек в качестве социального атома возникает и существует лишь как член человейника, а человейник — лишь как объединение людей в этом качестве.

Человеческий материал

Множество членов человейника есть человеческий материал его. Этот материал не является раз и навсегда данным. Люди суть биологические существа. Они рождаются, живут ограниченное время и умирают. На их место приходят другие. Происходит регулярное воспроизводство человеческого материала. Это — постоянное необходимое условие существования человейника. Так что биологический механизм воспроизводства человеческого материала и его разрастание является исторически исходной и фундаментальной формой человеческого материала человейника. Это — семьи, их разрастание, роды, племена, союзы родов и племён. Со временем возникает новый вид и более высокий уровень человеческого материала, для обозначения которого я употребляю слово «народ». Рассмотрим несколько подробнее это явление. Это полезно сделать хотя бы потому, что тема народа стала весьма злободневной в нынешней (постсоветской) России.

Проблема народа возникает потому, что народ не есть всего лишь разросшаяся семья, род, племя, объединение родов и племён, то есть не есть образование чисто биологическое. Это — новый тип и новый уровень человеческих объединений. Хотя народ и включает в себя биологически родственные группы, он как целое состоит из биологически неродственных людей и групп людей или из таких, которые хотя и имели общих предков, но утратили родственные связи. И со временем большинство достаточно большого народа становится объединением биологически неродственных людей. Народ есть объединение социобиологическое, хотя и возникающее из биологического материала, но возникающее и живущее по социальным, а не по биологическим законам. Игнорирование этого (на мой взгляд, банального) обстоятельства служит логическим основанием для непомерно усложнённых Гумилёво-образных мистификаций феномена народа.

В силу длительного совместного существования в человеческом объединении, складывающемся в единый народ, вырабатывается единый язык (если его не было до этого), устанавливаются бесчисленные личные контакты и деловые связи, совместные или сходные школы, сходные моды в одежде и традиции в быту, браки заключаются в основном в рамках этого объединения, люди проводят всю свою жизнь (за немногими исключениями) в этой среде, короче говоря — образуется некая единая человеческая масса и среда, воспроизводящаяся в более или менее устойчивом виде из поколения в поколение. Люди оказывают влияние друг на друга, приспосабливаются к общим для них условиям бытия. Изобретаются средства искусственного воздействия на людей, вынуждающие их быть средне-нормальными представителями целостности. Формируется то, что можно назвать характером этого феномена именно как целого, характером этого народа.

Характер данного народа не является непосредственным обобщением свойств его отдельных представителей. Это, подчёркиваю, есть его характер как целого, а не его отдельных представителей по отдельности, подобно тому, как характер лесного массива не есть характер каждого растущего в нём дерева и каждой его части по отдельности. То, что верно в отношении отдельных людей или их отдельных групп, логически ошибочно распространять на целый народ. И то, что верно в отношении целого народа, логически ошибочно распространять на его отдельных представителей и отдельные группы. Например, если вы увидите в некотором народе музыкально одарённых людей, это ещё не означает, что народ можно считать музыкально одарённым. И если некоторый народ музыкально одарён, из этого не следует, что каждый его представитель таков. Один народ может включать в себя много глупых и бездарных людей, имея в целом высокий интеллектуальный и творческий уровень. А другой народ может включать в себя большое число умных и талантливых людей, имея в целом низкий интеллектуальный и творческий уровень.

Признаки народа разделяются на две группы. К первой относятся признаки, характеризующие народ именно как множество людей, можно сказать — состав народа. При этом люди разделяются на различные категории (возрастные, половые, этнические, по роду занятий, и так далее) и подсчитываются величины и пропорции этих категорий. Несводимость таких признаков к признакам отдельных людей очевидна. Ко второй группе относятся признаки, характеризующие народ как целое, как единое существо, отвлечённо от его разделения на отдельных людей и их группы. При этом народ рассматривается по тем же признакам, что и отдельные люди, — с точки зрения интеллекта, творческих потенций, смелости, предприимчивости, жестокости, доброты, склонности к панике и предательству, стойкости, чувства собственного достоинства, общительности, сдержанности, степени организованности и других социально значимых признаков.

В случае признаков второй группы характер народа связан со свойствами его представителей, взятых по отдельности. Но связан не по правилам силлогизма и простой (обобщающей) индукции. Тут отношение иного рода. Характер народа включает в себя комплекс признаков (черт, свойств), которые распределены между различными представителями народа в различных комбинациях, пропорциях и величинах. В достаточно большом народе можно обнаружить все возможные варианты такого рода. Индивид, обладающий всем комплексом этих признаков и к тому же в развитой форме, не существует. В комплекс признаков народа могут входить такие, которые могут оказаться несовместимыми в характере отдельно взятого индивида.

Характер того или иного конкретного народа выясняется опытным путём. Причём до сих пор это делается лишь на уровне обывательского сознания. Чаще это делали и делают писатели и иностранные наблюдатели — народы сами правду о себе не любят. Иногда предпринимались попытки специального изучения, главным образом, когда предполагалось покорение изучаемого народа. Например, немцы перед нападением на Советский Союз в 1941 году изучали характер народов, населявших Советский Союз, особенно русского народа. На Западе в период Холодной войны делалось то же самое в ещё больших масштабах. И результаты изучения эффективно использовались западным миром в борьбе против советских народов, русских, в первую очередь. В наше время изучение характера народов, включая точные количественные измерения и вычисления, становится жизненно важным делом. Печальный опыт Советского Союза после 1985 года может служить классическим примером того, что произойдёт со страной, если её руководители в своей реформаторской деятельности не считаются с характером человеческого материала своей страны. В публикуемых материалах время от времени появляются тревожные сигналы того, что даже сегодня в западных странах все заметнее ощущается несоответствие наличного человеческого материала требованиям современной технологии и условиям деловой активности.

Обращаю внимание читателя на то, что для измерения величин, определяющих характер народов, необходимо изобрести особые средства измерения и вычисления. Это должны быть особые тесты (эталоны), подобные тем, какие уже применяются социологами для других целей, а также логико-математическая обработка определённым образом отобранных и собранных статистических данных. Характеристики народа нельзя точно оценить путём приведения примеров выдающихся личностей и событий из истории этого народа. Не следует преувеличивать достоинства людей как отдельно взятых индивидов. Человек выглядит как некое выдающееся существо лишь в сравнении с животными, поскольку людям всем приписывают качества выдающихся представителей рода человеческого, изредка появляющихся в массе посредственностей, и поскольку результаты общих усилий накапливаются веками и искусственно перепадают в той или иной мере людям по отдельности.

В наше время возникли многочисленные социальные проблемы, решение которых существенным образом зависит от фактических качеств и потенций народов. И тут отделаться идеологической демагогией, будто способности людей и народов универсальны, одинаковы у всех и безграничны, уже нельзя. Народы различаются по интеллектуальному уровню, по степени предприимчивости, по степени самоорганизации и многим другим признакам, играющим огромную роль в организации управления, в экономике, в овладении современной технологией и так далее. Опыт человечества на этот счёт несомненен, закрывать на него глаза из страха обвинений в расизме — значит сохранять идеологические заблуждения другого рода.

Характер народа создаётся путём искусственного поощрения одних прирождённых способностей людей и препятствования другим. Происходит это как искусственный отбор индивидов с определёнными природными способностями. Механизм отбора определяется социальными, а не биологическими законами. Потому и случаются такие парадоксальные на первый взгляд явления, когда в одном народе рождается больше индивидов с некоторой способностью, чем в другом, но они не поощряются в первом и поощряются во втором, так что со временем второй народ накапливает преимущество перед первым с точки зрения этой способности.

Характер народа не есть всего лишь сумма различных признаков, случайно собранных вместе в силу исторических условий жизни народа. Это — единый комплекс взаимосвязанных признаков. Если такой комплекс сложился, к нему нельзя добавить ничего постороннего и из него нельзя исключить ничего существенного, не разрушая его. Народы исторически изменяются, но в рамках одного и того же характера. Характер народа устойчив и даже консервативен. Изменение его сверх меры ведёт к его разрушению и к разрушению его носителя как единого этнического образования. Если он разрушается, восстановить его можно с таким же успехом, как оживить мёртвого.

В достаточно долго живущем народе складывается механизм сохранения его характера и передачи его от поколения к поколению, — механизм социальной наследственности. Этот механизм содержит в себе в снятом виде механизм биологической наследственности. Но главным в нём является искусственный отбор, система воспитания, культура, идеология, религия, моральные нормы и другие социальные факторы. Он является наиболее важным компонентом механизма самосохранения народа вообще. Сложившись, он вынуждает народ приспосабливать сами условия жизни к своему характеру. Если нарушаются границы адекватности характера народа условиям его существования, наступает кризисная ситуация, упадок народа и даже его историческая гибель. Думаю, что такая ситуация наступила для русского народа после антикоммунистического переворота в горбачёвско-ельцинские годы.

Не любые смешения различных народов образуют один народ. Между смешивающимися массами людей должны иметь место достаточно сильные соответствия, чтобы через несколько поколений они слились в однородное целое. Отсутствие такого соответствия стало одной из причин того, что население Советского Союза не превратилось в один народ. Аналогично — в США.

Не любые примеси к данному народу перерабатываются этим народом в свои части. В странах Западной Европы, например, сейчас живут миллионы людей из не западных стран. Причём они живут уже в ряде поколений. Но они не становятся этническими немцами, французами, итальянцами и так далее. Как качественно, так и количественно они уже превратились в один из важных факторов разрушения западноевропейских народов. Показателен на этот счёт также урок советской истории: евреи, прожившие в русской среде несколько поколений, так и не ассимилировались с русским народом.

Нужна некоторая минимальная численность человейника, чтобы возник народ. Имеется и максимальная граница численности, перейдя которую данное множество людей либо не может стать одним народом (как, например, в Китае), либо дезинтегрируется на различные народы, если оно было народом. Если народ распадается на части, то воссоединение оказывается делом трудным или вообще невозможным. Немецкий народ был искусственно на короткий срок расчленен на две части. Воссоединение его оказалось весьма болезненным и до сих пор не завершилось полностью. Считается, будто когда-то славяне были одним народом. В составе Российской Империи и в Советском Союзе десятки поколений русских, украинцев и белорусов жили совместно. Но один народ из них не получился. И не получится, что бы в этом плане не предпринимали сторонники их воссоединения. Народы суть живые организмы. Упомянутые попытки не соответствуют законам таких организмов. Думаю, что граница численности народа в Китае нарушена многократно. Китайцы только для неосведомлённых европейцев суть один народ. Они образуют сверхнарод. И не будет ничего удивительного в том, что этот сверхнарод распадется на множество народов, как это случилось с советским населением.

Имеются и эволюционные границы народа. Нижнюю эволюционную границу образует наличие достаточно большого и сильного человейника, способного в течение длительного времени защищать формирующийся народ. Верхнюю эволюционную границу образует появление наций и обществ, называемых национальными государствами, а в наше время — возникновение человейников более высокого уровня организации, чем привычные общества, — сверхобществ.

Слово «нация» (как и слово «народ») употребляется в различном смысле. Обычно народ и нация не различаются. Я употребляю его в следующем смысле. Нацию образует множество граждан определённой страны, узаконенных в этом качестве и признающих себя в качестве таковых. Нацию может образовать один народ или несколько. В нацию могут включаться представители других народов, не живущих в данной стране, и даже люди, у которых нет определённой принадлежности к какому-то народу. Народ не есть явление узаконенное. Это — явление этническое. Нация включает в себя этнические явления, но она есть новое качество по отношению к ним. Нация есть явление не этническое, а социальное. Представителем нации можно стать по праву. Представителем народа можно стать лишь в силу этнического происхождения. Немец, считающий себя русским и имеющий российский паспорт, не превращается тем самым в этнически русского. Этнически русский не перестаёт быть таковым, если он становится гражданином Германии и объявляет себя немцем. Принадлежность к нации можно выбрать и сменить. Принадлежность к народу не выбирают, её нельзя сменить.

У большинства жителей западных стран в прошлом веке принадлежность к нации доминировала над принадлежностью к народу. Представители различных этнических категорий считали сами и считались прежде всего французами, немцами, итальянцами, англичанами и так далее как гражданами Франции, Германии, Италии и так далее. Но это не означало деградацию и гибель народов. Народы сохранялись. Они становились основой и веществом наций. В ряде случаев они по составу совпадали с нациями, что порождало впечатление, будто народы превращались в нации или изначально были таковыми. Народы не превращаются в нации. Они остаются этническими явлениями. Нации суть состояние человеческого материала в человейниках, в которых возникает государство и право, возникает гражданство. Если кому-то предложенное выше употребление слова «нация» не нравится (я на нём не настаиваю), то вместо него можно ввести понятие гражданственности.

Преодоление эволюционного уровня, на котором высшим достижением в отношении человеческого материала человейников были народы, пришло в ещё более сильной форме как следствие образования сверхобществ. Первым в истории сверхобществом огромного масштаба, сыгравшим роль инициатора великого эволюционного перелома в жизни человечества, был Советский Союз. Когда говорят о Советском Союзе, о дореволюционной Российской Империи и о нынешней (постсоветской) России как о многонациональных объединениях (человейниках, по моей терминологии), слова «нация», «национальность» и «многонациональный» употребляют в этническом, а не в социальном смысле, близком к понятию народа в моём словоупотреблении. Тут я бы употребил выражение «многонародные», ибо входящие в это образование народы не стали нациями в смысле гражданственности, как это имело место в отношении человеческого материала западноевропейских стран. Советский Союз сложился как многонародное (как сверхнародное) сверхобщество. В советской идеологии говорили о новой человеческой общности, и это отражало фактическое состояние человеческого материала. Говорили о советском народе, хотя единого народа не было и не могло быть, если народ понимать в этническом смысле. Тут более уместно было бы выражение «сверхнарод» или выражение «сверхнация», поскольку гражданская принадлежность советских людей была узаконена. Причём гражданство непосредственное и единое.

В новой советской человеческой общности народы не были уничтожены. Наоборот, имел место подъём большинства народов. Верно, что многое делалось за счёт русского народа. Верно, что русский народ принёс самые большие жертвы на алтарь социального прогресса и защиты страны. Но неверно, будто русский народ как народ после революции деградировал. Объективное научное сравнение его состояния в советские годы с состоянием до революции 1917 года показывает, что и русские совершили грандиозный исторический рывок. Другое дело — русские стали основными поставщиками человеческого материала в новую советскую, наднародную (сверхнародную) человеческую общность. В этом можно усмотреть какой-то ущерб для русских как для народа. Но это — неизбежная плата за социальный прогресс, какую приходится платить и народам Западной Европы, вставшей на путь эволюции в направлении к сверхобществу во второй половине XX века.

Вслед за Советским Союзом стало формироваться сверхобщество и в США. Не коммунистическое, а западническое, но сверхобщество. И тоже не однонародное. В отличие от советского варианта, американская разнонародность сложилась из представителей многих народов, но не из целых народов. И в США эти люди образовали какие-то этнические группы, но не целостные особые народы. В США нет ни английского, ни негритянского, ни украинского, ни польского, ни еврейского, ни тем более индейского народа (индейские племена были истреблены). Много людей этнически однородных и совместно живущих — ещё не народ. Это образования иного рода. И хотя американцы говорят о себе как о представителях одного народа, такого народа в том смысле, как это понятие определено здесь, нет. Есть единая гражданственность, не включающая в себя целостные народы. Тут сверхнародность выступает, можно сказать, в наиболее чистом виде.

Во второй половине XX века западноевропейские страны тоже встали на путь эволюции к сверхобществу и, более того, на путь интеграции в единое общеевропейское и даже общезападное сверхобщество. С точки зрения судьбы человеческого материала ситуация здесь отличается от советской и американской. Здесь возникли чётко выраженные народы, очень близкие по характеру в силу сходства исторических условий, совместной исторической жизни в рамках единой западноевропейской цивилизации и постоянного взаимного проникновения (даже смешения). Здесь сложились классические образцы наций (в моём смысле слова). Так что происходящий процесс интеграции и социальной эволюции стран Западной Европы в значительной мере приносит в жертву как национальные, так и народные их интересы. Происходит разрушение европейских наций и народов. Я думаю, что процесс формирования здесь европейского единого сверхнарода может принять весьма драматические формы и столкнуться с более серьёзными препятствиями, чем в Советском Союзе и США.

В постсоветской России социальная эволюция человеческого материала пошла в направлении, противоположном советскому. Здесь стали искусственно раздувать этническую рознь. Искусственно развалили Советский Союз. Из его частей пытаются создавать независимые общества со своей государственностью. Пытаются, естественно, превратить населяющих их людей в единые народы и нации. Во многом это удаётся. Но усматривать в этом какой-то прогресс бессмысленно. А в отношении русского народа происходящее есть историческая трагедия. Происходит не обещанное возрождение русского народа, а его упадок и вымирание, как это и было запланировано хозяевами западного мира и их российскими сообщниками.

Эпоха человейников, в которых доминирующим компонентом человеческого материала являются народы, судя по всему, приходит к концу, уступая место сверхобществам, человеческий материал в которых включает народы, представителей различных народов и группы таких людей, а также людей с неопределённой этнической характеристикой, но который в целом не является народом. Я здесь называю его сверхнародом (но на таком названии не настаиваю). В отличие от народа, сверхнарод этнически неоднороден настолько, что такое явление, которое мы называем этническим характером, тут отсутствует как характер целого. Один из наиболее важных признаков народа — чувство принадлежности к нему его отдельных представителей. В сверхнароде такое чувство по отношению к целому отсутствует. Такое чувство сохраняется лишь по отношению к частичным этническим объединениям, которые борются за лучшее положение в человейнике сообща. Сверхнарод как целое возникает, структурируется и живёт по социальным законам сверхобщества. Описание их можно будет дать лишь послеописания сверхобщества.

Материальная культура

Материальную культуру человейника образует совокупность всего того, что искусственно и преднамеренно создаётся и сохраняется членами человейника для их жизни. Изучением её занимаются многочисленные науки. В логической социологии она рассматривается лишь в той мере, в какой она влияет на социальную организацию человейника и на социальную эволюцию человечества в этом аспекте.

Важность материальной культуры для формирования, жизни и эволюции человейников очевидна. Но одно дело — видеть, что её роль огромна, и другое дело — понимание её в рамках социологических исследований. Самой значительной социологической концепцией, в которой материальной культуре приписывалась роль фундамента («базиса») социальных явлений вообще, была марксистская концепция. И хотя её вроде бы отбросили, тем не менее следы её влияния на понимание социальных явлений можно обнаружить почти во всех современных концепциях.

Согласно марксизму труд как вещественная деятельность (то есть как фактор именно материальной культуры) был главным фактором возникновения человека как социального существа (как социального атома, в моей терминологии). Согласно логической социологии люди выделились из животного мира и образовали качественно новый, более высокий уровень в эволюции живой материи благодаря таким трём способностям:

1. Приобретать, сохранять, накапливать и использовать результаты и средства познания окружающего мира независимо от биологически прирождённых средств.
2. Изобретать, сохранять и накапливать материальную культуру независимо от биологических способностей и готовых даров природы.
3. Самоорганизовываться независимо от биологически наследуемой способности поведения.

Так что изобретение орудий труда и труд с использованием их есть лишь один из факторов комплекса факторов, и приписывать ему роль своего рода начальника над прочими факторами есть идея идеологическая, а не научная.

Согласно марксистской концепции способ производства образует материальный базис общества, на котором вырастают надстройки, включая государственные учреждения, а также правовые идеи и учреждения. Сам способ производства образуют производительные силы и производственные отношения. Производительные силы суть средства производства и приводящие их в действие люди. Средства производства являются определяющим фактором в способе производства. На первый взгляд Всё это имеет смысл. Но лишь на первый.

Определяющим фактором в производительных силах, как бы мы их ни понимали, были и останутся люди, ибо человейник по определению есть объединение людей, а не каких-то мёртвых (во всяком случае — неодушевлённых) вещей. Более того, люди приводят в действие средства производства, а не наоборот. Даже в тех случаях, когда какие-то люди становятся придатками машин, всегда имеются другие люди, которые «соединяют» машины с людьми-придатками и приводят в движение тех и других. Материальная культура, играющая в человейнике роль, подобную той, какую марксисты приписывали средствам производства, не сводится к последним. Вычленить в её современном состоянии средства производства практически (да и теоретически) невозможно, не превращая само понятие «средства производства» в бессмыслицу. Подавляющее большинство наиболее важных изобретений людей играет роль средств производства лишь в общей массе материальной культуры человейника. А приводит материальную культуру в движение весь совокупный человеческий материал человейника. Так что у нас остаётся лишь различение массы людей и массы созданных и используемых ими неодушевлённых вещей. То, что представлялось результатом анализа, становится лишь констатацией очевидного эмпирического наблюдения.

Марксу принадлежит известное ассоциирование капиталистического общества с паровой машиной, а феодального — с ветряной мельницей. И это было сказано отнюдь не для красного словца. Если тщательно проанализировать марксовское учение об общественно-экономической формации, то сведение типов человейников и их эволюции к явлениям материальной культуры обнаружится как логическое следствие его. Любопытно, какие технические изобретения нашего времени Маркс стал бы считать символами капитализма и какие — коммунизма?

Для марксизма, как и для других социальных учений, так или иначе считающих экономику базисом общества, характерно смешение экономики и материальной культуры общества. Экономика участвует в создании материальной культуры. Но последняя создаётся общими усилиями общества. Экономика использует достижения материальной культуры и производит их. Но она вообще не есть компонент материальной культуры. Последняя есть совокупность предметов, создаваемых и используемых людьми, есть нечто статичное и, по крайней мере, пассивное. Экономика же есть функционирующая ткань общества, не что действующее, живое. Это — организация и деятельность людей. Экономика и материальная культура суть феномены в различных измерениях общества.

В 20-е годы XX века на Западе возникло особое социологическое учение — технократия. Оно возникло как отражение колоссального научно-технического прогресса. В результате этого прогресса научно-технический комплекс превратился в особую сферу человейника, сопоставимую с другими основными сферами. В годы после Второй мировой войны он стал определяющим фактором в материальной культуре западных обществ. Технократическое направление западной социальной мысли ещё более усилилось вследствие научных открытий и технических изобретений, о каких даже думать не смели самые отважные исследователи, изобретатели и фантазеры ещё недавнего прошлого. Но из этого никак не следует, что научно-технический комплекс может занять место деловой (экономической в том числе) и государственной сфер общества. Всему своё место.

Бизнес и управление обществом имеют свои специфические правила и требуют профессиональной подготовки людей, которая существенно отличается от профессии математиков, инженеров, программистов, экономистов и других представителей научно-технического комплекса. Деловые, социальные, экономические и политические проблемы не являются проблемами чисто академическими, для решения которых нужен лишь «математический» интеллект, то есть интеллект, ищущий научную истину и оптимальное техническое решение. Это — прежде всего и главным образом проблемы ситуаций, в которых сталкиваются различные и часто (если не чаще) несовместимые интересы людей, групп людей, предприятий, классов, слоёв, больших человеческих объединений и даже целых стран. В этих ситуациях идёт борьба, считающаяся, прежде всего, с силами участников их, а нес интересами научно-технических задач как таковых. Научно-технические знания в таких ситуациях используются в их специфической роли, то есть как подсобные средства, а не в качестве инструкций поведения для конфликтующих или кооперирующихся сил. Представители научно-технического комплекса участвуют в таких ситуациях в качестве советников, а неответственных лиц. Если же они попадают в число последних, они действуют всё равно по особым правилам поведения деловой или политической сферы, лишь принимая во внимание то, что им известно в качестве выходцев из научно-технического комплекса.

Во второй половине XX века в эволюции материальной культуры человечества произошёл грандиозный качественный «скачок». Инициатива его исходила из западного мира. Он развил материальную культуру, не имеющую серьёзной конкуренции на планете. На короткое время Советский Союз сделал значительную попытку вырваться вперёд. Кое в чём она удалась. Но его бег был прерван. В обозримом будущем Россия вряд ли способна подняться настолько, чтобы сравняться с ролью разгромленного Советского Союза.

Современная материальная культура западнизма характеризуется такими чертами. Предметы её в западном мире производятся в огромных масштабах, — производство стало массовым. Происходит усложнение и усовершенствование её предметов, растёт число их видов. Усложняются правила оперирования ими. Обычными стали сооружения таких гигантских масштабов по затратам интеллекта, вещества, усилий и средств, какие ещё совсем недавно были не по силам всему человечеству. Египетские пирамиды и гигантские храмы кажутся в сравнении с ними детской забавой. А с точки зрения времени изготовления тут вообще и речи не может быть о какой-то сопоставимости.

Материальная культура проникает во все сферы жизни людей, возникает везде, где есть малейшая возможность для неё, — она проникает во все «щели» и «поры» человеческой жизни. Практически в жизни людей не остаётся места, где бы её не было, — где бы «не ступала нога прогресса материальной культуры». Образуются многочисленные профессии не только в её производстве и в усовершенствовании, но и в использовании. В большинстве случаев требуется специальное обучение правилам оперирования её предметами. Практически для всех членов общества требуется длительное обучение навыкам жить в среде современной материальной культуры. Общество тратит на это огромные средства и усилия.

Есть основания утверждать, что растёт степень несоответствия человеческого материала той материальной культуре, которая создаётся его самыми изобретательными представителями и при его участии, можно сказать — им самим. Сами творцы материальной культуры становятся препятствием на пути её дальнейшего прогресса. Это, с одной стороны, вынуждает на новые изобретения с целью компенсации несоответствия. А с другой стороны, это становится одним из наиболее важных факторов иерархического структурирования людей в плане создания, сохранения, эксплуатации и усовершенствования материальной культуры, причём структурирования в диапазоне между величайшими научными и техническими открытиями и изобретениями, с одной стороны, и самыми примитивными явлениями, напоминающими о происхождении человека из животного мира, с другой стороны. На высшем уровне этой иерархии уже происходит интенсивный процесс выделения человеческой элиты (сверхлюдей) из миллиардов прочих людей, сопоставимый по своим эволюционным последствиям с выделением мира людей из мира животных.

На первых порах не замечали, игнорировали или считали временными негативные следствия этого прогресса. Не заметили того, что человек, биологически сформировавшийся в естественной природной среде и развившийся в социальной среде, соразмерной среде природной, почти внезапно (с точки зрения исторического времени) оказался в искусственной, созданной им самим среде материальной культуры, и эта среда обнаружила себя как неподконтрольная ему сверхприрода. Человеческий материал общества оказался неподготовленным к такому перелому. С восторгом приняв позитивные достижения этого перелома, он не сразу ощутил их негативных спутников и своё бессилие перед ними.

Общеизвестно, что принципы взаимоотношений между материальной культурой и природной средой были нарушены вследствие рассмотренного перелома. Сообщениями на эту тему заполнены средства массовой информации, печатаются тысячи книг, проводятся бесчисленные конференции, принимаются решения на высотах власти, создаются разного рода организации. Одним словом, проблема природной среды в условиях современной материальной культуры завладела вниманием человечества. Но при этом тот факт, что оказались нарушенными гораздо более важные принципы взаимоотношений между человеческим материалом и материальной культурой, остался в тени.

Вопиющим нарушением социальных законов, касающихся взаимоотношений между материальной культурой и человеческим материалом, явилось, например, образование сверх гигантских городов. В них искусственно созданная среда «каменных джунглей» стала вообще средой обитания сотен миллионов людей. Во многих местах планеты материальная культура вообще поглотила природную среду.

Самый, пожалуй, грандиозный взлёт в западной материальной культуре произошёл в сфере знаковой культуры, в сфере информационно-интеллектуальной техники. Новый уровень, на который в значительной мере уже поднялась социальная эволюция человечества и который обещает стать будущим его состоянием, стали называть информационным обществом. Это характерно для западной и нынешней российской социологии: выделять лишь отдельные привлекающие внимание аспекты жизни людей или сенсационные научные открытия и технические изобретения, давать им тенденциозную идеологическую интерпретацию и изображать состояние и будущее человечества так, как будто вся жизнь крутится вокруг этого и как будто ничего другого нет или всё другое является второстепенным. При этом все описания «информационного общества» касаются гипертрофически раздутых частностей, социологически же важные явления игнорируются совсем или в лучшем случае фальсифицируются в угоду априорным концепциям.

По научной несостоятельности описания «информационного общества» превосходят даже бредовые идеи марксистского «полного коммунизма». Например, некоторые идеологи «информационного общества» утверждают, что благодаря информационной технике резко улучшатся жизненные условия людей, так как они будут разумно управляться. Производительность труда возрастёт настолько, что все потребности людей можно будет удовлетворить с помощью незначительной рабочей силы. Сам доступ к информации и использование её приобретет статус богатства наряду с владением землёй и средствами производства. Трудно придумать что-либо более убогое интеллектуально и подлое с моральной точки зрения, чем это утешение для все растущего числа нищих и неимущих. Планета захламлена информацией не меньше, чем отходами индустрии, нанесшими непоправимый ущерб природной среде. Информация стала самым дешёвым продуктом жизнедеятельности человечества. Но миллиарды людей не стали от этого ощущать себя богаче.

Информационный тоталитаризм стал мощнейшим средством идеологического оболванивания и закабаления миллиардов людей. В мутном потоке того, что называют информацией, основную массу образует дезинформация, псевдокультура, средства моральной деградации человечества.

Типы человеческих объединений (включая общества) и уровни их социальной эволюции определяются не отдельными достижениями в той или иной сфере (в науке, технике, экономике, культуре и так далее), а типами и уровнями социальной организации этих объединений. Социальная же организация есть сложный комплекс её структурных компонентов. Эти компоненты по отдельности и их единый комплекс складываются, функционируют и эволюционируют по своим особым объективным законам, которые не определяются ни ветряными и паровыми мельницами (вспомните слова Маркса на эту тему!), ни автомобилями и самолётами, ни атомными бомбами, ни компьютерами, ни генной инженерией, и так далее. Все эти и другие явления такого рода играют, конечно, свою роль в эволюции и структурировании человеческих объединений — это банальная истина. Но они, подчёркиваю, не определяют типы социальной организации этих объединений и её закономерности. Не было и нет какого-то автомобильного, самолётного, электрического, телевизионного, ракетного, картофельного, кукурузного, джинсового, наркотикового и другого типа социальной организации обществ. Нет и в принципе невозможен особый социальный тип социальной организации общества, обусловленный законами информационного аспекта жизни людей, то есть некое «информационное общество». Это — идеологический вымысел, как и некое «индустриальное» и «постиндустриальное общество».

Уровень социальной организации в нашей стране снизился на целый порядок вследствие антикоммунистического переворота в горбачёвско-ельцинские годы. Сложившийся в результате переворота социальный строй явился вовсе не как переход к некоему «информационному обществу», а в силу факторов совсем иного рода. О них стараются помалкивать, маскируя суть переворота словоблудием со всякого рода словечками, заимствованными из западной идеологии и пропаганды. И сам западный мир структурируется и функционирует совсем не так, как изображают идеологи «информационного общества».

Во второй половине XX столетия действительно произошёл качественный перелом в социальной эволюции человечества, сущность которого заключается в переходе от эпохи господства человеческих объединений типа (и уровня) обществ к эпохе господства объединений типа сверхобществ. Для того чтобы понять на научном уровне, что это такое, нужен новый понятийный аппарат, новая социологическая теория, принципиально отличные от средств, используемых в настоящее время в сфере социальных исследований. Эти средства утратили научный смысл, оказались непригодными для понимания новой социальной реальности. Концепция «информационного общества» и весь поток слов, связанный с ней, — в числе этих средств.

Люди сами изобретают знаковую культуру как материальную культуру, скажем, второго уровня. И сами они устанавливают правила её функционирования, организации и использования. Но, вступив в силу, эти правила приобретают характер законов природы, вернее — сверх природы. Сверх природы не в смысле чего-то сверхъестественного, а в смысле искусственно изобретённой природы над природой естественно данной. Творения человека, призванные служить ему, превращаются в беспощадных и бесчувственных господ над своими творцами, заставляя последних служить им. Они воплощают в себе коллективную волю человейника и его коллективную власть над отдельным индивидом. Люди могут бороться с себе подобными, бунтовать против них, упрекать их во всех грехах. Но ничего подобного они не могут позволить себе в отношении вещного мира. Если кто-то отказывается от роли прислуги вещей, он либо заменяется другим, послушным человеком, либо вещный мир вообще начинает обходиться без людей, либо случаются какие-то неприятности, обычно преодолеваемые в пользу вещей.

Знаковая культура западного мира достигает астрономических размеров. Она в миллионы раз превосходит знаковую культуру прочих стран. Одно это ставит западный мир в особое положение в истории человечества. В мире нет и вряд ли когда появится другой социальный феномен, способный на аналогичное творчество.

На создание, сохранение, воспроизводство, дальнейшее усовершенствование и обогащение знаковой культуры и использование её Запад затрачивает астрономических размеров средства и усилия. Пока эти траты оправдываются. Но всему есть предел. Во-первых, достигла огромных размеров и все увеличивается паразитическая и негативная (вроде рака) часть этой культуры, и никто не в состоянии остановить этот процесс. Во-вторых, все дороже обходится сохранение и воспроизводство навыков обращения с ней. В-третьих, все дороже обходится каждый шаг вперёд. И, в-четвёртых, передача многих функций знаковой культуры и значительного объёма операций с ней техническим устройствам, усиливая и облегчая некоторые аспекты интеллектуальной деятельности людей, одновременно ограничивает возможности знакового творчества.

При оценке прогресса материальной культуры надо принимать во внимание баланс его позитивных результатов и негативных следствий, баланс выгод от него и затрат, соотношение следствий разумного и неразумного использования. Уже теперь можно констатировать сильнейшую тенденцию к тому, что негативные следствия прогресса пересилят позитивные его результаты, затраты на него пересилят выгоды от него, именно разумное использование результатов прогресса становится основной причиной его негативных последствий. И что особенно интересно, это то, что избежать прогресса материальной культуры уже невозможно, ибо он стал принудительным. Ослабить рост негативных его следствий можно теперь только на пути дальнейшего прогресса. Остановка последнего и даже ослабление ниже некоторого уровня приведут к жестокому всестороннему кризису и даже к катастрофе. Прогресс материальной культуры становится врагом человечества. Но он же стал единственным спасением от этого врага, то есть от самого себя.

Материальная культура становится чрезмерной с точки зрения живущих в ней людей. Она отнимает слишком много времени и сил на овладение правилами поведения в ней и использования её. Она имеет свои объективные законы, нарушить которые человек вообще не в состоянии или нарушение которых ведёт к тяжким последствиям и строго наказуется. Вся жизнь человека оказывается регламентированной неподвластными ему силами сверхприроды. Свобода поведения и воли сводится лишь к выбору варианта «канала», в котором (причем — в любом) человек становится рабом сил и законов материальной культуры.

Человеческий материал оказался неадекватным созданной им самим материальной культуре. У первого потолок развития ниже, чем у второй, а скорость движения к потолку тем более ниже. Человек просто не в состоянии овладеть и нормально оперировать непомерно большим числом довольно сложных операций с предметами материальной культуры, без которой он уже не может сделать ни шагу. Дело в том, что изобретали материальную культуру немногие таланты и гении, а иметь дело с ней приходится миллионам посредственностей и даже индивидов ниже среднего уровня. Жалобы на дефицит человеческого материала время от времени вырываются в сферу гласности в современных, наиболее высокоразвитых обществах.

Самым значительным, на мой взгляд, признаком произошедшего перелома в сфере материальной культуры является то, что люди во всевозрастающей степени стали совершать поступки и организовываться не в соответствии с законами живых существ, а в соответствии с законами созданного и воспроизводимого ими вещного мира. Этот мир имеет свои законы, неподвластные живым существам. Одни из этих законов непосредственно и очевидным образом суть законы природы, в соответствии с которыми создаются и используются здания, машины, приборы и прочие вещи. Другие же проявляют свою силу законов природы через коллективную и безликую силу множества живых существ, навязываемую вещам и передаваемую из поколения в поколение. Такими являются, например, правила оперирования разного рода знаками и вещами, содержащими знаки (в частности, документы), а также правила, регламентирующие расположение и эксплуатацию вещей (в частности, расписания самолётов). Совокупность таких правил обладает силой, с которой ни в какое сравнение не идёт власть правительств, концернов, организаций, партий, движений, сект, мафий. Человечество преодолевает уровень живой материи. На смену социальной организации живых существ приходит социальный механизм, воплощающий в себе отчуждённые волю и интеллект человечества.

Социальная организация

Человейник организуется (упорядочивается) под воздействием множества различных факторов. То в организации человейника, что обусловлено социальными законами, я называю социальной организацией. Далее буду употреблять сокращённое обозначение для нее — СО.

СО не исчерпывает организацию конкретных человейников. Она включает в себя только то, что зависит от социальных законов. Согласно определению последних, СО есть результат сознательно волевой деятельности людей. Она создаётся осознанно. Но не произвольно, а именно в силу объективных социальных законов. Это не значит, что сами эти законы осознаются, известны создающим СО людям. Это означает лишь то, что действия людей по созданию СО являются сознательными. А законы этих действий познаются лишь немногими людьми, лишь фрагментарно, лишь в извращённой форме и в каких-то отдельных проявлениях.

Компоненты СО общеизвестны: это — деловые клеточки (учреждения, предприятия, организации, и так далее), органы власти и управления, сфера хозяйства, сфера идеологии и религии, армия, правовая сфера и другие. Проблема для нас заключается не в том, чтобы открывать существование каких-то других компонентов СО, а в том, чтобы их исследовать в соответствии с критериями научного понимания, прежде всего — открывать и описывать объективные законы СО.

В нормальном человейнике компоненты СО образуют единый комплекс. Это означает, во-первых, что между ними имеет место такое разделение функций, при котором они совместно обеспечивают единство человейника и условия жизнедеятельности всех членов человейника. Во-вторых, это означает, что между ними устанавливаются отношения взаимного соответствия (адекватности). Последние заключаются в том, что компоненты СО приспосабливаются, «притираются» друг к другу. Они координируют свои действия, позволяют друг другу существовать и выполнять свои функции. Разумеется, всё это — лишь тенденции, прокладывающие себе дорогу через нарушения, несоответствия, конфликты, вражду, порою в кровопролитных войнах.

Соответственно и определения понятий СО и её компонентов должны осуществляться посредством логического комплекса определений (посредством комплексного определения, по моей терминологии). В отношении СО в целом это очевидно: она определяется путём перечисления и определения её компонентов и описания их отношений. Что касается её отдельных компонентов, то при определении и описании одних из них необходимо принимать во внимание другие, а не только их роль в комплексе в целом. Если они вырываются из связи с другими и рассматриваются сами по себе, они превращаются в неразрешимую загадку и в предмет бессмысленных споров о словах. Если же их брать именно в комплексе с другими, то касающиеся их проблемы упрощаются и порою оказываются банальными.

При рассмотрении компонентов СО человейника надо различать их свойства как целого, то есть их функции в человейнике (что они такое для других, говоря языком диалектики), и свойства их как особых объектов, то есть что они такое «в себе и для себя». Например, функция власти как органа целостности человейника не есть функция каждого её подразделения и каждого занятого в ней человека по отдельности. Люди, делающие карьеру в системе власти, как правило, имеют свои эгоистические цели, а демагогию об интересах человейника используют как орудие карьеры. Отдельные предприниматели думают о своих доходах, а не о целях хозяйства как целого. И ради удовлетворения своих интересов они жертвуют интересами человейника.

Основу («базис») человейника образует не один какой-то компонент СО, а СО как единое целое. Так что широко распространённое (не только в марксизме) утверждение, будто экономика есть базис общества (человейника, в моей терминологии), есть утверждение не научное, а идеологическое. Оно есть результат логической ошибки: в СО одного типа (а именно в западнистской) был абстрагирован один компонент (экономика) и абсолютизирован в качестве основы человейников вообще.

При рассмотрении СО человейника надо различать конкретноисторический процесс формирования человейника и процесс исторической жизни сформировавшегося человейника. В первом процессе происходит первоначальное появление компонентов человейника в конкретной истории, во втором происходит упорядочивание их в соответствии с их силами и ролями в их комплексе, а не в соответствии с их историческими «заслугами», ролями и формами. Во втором процессе они сбрасывают с себя исторические одежды и надевают другие, адекватные их ролям в настоящем состоянии. Эти процессы (скажем, исторический и структурный) отчасти совпадают, а отчасти нет.

При рассмотрении СО далее надо различать то, как человейник организуется сам по себе, то есть независимо от того, изучаем мы его или нет, и закономерности исследования и описания его. Если, например, мы начинаем описание СО с системы власти, это не означает, будто власть с нашей точки зрения есть некий «базис» человейника. Отношения между членами СО и их роли описываются в содержании определений понятий и утверждений, а не в логической последовательности и логической связи понятий и утверждений.

СО ограничена как по составу компонентов, так и по их величинам. Зародившись, она исторически развивается. Но происходит это не за счёт произвольных и случайных внешних дополнений, а по законам имманентной социальной комбинаторики. Все внешние привнесения должны так или иначе ассимилироваться, стать внутренними факторами. Они должны принять такой вид, как будто являются результатом имманентного процесса. Иначе они оказываются нежизнеспособными и наносят ущерб человейнику.

Между компонентами СО устанавливаются различного рода отношения помимо упомянутого взаимного соответствия. Это, например, отношения субординации, координации, доминирования, производности. Эти отношения со временем могут меняться и варьироваться в различных человейниках. Например, в одних человейниках может доминировать власть, в других — хозяйственная сфера, в третьих — религиозная сфера.

Надо различать абстрактные типы СО, СО конкретных человейников и типы человейников, зависяшие не только от СО. В известной мне литературе на социальные темы это различение не делается. В истории человечества никогда не было, нет и не будет человейников, СО которых совпадает с каким-то абстрактным типом СО. Конкретная история человечества есть история социальных уродов, лишь в той или иной мере приближающихся к абстрактным образцам СО. Наследственная монархия, например, является признаком общества феодального, а её между тем можно увидеть во многих демократических (капиталистических) странах в наше время. Товарно-денежные отношения характерны для общества капиталистического, но их можно видеть и в обществе феодальном. В западных странах сохранились владельцы наследственных поместий, что является пережитком феодализма. Но потомки феодалов вполне вписались в капиталистические привилегированные слои и многие сами стали предпринимателями и политиками.

СО конкретного человейника может иметь признаки различных типов СО, но тип СО как таковой не есть смешение любых произвольно выбранных признаков. Тут требуется комплекс взаимно соответствующих признаков. СО конкретных человейников может меняться со временем. К типу СО понятие изменения неприменимо: мы его специально абстрагируем именно таким.

СО конкретных человейников изменяется в процессе их жизни. Но эти изменения имеют границы, выход за которые несёт угрозу существованию человейника. Чем дольше человейник живёт с данной СО, тем труднее изменить её без разрушения человейника.

Общепринято считать, что социальная организация человейника влияет на характер народа, обладающего этой организацией. Люди, естественно, приспосабливаются к условиям своего социального бытия. Но столь же верно и то, что люди сами в какой-то мере приспосабливают условия своего бытия к своим качествам, — люди определённого типа создают соответствующий их характеру тип социального устройства. Тут зависимость двусторонняя. А между тем вторая часть истины не только не общепризнанна, а скорее обще отвергнута. Признание роли человеческого фактора в формировании и развитии социальных систем является табу и расценивается как расизм. Смысл этого табу очевиден. Западная идеология стремится убедить всех, будто социальный строй западных стран является наилучшим и годится для всех стран и народов без исключения. Она не может допустить даже намёка на то, что для каких-то народов коммунистический строй предпочтительнее, что он лучше соответствует их природе.

Ещё недавно коммунистическая идеология стремилась навязать человечеству убеждение, будто коммунистический социальный строй пригоден для всех народов.

Люди и народы обладают разнообразными свойствами. Но не все эти свойства играют одинаковую роль в формировании человейника и его социальной организации Есть свойства социально значимые и социально незначимые. Социальный строй западных стран создавался, сохранялся и завоёвывал себе место на планете не просто какими-то человеческими существами, а народами вполне определённого вида. Аналогично коммунизм имел успех в России в значительной мере благодаря характеру русского народа. После того как социальный строй определённого типа уже сложился у какого-то народа, он может быть заимствован другими народами или навязан им силой извне.

Таким путём многие черты западного социального строя распространились по планете. Таким путём коммунизм развился у ряда народов под влиянием коммунистической России или был навязан Советским Союзом после Второй мировой войны силой. Да и в этих случаях в различных народах, заимствовавших тот или иной социальный строй извне, находились какие-то предпосылки для этого. А когда речь идёт об исторически первом или спонтанном возникновении того или иного социального строя, то оно было бы невозможно без определённых качеств человеческого материала.

Опыт последних десятилетий показал, что коммунизм не имел глубоких корней в характере многих народов России и Восточной Европы и они с поразительной лёгкостью и быстротой отказались от него, когда представился случай, хотя преимущества его были для них очевидны. С другой стороны, попытки навязать социальный строй западного типа (западнизм) во многих регионах планеты терпели неудачу или вели к катастрофическим для населяющих их народов последствиям. Любой народ способен воспользоваться какими-то благами (далеко не всеми!) западной цивилизации, если их преподнесут ему в готовом виде. Но далеко не любой народ способен сам создать нечто подобное. Убеждение, будто различные типы социальных систем суть ступени в развитии одного и того же абстрактного «человечества» и будто любой народ может пройти эти ступени в своей имманентной эволюции, есть предрассудок.

Сходство социальной организации различных человейников не означает, будто их народы могут легко объединиться в одно целое и образовать один народ. Негативный опыт Югославии и Советского Союза показал, что народ есть довольно консервативное явление. Объединение различных человейников с различными народами часто (если не чаще) не удавалось, а если удавалось, то на это требовалось исторически длительное время. А чаще это происходило как борьба, как покорение и поглощение одних народов другими в результате кровавых войн.

Социальная организация человейника есть организация людей. Люди не вечны. Одни умирают, другие рождаются. Происходит воспроизводство социальной организации путём заполнения освобождающихся мест новыми людьми и заполнения вновь образующихся мест. В человейнике складывается определённый механизм для этого.

Чтобы человейник сохранялся, он должен производить достаточно большое число людей для поддержания его социальной организации, причём способных выполнять соответствующие функции, то есть быть адекватными их месту в социальной организации. Это — абстрактный закон. Но как он действует конкретно? Через нарушения в конкретных случаях и в ожесточённой борьбе людей за лучшие места. Возможности людей различны, и они их используют. Так что тут имеет место изначальное и непреходящее неравенство. Человейникравныхвозможностей есть сказка идеологии.

Люди обладают различными природными способностями, которые не наследуются социально, и различным социальным положением, которое получают в силу рождения в определённых социальных категориях (классах, слоях, родственных группах и так далее). Фактически значительная часть (а порою большинство) мест в социальной организации является социально наследственной. Не биологически наследственной, а именно социально, то есть выходцами из семей членов человейника соответствующих категорий. Поскольку для исполнения функций в большинстве случаев достаточно средних природных способностей и образования, получаемого представителями соответствующих категорий людей, наследование социального положения людей обеспечивает в основном устойчивое воспроизводство социальной организации примерно в том же виде. Но лишь в определённых пределах. Постепенно накапливается несоответствие между сложившейся системой распределения людей по местам в социальной организации и потребностями выживания человейника. Оно порождает социальную борьбу. Если такая борьба оказывается безуспешной, человейник ослабляется или даже разрушается.

О взаимоотношении СО и материальной культуры я уже говорил в предшествующем очерке. К сказанному там добавлю лишь следующее. Конечно, они влияют друг на друга. Но такой жёсткой связи между ними, как полагал Маркс, на самом деле нет. Ветряная мельница не порождает феодала, а паровая не порождает капиталиста, подобно тому, как пустыня не порождает змей и скорпионов. Если уже есть феодалы, капиталисты, змеи и скорпионы, то среди условий их возникновения могут фигурировать соответственно ветряная мельница, паровая мельница и пустыня. Но не более того. Законы СО не зависят от материальной культуры. Законы второй не зависят от первой. Законы бытия вообще ни от чего не зависят, они сами суть самые глубокие механизмы бытия. Понятие зависимости к ним вообще неприменимо. Это утверждение будет детально разъяснено и обосновано в дальнейшем описании социальных законов, относящихся к компонентам СО и к СО в целом.

Задолго до марксизма возникло убеждение, будто СО является источником всех зол или, наоборот, всех благ, какие можно наблюдать в человейниках. Коммунисты, например, объявляли капитализм источником всех зол, а в коммунизме видели источник всех благ. В период Холодной войны западная идеология изображала капитализм как источник всех благ, а коммунизм как источник всех зол. На самом деле жизнь людей зависит не только от СО их человейника, но и от других факторов, включая природные условия, характер человеческого материала, историческое стечение обстоятельств. Можно жить плохо с хорошей СО и хорошо с плохой. Различные народы с одинаковой СО могут жить различно, одни — лучше других, другие — хуже. Превосходство одних народов над другими нельзя сводить к превосходству СО первых из них. Если одни народы побеждают другие в какой-то борьбе (например, в войне), это не значит, что первые имеют более высокий уровень СО, чем вторые. Советский Союз имел более высокий эволюционный уровень СО, чем страны Запада, одержавшие победу в Холодной войне. С точки зрения эволюционного уровня СО западный мир отставал от Советского Союза более чем на полвека.

СО возникает, функционирует и эволюционирует одновременно в различных измерениях, — она есть многомерное образование. Это не означает, будто входящие в её структуру СО компоненты возникают независимо друг от друга и затем объединяются в готовом виде в единое целое. Это означает, что каждое измерение имеет свои закономерности, несводимые к закономерностям других измерений. Ни одно из них не вырастает из другого. Это означает, во-вторых, что структурные компоненты СО формируются и живут одновременно в разных измерениях. В конкретной реальности различные измерения переплетаются, взаимно проникают друг в друга, изменяются. Различить их достаточно чётко и выделить в «чистом» виде можно лишь в абстракции и в наиболее характерных проявлениях.

Назову основные измерения, в которых формируется и функционирует СО. Прежде всего, можно различить два аспекта, в которых происходит жизнедеятельность членов человейника: деловой и коммунальный. В первом из них люди занимаются каким-то делом, благодаря которому они могут существовать и удовлетворять свои потребности, выполнять в человейнике тем самым какие-то функции. Во втором люди совершают какие-то поступки и вступают в какие-то отношения в зависимости от того, что их много, что они вынуждены жить совместно из поколения в поколение и как-то считаться друг с другом.

Рассматриваемые аспекты суть именно аспекты, а не части человейника. Занимаясь делом, люди вступают в отношения друг с другом. Свои поступки по отношению к другим людям они совершают в делах. При всех обстоятельствах их действия управляются сознанием, сознание формируется в их деятельности, они воздействуют друг на друга путём воздействия на сознание. В примитивных человейниках эти аспекты слиты воедино. Со временем происходит их дифференциация путём возникновения структурных компонентов, выполняющих различные функции, и путём более или менее явной группировки действий людей и частей их жизни. Но единство аспектов сохраняется. Например, промышленное предприятие возникает в деловом аспекте. Но его можно рассматривать и как средство объединения людей в группу, то есть как явление в коммунальном аспекте. Если предприятие полностью сосредоточится на изготовлении вещей и будет игнорировать другие предприятия, оно обанкротится. Конкуренция есть явление в коммунальном аспекте, но она есть отношение между деловыми объединениями. Государственные учреждения специально создаются для регулирования отношений между людьми, то есть для упорядочивания коммунальных отношений. Но и в них люди занимаются делом. Отношения руководствования и подчинения и иерархия таких отношений суть одновременно явления как в деловом, так и в коммунальном и менталитетном аспектах.

Взаимоотношения рассматриваемых аспектов различны в различных человейниках и даже в рамках одного и того же человейника в различных сферах и в разное время. Например, в человейниках западного типа деловой аспект доминирует над коммунальным, а в человейниках коммунистического типа — наоборот, коммунальный доминирует над деловым. В экономике преобладает деловой аспект, в государственности — коммунальный. Но это не означает, что какой-то из аспектов является слабым, неразвитым. Так, коммунальный аспект в человейниках западного типа развит ничуть не меньше, чем в человейниках коммунистического типа, а в последних колоссальных размеров достигает деловой аспект.

Деловой и коммунальный аспекты различаются в одном измерении человейника. В другом измерении различаются телесный и «духовный» (менталитетный) аспекты. В первом из них люди живут и действуют как существа телесные. Во втором люди обучаются и обрабатываются применительно к условиям и требованиям своего человейника. Я называю его менталитетным, поскольку формирование и поведение человека в качестве члена человейника есть прежде всего формирование его сознания (менталитета) и сознательное поведение. Различение этих аспектов возникает одновременно с различением делового и коммунального аспектов. Происходит, далее, дифференциация внутри каждого из аспектов, причём — в разных измерениях. Как суммарный эффект получается топологически очень сложная структура. Упрощая её, я в дальнейшем выделю для рассмотрения три основные, на мой взгляд, аспекта — деловой, коммунальныйи менталитетный.

В структуре человейника можно различить также три основных уровня — микроуровень, макроуровень и суперуровень. На микроуровне члены человейника образуют первичные деловые клеточки. Такие клеточки образуют основную массу тела человейника. В них протекает основная жизнедеятельность членов человейника. На макроуровне образуются объединения деловых клеточек в особые сферы, охватывающие своей деятельностью человейник в целом, — образуют органы человейника, выполняющие особые функции его как целостного социального организма. Основные из этих сфер суть сферы власти, хозяйства и менталитета. В высокоразвитых человейниках, какими являются общеизвестные и привычные общества, эти сферы суть государственность, право, экономика, идеология. Супер уровень человейника образуют явления, возникающие на основе явлений микроуровня и макроуровня, но выходящие за их пределы. Это — социальные слои и классы, партии, профсоюзы и другие объединения людей, на этом уровне возникают сверхклеточные, сверх государственные, сверх правовые, сверх эхономические явления. То, что называют гражданским обществом, есть явление на суперуровне.

Взаимоотношения между уровнями варьируются в зависимости от условий, они многосторонни и изменчивы. Возможно доминирование какого-то из них над другими. Но при всех обстоятельствах имеет силу как тенденция к установлению взаимного соответствия (адекватности) уровней, так и тенденция к его нарушению. Роль различных уровней в организации человейников различна в различных человейниках и меняется со временем в тех же самых человейниках. Но имеет силу тенденция к не которому устойчивому соотношению.

Все измерения, аспекты, уровни и компоненты СО образуются по законам социальной комбинаторики. Все логически мыслимые состояния и комбинации компонентов СО перечислимы. Перечислимы также логически невозможные комбинации, а значит — и эмпирически невозможные. Все эмпирически существующие комбинации являются реализацией логически возможных. Их не так уж много, поскольку в реальности выживают лишь немногие логически возможные варианты. Эти варианты суть типы СО.

Основные аспекты человейника

Жизнь человейника есть прежде всего совокупность деловых поступков его членов. К числу таких поступков (дел) относится добывание и производство материальных ценностей. Но не только это. Делом является и создание культурных ценностей, и создание средств развлечения, и бытовое обслуживание, и управление людьми, и поддержание общественного порядка. В общем, делом в этом (социальном) смысле является то, что человек совершает более или менее регулярно и что признано как необходимое или полезное. Оно должно удовлетворять какие-то потребности людей.

Дело должно выполняться в соответствии со свойствами объектов, участвующих в нём, и в соответствии с правилами самого дела как особого объективного процесса. Для удовлетворительного исполнения дела нужны особые навыки. Исполнители дела должны быть адекватны требованиям дела. Затраты средств и усилий на дело должны соответствовать ценности его результатов. Разумеется, эти требования постоянно нарушаются, следствием чего является неуспех дела, плохое качество исполнения, наказания исполнителей.

Дело есть работа, причём в большинстве случаев не очень-то приятная, утомительная, раздражительная. Не надо строить иллюзий на какую-то врождённую любовь людей к труду, особенно — к таким видам труда, о которых они даже не помышляли ещё не так давно. Предоставленные самим себе, люди в большей мере суть прирождённые лодыри и халтурщики, чем добросовестные трудолюбы. Они чаще смотрят на работу как на потерю времени и сил, как на вынужденную необходимость. Ещё не так давно массы людей заставляли работать силой и наказаниями. И теперь труд для большинства людей является так или иначе принудительным, поскольку они не имеют других путей приобретения средств существования. Лишь для сравнительно небольшой части людей работа приносит удовольствие, да и то не столько сама по себе, сколько тем, как она вознаграждается и как выглядит в глазах других людей. Идея превратить труд для всех людей в удовольствие есть идея утопическая. Никакой прогресс науки и техники никогда не избавит человечество от принудительности труда для большинства людей и от ожесточённой борьбы за более лёгкие, выгодные и интересные виды деятельности, а также от борьбы за возможность принуждать других к труду и распоряжаться ими по своему усмотрению.

Изучением делового аспекта человейника занимаются многочисленные науки. ЛС ограничивается тем, как этот аспект влияет на социальную организацию человейника. Отмечу основные пути этого влияния.

По мере разрастания человейников, разделения труда и усложнения самих трудовых операций происходила дифференциация делового аспекта на аспект исполнения дела и аспект обучения делу (образования и обучения профессии). Современные человейники превратились в объединения профессионалов, а аспект образования и профессионального обучения выделился в особое подразделение структуры человейника.

В современных человейниках число занятых делом людей исчисляется миллионами и десятками миллионов, а число профессий — десятками тысяч. И они далеко не одинаковы с точки зрения требуемых способностей и обучения, трудности и интересности дела, престижности, доступности, вознаграждения. В большинстве случаев работа по профессии есть тяжёлый труд, рутина, скука, стресс. В меньшинстве случаев это — удовольствие, развлечение, творчество, слава, престиж, благополучие. За лучшие профессии идёт борьба, в которой абстрактная справедливость реализуется лишь как случайность и как среднестатистическая величина в огромном числе случаев.

Профессия стала одним из факторов, определяющих социальный статус членов человейника. Сложились многоступенчатые оценочные иерархии профессий в различных измерениях. Выделяются элитарные профессии, а в каждых из них — элитарные уровни. И всё это закрепляется в социальной структуре населения. Происходит профессионализация целых человеческих объединений и даже отраслей человейника. Как члены человейника индивидуально, так и целые объединения объединяются с целью отстаивания своих интересов. Происходит это по общим социальным законам, но свойства делового аспекта оставляют свою печать на образующихся объединениях.

В силу огромности величин и изменчивости ситуаций имеет место динамичное соотношение между спросом на профессиональные силы и предложением их. Постоянно возникает расхождение между ними в каких-то отношениях. Возникшее расхождение преодолевается. Возникает другое и так далее. Это происходит в определённых рамках. Важно то, что нормально существующий человейник должен справляться с возникающими тут проблемами. Он должен также своими силами обеспечивать расширяющийся спрос на профессионально подготовленные кадры. Для этого человейник должен иметь достаточно большой и разнообразный человеческий материал, чтобы в нём можно было отбирать людей для высококвалифицированных профессий и дел. До недавнего времени современные человейники так или иначе решали эти проблемы и держались в допустимых рамках. Но во второй половине века тут наметился перелом.

Этот перелом заключается в том, что вследствие революции в материальной культуре и в организации делового аспекта произошёл разрыв между фактическим состоянием профессионализма человеческого материала и новыми потребностями в нём, причём разрыв такого рода, какого никогда не было ранее. Чтобы сгладить его, потребовалось не только изменение пропорций и величин профессий, не только переобучение и обучение новым профессиям многих миллионов людей, но изменение самого человеческого материала и создание нового типа существ, каких не было ранее. Решение этой проблемы оказалось не под силу отдельно взятым странам. Потребовалось объединение усилий многих человейников. Потребовались также новые средства обработки человеческого материала и новые формы организации жизни человейников. Это стало одним из факторов эволюционного перелома, произошедшего во второй половине XX века.

Тот факт, что я сначала рассмотрел некоторые черты делового аспекта, а не коммунального и ментального, не означает, будто я его считаю главным из них. Тут понятие главенства лишено смысла.

Просто это связано с удобствами изложения при первоначальном (предварительном) описании и социальной организации человейника.

Члены человейника занимаются каким-то делом в рамках объединения множества себе подобных существ. Взаимоотношения между членами человейника и их поведение в зависимости от этих взаимоотношений образуют, как уже говорилось выше, коммунальный аспект человейника. Скажу в общих чертах о самых фундаментальных законах поведения людей в этом аспекте.

От биологической эволюции люди унаследовали законы экзистенциального эгоизма. Согласно этим законам, определяющими факторами поведения людей являются их личные интересы и интересы биологически близких сородичей. Человек стремится не действовать во вред себе, препятствовать действиям других во вред ему, избегать ухудшения условий своего существования, отдавать предпочтение лучшим условиям существования. В совместную жизнь в человейнике люди включаются с этим принципом. Будучи обращены на социальную среду и благодаря сознанию, упомянутые законы принимают форму законов рационального расчёта. Их суть, коротко говоря, такова. Нормальный член человейника осознает своё положение в человейнике, свои интересы и ту или иную конкретную ситуацию с этой точки зрения и совершает сознательно-волевые поступки в соответствии с законами экзистенциального эгоизма. Эти поступки разнообразны. Их конкретный вид зависит от особенностей человека, особенностей его положения и данной ситуации. Но суть их всегда одна: осознанный эгоистический интерес человека. И от этого людей избавить невозможно. Заглушая это у одних людей, заглушающие сами с удвоенной силой отдаются во власть этих законов.

Возьмём для примера такую ситуацию. Все соблазнительные для данного индивида возможности удовлетворения его желаний (благ, карьеры, успеха) уже заняты другими. Очевидно, наш индивид может удовлетворить свои интересы лишь одним путём, а именно за счёт других индивидов. Врагом индивида в такой ситуации становится другой индивид, который препятствует реализации его желаний. Естественно, он должен стремиться ослабить врага. Его «другом» становится тот, кто помогает ему или кого он может использовать в своих интересах. Главный враг для индивида — другой индивид (коллега, человек той же профессии, и так далее), который способен лучше его выполнять ту же работу, умнее и способнее его, может добиться больших успехов. И если этот индивид имеет возможность как-то помешать такому потенциальному конкуренту, он это делает.

Другой пример — всеобщая скрытая и зачастую открытая вражда к людям с выдающимися способностями. Обычно окружающие сразу замечают потенции таких индивидов. Они воспринимают их как угрозу своему положению и принимают меры к тому, чтобы помешать им проявиться. Такие индивиды обычно пробиваются благодаря протекции посторонних. Если им это удаётся, с ними мирятся как с людьми более высокого социального уровня. И всё это происходит не из-за какой-то испорченности людей, а в силу вполне «здоровых» социальных законов.

Не стройте никаких иллюзий насчёт своих собратьев. Причём, чем они образованнее и умнее, тем виртуознее они как социальные индивиды, действующие в силу законов рационального расчёта. Если такой индивид ради своей значительной (с его точки зрения) выгоды может совершить преступление, будучи убеждён в том, что останется неразоблачённым и ненаказанным за это, он это преступление совершит. Конечно, бывают исключения — в семье, как говорится, не без урода.

Законы рационального расчёта реализуются в системе правил коммунального поведения. На овладение ими уходят годы. Причём не все овладевают ими в одинаковой мере и полностью. Ив поведении люди часто делают ошибки. Обычно правила коммунального поведения действуют в совокупности, трансформируя и маскируя друг друга. Этим правилам люди обучаются. Делают они это на собственном опыте, глядя на других, в процессе воспитания, благодаря образованию. Они напрашиваются сами собой. Даже у самых глупых людей хватает ума открывать их в какой-то части самим. А человейник поставляет своим членам неограниченные возможности для тренировок. Описанием и изображением поведения людей под воздействием этих законов полна литература, кино, газеты, телевидение. Даже критика такого поведения и проповедь отрицательного к нему поведения в основном обучает этому поведению. В большинстве случаев люди даже не отдают себе отчёта в том, что они получают систематическую подготовку и проходят систематическую практику на роль социальных индивидов, живущих по законам рационального расчёта.

Хотя правила коммунального поведения естественны, люди предпочитают их маскировать и скрывать, делать вид, что поступают совсем по другим мотивам. Люди совместно вырабатывают какие-то самозащитные средства против буйства коммунальности (религия, мораль, идеология, право), в свете которых правила коммунального поведения выглядят как нечто отвратительное и порицаемое обществом. Когда мы людей называем шкурниками, карьеристами, ловкачами, лицемерами, интриганами, завистниками, лжецами, подхалимами, властолюбами, хапугами, мы лишь фиксируем факты поведения их в силу законов коммунальности, причём — в крайних формах. На самом деле именно эти качества лежат в основе коммунального поведения. Люди изобретают многочисленные способы скрывать их, которые точно также становятся правилами коммунальности. Согласно этим последним морально порицаемые явления коммунальности принимают форму морально поощряемых. Например, чтобы индивид смог больше урвать для себя жизненных благ и добиться большего успеха, он должен убедить окружающих в том, что он есть средне подлое и средне бездарное существо. Но это он должен делать не открыто. Бездарность должна принять форму таланта, подлость — форму добродетели, трусость — форму смелости, клевета — форму истины. Все, в принципе, понимают суть дела, но поскольку соблюдаются некие формальные правила, все принимают за чистую монету именно видимость, а не суть.

Правила коммунального поведения индивидов суть самые простые и самые фундаментальные социальные законы, на которых можно увидеть, каким образом объективность и субъективность этих законов прекрасно уживаются без всяких логических противоречий. Законы коммунальности, будучи изобретениями самих людей, являются вместе с тем неподвластными их воле по той простой причине, что люди просто не хотят их нарушать. Они и изобретаются для того, чтобы лучше устроиться в жизни, лучше приспособиться к социальной среде, организовать людей в группы, ограничить друг друга во избежание катастрофических последствий своего поведения.

Эти правила находятся опытным путём в ряде поколений и затем навязываются каждому индивиду по отдельности как принудительные законы природы. Именно добровольность масс людей в следовании коммунальным правилам является самой глубокой основой того, что эти правила становятся господами их поведения. Поведение людей по правилам коммунальности не есть поведение по правилам морали, если даже они совершают поступки, одобряемые морально. Тут имеет просто совпадение различных способов оценки поступков.

Правила морали были в своё время изобретены как одно из средств самозащиты людей от буйства коммунальности, то есть от самих себя как существ коммунальных. Какие-то правила морали сохраняются и в условиях господства коммунальности. Но они тут играют роль второстепенную и сугубо формальную. Убеждённо моральный (поступающий именно в силу принципов морали) человек тут становится редким исключением, уклонением от общей нормы. Люди здесь соблюдают какие-то правила морали потому, что это требуется правилами коммунальности. Люди тут не являются, а лишь выглядят моральными, и этого достаточно. Потому тут исчезает такое явление, как угрызения совести. Потому тут люди становятся чрезвычайно гибкими социальными хамелеонами. Человек, сделавший принципы морали основой своего поведения и неотъемлемым элементом своей натуры, тут обречён на душевные страдания и на конфликты со средой. Если человек хочет добиться успеха, первое, что он должен сделать, это полностью очиститься от внутренней моральности и развить моральную мимикрию, то есть способность использовать внешние формы морального поведения как средство сокрытия своей неморальной сущности и как средство в поведении по законам коммунальности. Искусство лицемерия здесь становится настолько обычным делом, что одним из правил поведения становится запрет на разоблачения лицемерия.

Коммунальные правила не есть нечто только негативное. Они вообще не есть негативное. Они — объективное. Они порождают следствия, которые какие-то люди воспринимают как негативное. Но они же порождают и средства защиты от них. Поскольку людей много, и каждый действует в силу правил коммунальности, люди так или иначе вынуждены ограничивать друг друга, создавать коллективные средства самозащиты.

Правила коммунальности кажутся малозначащими пустяками, если их взять по отдельности и если рассматривать отдельно взятые поступки людей. Чтобы понять, какую роль они на самом деле играют в обществе, надо их взять в совокупности и в массе, то есть принять во внимание то, какое число поступков и какие поступки миллионы людей совершают в соответствии с ними ежесекундно. Именно эти ничтожества, а не всесильные тираны играют решающую роль в жизни общества, превращая в свои игрушки и инструменты самые значительные (с обывательской точки зрения) личности. Суть научных открытий в социологии состоит не в том, чтобы раскопать какой-то глубоко запрятанный грандиозный секрет жизни общества, а в том, чтобы увидеть, какую грандиозную роль играют очевидные всем пустяки.

Законы рационального расчёта имеют силу и в отношении объединений людей, поскольку они функционируют как единое целое и поскольку их при этом представляют и олицетворяют (возглавляют) люди, причём — в ситуациях, когда им приходится иметь дело с другими объединениями того же рода. Эти законы имеют силу и в отношении целых человейников. Все они суть живые существа, состоящие из людей и групп людей и управляемые людьми и группами людей. Есть социальные законы, согласно которым то, что свойственно отдельно взятым людям, становится свойствами групп, объединений групп и целых человейников. Целые страны ведут себя так, что их поведение может быть охарактеризовано теми же понятиями и критериями, какими оценивается поведение отдельных людей.

По мере увеличения и усложнения человейников, увеличения их числа и усложнения их отношений роль законов рационального расчёта возрастает. Разнообразятся и становятся всё более изощрёнными формы их проявления. Возникают особые специалисты и учреждения, занимающиеся их реализацией. Разрабатываются целые отрасли знания, посвящённые поведению в их духе. В соответствии с этими законами ведутся войны, действуют политики и дипломаты, хозяева и управляющие деловых фирм и так далее. Всё это происходит, разумеется, не открыто и откровенно, а под видом благородных, гуманных, деловых, полезных и необходимых дел. И это все — не просто обман, а закономерная форма проявления объективных законов социального бытия.

Хотя законы рационального расчёта, повторяю, вполне естественны, люди предпочитают о них помалкивать и даже скрывают их. Людей веками приучали облекать своё поведение в формы, приемлемые с точки зрения моральных и других ограничителей, и скрывать законы его как нечто предосудительное и даже преступное. Так что нет ничего удивительного в том, что эти законы до сих пор не заняли подобающее им место в сочинениях социологов. В истории социальной мысли лишь изредка проскакивало признание этих законов как объективных факторов социального бытия. Как правило, их проявления рассматривались как нечто бесчеловечное. Но ничего бесчеловечного тут нет. Эти проявления ничуть не бесчеловечнее, чем явления дружбы, взаимопомощи, уважения, и так далее. Последние вполне уживаются с первыми и объяснимы как нечто производное от первых. Читатель наверняка сталкивался со случаями, когда, например, одни люди оказывали пустяковую помощь другим (делали вроде бы доброе дело) и всячески рекламировали это, приобретая репутацию добрых, отзывчивых и бескорыстных личностей, будучи совсем иными по существу. А разве не такова во многих (если не во всех!) случаях «бескорыстная» помощь западных стран другим (бедным) странам и народам мира? А как её раздувают и приукрашивают в западных средствах массовой информации! И вряд ли можно измерить, что в мире приносит больше зла людям — то, что считается добром, или то, что откровенно выглядит как зло.

Возможно ли построить систематическое и полное описание законов социального расчета? Задача логически сложная, но не невыполнимая. Для этого надо суметь перечислить все логически мыслимые ситуации, в которых эти законы имеют силу. С логической точки зрения эти ситуации таковы. В них оказываются отдельно взятые люди и объединения людей, действующие как единое целое, — назовём их социальными субъектами. Они должны совершать поступки в среде из множества себе подобных. Каждый из субъектов множества имеет цели, достижение которых зависит от других членов множества. И для таких ситуаций мы должны выяснить все логически мыслимые варианты поведения социальных субъектов и выделить из них наиболее выгодные для этих субъектов с точки зрения их интересов.

Не все поступки по законам рационального расчёта равнозначны. Многие из них имеют слабые последствия, многие вообще остаются без последствий. Но среди них бывают такие, которые играют существенную роль в судьбах людей. Они оказывают влияние порою на судьбы целых человейников и народов. Социальные субъекты часто имеют возможность выбора наиболее выгодного для них варианта поведения в той или иной ситуации. Выбор не всегда бывает удачен. И не менее часто выбор вообще бывает ошибочным с точки зрения интересов субъектов. Вариант, выгодный в одних условиях и в одних отношениях, может оказаться невыгодным в других. Одним словом, законы социального расчёта действуют через массу отклонений, нарушений, случайностей, проб и ошибок, а не как детали неживой машины и не в каждом конкретном случае прямо и явно, словно по предписанию некоего руководства.

Кроме того, люди в интересах самозащиты от своих собратьев вынуждаются создавать средства ослабления, ограничения и сокрытия рассматриваемых законов. Это — совокупности норм поведения людей и их групп в своих человейниках и по отношению к другим человейникам и их представителям (к чужим). Изобретается также определённая система обучения этим нормами наказаний за их несоблюдение. Для этой цели изобретаются такие средства принуждения, как религия, мораль, право, суды, тюрьмы.

Нормы поведения социальных субъектов разделяются на запреты, разрешения, обязанности и права. Логическую основу их всех образуют запреты. Людям запрещено совершать некоторые действия (поступки) — это означает, что если они совершат эти действия, то они будут как-то наказаны за это или другие люди будут препятствовать им в этом. Поступки не являются запрещёнными, если за совершение их люди не наказываются. Незапрещённые поступки относятся к категории разрешённых. Обязательными поступками являются такие, которые запрещено не совершать. Логически следует, что обязательные поступки разрешены, а неразрешённые запрещены. Если поступок не является обязательным, его разрешено не совершать. Член человейника имеет право на определённого рода поступки или на приобретение, обладание и распоряжение определённого рода объектами — это означает, что ему это разрешено, а другим запрещено препятствовать ему в этом. Слово «право» тут употреблено не в специально юридическом или социологическом смысле, а как слово общеразговорного языка. Люди не имеют такого (как сказано выше) права, если у них нет разрешения на это, а другим не запрещено препятствовать им в этом.

Совокупность норм поведения может быть обширной и разнообразной, порою разработанной настолько, что чуть ли не каждый поступок членов человейника оказывается нормированным. В литературе разного рода в своё время много говорилось о том, каким кошмаром для людей было это засилье норм поведения и какую борьбу вели представители таких человейников, чтобы как-то ослабить этот гнёт. И в наше время можно видеть этот социальный нормативизм (так назову этот феномен) у бесчисленных народов. Причём роль его нельзя считать чисто негативной. Он складывался как условие выживания народов. Разрушение его во многих случаях (если не как правило) вело к разрушению человейников. Современные человейники являются в высшей степени нормативными. Помимо общеизвестных моральных и юридических норм, можно назвать нормы этикета, служебного поведения, армейской дисциплины, поведения в средствах транспорта, и так далее. Вся жизнь людей с рождения до смерти опутана разного рода искусственно изобретёнными нормами поведения. Человек буквально шагу ступить не может, так или иначе не считаясь с какими-то нормами. Причём все нормы, как правило, принудительные. Нарушение их так или иначе замечается и наказывается. На овладение системой норм уходит значительная часть жизни и сил большинства людей.

Хотя система норм поведения имеет тенденцию к полному охвату поведения членов человейника, практически это не достигается никогда. Остаются ненормированные поступки. В человейнике происходят изменения, в результате которых люди начинают совершать поступки, ещё не охваченные нормами. Люди нарушают установленные нормы. Многие нормы таковы, что допускают диапазон, в рамках которого возможен выбор, допускают различные истолкования и исключения. Наконец, вводятся нормы, предоставляющие людям какую-то свободу поведения. Таким образом, в человейнике складывается какая-то часть ненормированного поведения его членов.

Между множествами нормированных и ненормированных поступков имеют место определённые соотношения. Если первое множество является малочисленным, из этого не следует, что второе многочисленно. В примитивных человейниках, например, норм было сравнительно мало, но это не означает, будто люди были свободны в поведении. В современных западных странах множество нормированных поступков огромно, но и множество ненормированных поступков тоже велико.

Степень нормированности человейника (степень закрепощения) имеет тенденцию возрастать, а степень не нормированности (свободы) снижаться. Замечу, кстати, что гражданская демократия (демократические свободы) возникает не просто из чьих-то желаний облагодетельствовать людей, а как защитная реакция от нормативного тоталитаризма.

Третий аспект человейника охватывает всё то, что касается сознания (менталитета, психики) его членов. В него включается формирование сознания у новых поколений людей, поддержание состояния сознания взрослых, какое требуется условиями и интересами самосохранения человейника, снабжение людей «пищей» для сознания («духовной пищей»), выработка и поддержание правил поведения, необходимых для выполнения упомянутых задач, манипулирование людьми путём воздействия на их сознание.

Сознание людей есть результат коллективного творчества. Это — их искусственное изобретение, не передаваемое новым поколениям посредством биологической наследственности и не сохраняющееся само собой. Для этого нужны искусственные средства, и они вырабатываются в менталитетном аспекте. В нём люди сами воспроизводятся в качестве социальных объектов, то есть обладающих сознанием искусственных существ.

Сознание людей как членов человейника включает в себя определённое понимание окружающего мира, самих себя и вообще всего того, что важно для ориентации людей в мире. Оно включает в себя субъективное отношение людей к тому, что встречается в их жизненном опыте, — систему оценок и ценностей. Оно стандартизируется определённым образом. Члены человейника не только выглядят сходными телесно, но и являются сходными «духовно» (менталитетно). Причём менталитетное сходство является гораздо большим, чем телесное, ибо тут сходство создаётся искусственно, преднамеренно и по определённым образцам. Ив наше время кажущегося менталитетного разнообразия индивидов в основе их менталитета можно обнаружить поразительное однообразие.

В рамках менталитетного аспекта возникали и развивались верования, культы, религии, философия, наука, искусство. В современных человейниках этот аспект достиг масштабов двух других основных аспектов.

Микроуровень человейника

Объекты микроуровня человейника суть отдельно взятые люди (как социальные атомы) и их объединения в группы, являющиеся частями человейника (скажем, в частичные группы). Это суть привычные и общеизвестные фабрики, заводы, конторы, магазины, больницы, школы, банки, университеты, аэропорты, театры, фермы, издательства, родственные группы, молодёжные компании, спортивные команды, клубы, криминальные банды, религиозные общины, секты, воинские части и так далее. Жизни людей на микроуровне посвящены бесчисленные сочинения (научные, художественные, публицистические), фильмы, произведения изобразительного искусства. Одно время в XX веке проводились довольно обширные исследования малых социальных объединений (групп) методами «конкретной» (эмпирической) социологии. Однако научная теория, отвечающая критериям логики и методологии науки, в этой сфере социальных исследований до сих пор отсутствует.

Я предложил следующий метод обзора и описания социальных объектов на микроуровне. Эти объекты по определению суть социальные атомы и объединения их по законам социальной комбинаторики. Свойства и типы социальных объединений при этом предопределены и ограничены свойствами и потенциями социальных атомов. Их разнообразие есть результат развития (раскрытия, реализации) этих потенций. Поясню этот метод в общих чертах и в простейшем виде.

Минимальная социальная группа обладает такими признаками. Она состоит, по крайней мере, из двух человек. Эти люди более или менее регулярно (в течение длительного времени) делают какое-то дело как единое целое. Один из членов группы выполняет функции управляющего органа, принимает решения, отдаёт приказания, управляет членами группы при выполнении дела. Руководитель группы выполняет свои функции исключительно путём непосредственных личных контактов. Он должен лично контролировать поведение членов группы при исполнении дела. Минимальное число членов группы определяется потребностями дела группы, максимальное — возможностью руководителя группы контролировать подчинённых лично.

Сложные группы образуются так. Простейший случай — разделение группы на две и подчинение одной из них другой, в результате чего сохраняется единство и возникает более сложная группа. Тот же эффект получается, когда две группы объединяются в одну путём подчинения одной из них другой. Более сложный случай — объединение людей, имеющее управляющий орган, внутренне дифференцируется на два или более объединения с сохранением исходного объединения и с образованием в каждой из частей управляющих органов. Тот же эффект получается, если два или более объединения сливаются в одно с сохранением своих руководящих органов и с образованием общего руководящего органа.

Всякое достаточно большое число людей, вынужденное жить как единое целое длительное время, разделяется на множество групп, между которыми устанавливаются отношения субординации (руководствования и подчинения), координации, соответствия и так далее. Эти отношения устанавливаются как отношения управляющих органов этих групп, в конечном счёте — людей. Складывается иерархия этих отношений.

В отношениях между людьми и их группами в самих основах структурирования имеют силу объективные социальные законы. Приведу некоторые из них для примера. Группа стремится сделать каждого своего члена (индивида) максимально зависимым от неё. И она имеет для этого средства. От неё зависит успех индивида по работе, жизненные блага, награды и наказания. Индивид же, со своей стороны, стремится по возможности стать независимым от группы, приобрести привилегии, поддержку и источники дохода вне группы, использовать группу в своих интересах. Положение начальника считается лучшим, чем положение подчинённых. Труд начальника имеет более высокий статус и оплачивается лучше, чем труд подчинённых. Начальник стремится к максимальному подчинению нижестоящих, а последние — к максимально возможной независимости от руководства. Начальство стремится свести к минимуму риски ответственность.

Человейники в основе своей имеют клеточную структуру. Минимальный случай — одноклеточный человейник. Надо думать, что он был историческим предшественником многоклеточных человейников. Тут отношение подобно отношению между одноклеточными и многоклеточными организмами. Эволюция человейников по этой линии есть одно из измерений социальной эволюции.

Понятие клеточки является соотносительным с понятием целого. Клеточка есть часть целого. Но не любая, а в каких-то определённых отношениях или с точки зрения определённых признаков целого. Она есть минимальная часть целого в этих и только в этих отношениях.

Клеточки достаточно больших и развитых человейников разделяются на такие, которые являются минимальными частями человейника в целом, обладающими основными свойствами человейника в целом, и такие, которые являются минимальными частями какого-то подразделения человейника, обладающими основными свойствами этого подразделения. Например, к числу первых может принадлежать административный район страны, к числу вторых — промышленное предприятие. Первые будем называть коммунальными, вторые — деловыми.

К деловым относятся клеточки, благодаря которым и в которых большинство работоспособных членов человейника добывает средства существования для себя и членов своих семей, добивается успеха, делает карьеру, приобретает и повышает квалификацию, удовлетворяет потребность в деятельности и в общении с другими людьми. Положение членов таких клеточек в человейнике определяется прежде всего их положением в их клеточках. В современных человейниках это предприятия и учреждения, благодаря которым человейник может существовать (заводы, учебные заведения, магазины, больницы, органы власти и так далее).

Клеточки могут состоять из родственников, в частности — это может быть семья. Но тут клеточка образуется не потому, что есть семья, а наоборот, семья в определённых условиях становится клеточкой. Такое встречается даже в современных странах, а не только было в феодальном прошлом. Клеточки могут быть образованы и из чужих друг другу людей, что есть обычное явление в современных человейниках. Клеточки могут быть исключительно деловыми, как в западных странах. Но могут одновременно выполнять и другие функции, например, воспитания членов клеточек, организации их быта и отдыха, как это имело место в Советском Союзе.

На микроуровне происходит образование социальных типов людей (типов социальных атомов). Это происходит по законам социальной комбинаторики — как обособление отдельных свойств социальных атомов в форме характерных качеств определённых членов микро объединений. Служаки, доносчики, клеветники, подхалимы, интриганы, правдоборцы, предатели, самоотверженные, и так далее — все это социальные типы людей. Конечно, они могут иметь какие-то предпосылки в биологической наследственности, но не сводятся к ним. Все упомянутые явления в той или иной мере свойственны всем социальным атомам в потенции. Но они реализуются в качестве социальных характеристик лишь в массе атомов в их объединениях. В советские годы мы шутили: порядочный человек, говорили мы, отличается от подлеца тем, что делает подлости не так явно и не испытывает от этого удовольствия. В художественной литературе все типы социальных атомов описаны детальнейшим образом. Но — просто как эмпирически данные факты, морально порицаемые или поощряемые, а не как явления сугубо социальные. Описание многих таких явлений именно как типов социальных атомов дано в моих многочисленных литературных произведениях, которые я называю социологическими романами.

Как и в случае с социальными объединениями, в отношении социальных типов людей имеет силу следующий принцип: для любого социального типа человека в социальных атомах найдётся свойство или потенция, развитием, воплощением, реализацией которых являются такие типы.

Клеточки объединяются в многоклеточные образования. Простейший случай — сосуществование внутренне независимых друг от друга клеточек. Их совместность определяется внешними для них факторами. Более сложный случай — обмен и заимствования, сначала спорадически, затем — регулярно. По другой линии — совместная деятельность, разделение функций, постоянная потребность друг в друге. Сложные клеточки различаются по степени сложности. Усложнение идёт по линии усложнения клеточек, образующих управляемое тело, и управляющего органа. Последний сам может быть клеточкой, причём — тоже сложной. Усложнение идёт во многих измерениях. Образуется иерархия клеточек в плане вхождения одних в структуру других, а также в плане их субординации как управляющих и управляемых. Все возможные тут варианты логически вычислимы. Все реализующиеся варианты суть члены множества этих логически вычислимых вариантов.

Процесс структурирования человейника на микроуровне не сводится к умножению числа клеточек (и других объединений) и к разнообразию их типов. Происходит образование связанного в единое целое тело огромного числа клеточек. А жизнь этого тела есть огромное число действий людей и их объединений. Оно должно быть как-то упорядочено, должен быть установлен и регулярно поддерживаться определённый порядок, чтобы человейник мог жить как единое целое исторической жизнью (в множестве последовательных поколений).

Порядок может создаваться и поддерживаться сам собой, если существа, образующие объединение, биологически обречены на строго определённую форму поведения, которую они не в силах нарушить. Но люди обладают широким диапазоном поведения от природы и возможностями свободного поведения. В их социальной жизни имеет место большое число ситуаций, биологически непредусмотренных. Так что проблема порядка человейника оказывается первостепенной важности. Для выработки и сохранения порядка необходимо определённое постоянно действующее насилие, ибо сам собой порядок тут не может возникнуть и сохраняться. Эту функцию совместно выполняют управляющие органы, начиная от самых маленьких частиц человейника и заканчивая человейником в целом.

Управление в человейнике

Управление есть деятельность управляющих органов. Тут имеются определённые правила, следование которым приносит желаемый успех, а несоблюдение которых приносит не желаемую неудачу. Опять-таки целостной и детально разработанной теории таких правил не существует. В последнее время в связи с ростом роли управления в экономике тема управления стала предметом внимания специалистов. Но обсуждение этой темы проходит в основном в узких рамках экономики и политики. Кроме того, разработке общей теории управления мешает идеологическое лицемерие. Тут признание такого рода идей, какое можно видеть у Макиавелли, считается аморальным, а опыт гитлеровской Германии и коммунистической России считается преступным. А между тем правила управления не могут быть частью правил этики и права. Масса людей готовится специально для дела управления. Они изучают множество всяких наук. Но о правилах управления как таковых они узнают косвенно или как о чём-то весьма банальном (вроде улыбок, поклонов и галстуков), а главным образом познают их на опыте.

Управляющему органу принадлежат право и обязанность выработки и принятия решения относительно деятельности управляемого тела, приведения решения в исполнение, контроля над его исполнением, поддержания соответствующего порядка, необходимого для этой деятельности, поощрения одних граждан и наказания других. Эти право и обязанность могут быть захвачены или навязаны силой, получены по традиции, установлены путём соглашений или законодательным путём.

Управляющий должен иметь достаточные знания об управляемом объекте, информацию об его состоянии, об исполнении своих приказаний. Должен давать приказания, соответствующие объекту и его состоянию. Его приказания должны быть ясны управляемым, должны быть однозначны. Он должен настаивать на исполнении приказаний, наказывать управляемых за их плохое исполнение или неисполнение. Управляемые должны понимать, что от них требуется, признавать авторитет управляющего и так далее. Все это общеизвестно как азбука управления. Но в реальности эти азбучные правила постоянно нарушаются, что сказывается на состоянии управляемого объекта и дела.

Имеются определённые корреляции между управляющим органом и управляемым телом, нарушение которых делает социальную группу менее жизнеспособной. Тут опасно как чрезмерное разрастание управляющего органа, так и его недостаточность для управления чрезмерно разросшимся и усложнившимся управляемым телом. История животного мира и человечества даёт бесчисленные примеры на этот счёт.

Надо различать управление делом, в которое вовлечено определённое множество людей, и управление людьми независимо от конкретного дела, раз эти люди по каким-то причинам собраны вместе. Управление конкретным делом всегда есть управление людьми, занятыми этим делом, а управление конкретным объединением людей есть так или иначе и управление делом, которое свело этих людей вместе, хотя это дело и может заключаться лишь в том, чтобы жить вместе. Доминирование того или иного аспекта (дело и совместность) порождает различные типы управления — деловое и коммунальное (или порядковое). Первое подчиняется общим законам дела, второе — законам коммунальности. Но каждое содержит в себе в ослабленном виде свойства другого.

Надо, далее, различать два аспекта во взаимоотношениях управляющего органа и управляемого тела:

1. Первый приспосабливается ко второму.
2. Второе приспосабливается к первому.

Постепенно устанавливается относительное их равновесие, но с доминированием одного из них в зависимости от характера общественного организма. Доминирование первого аспекта даёт приспособленческий тип управления, а доминирование второго — волюнтаристский.

Надо, далее, различать взаимоотношения между различными управляющими органами в одном и том же социальном пространстве, например, взаимоотношения между внутриклеточным управлением и управлением всею совокупностью клеточек. Тут опять-таки возможны различные варианты. Отмечу два из них как основные. Первый из них — управляющие органы и принципы управления однотипны, между ними доминирует отношение субординации. Назову этот тип гомогенным. Второй из них — управляющие органы и принципы их деятельности разнотипны, между ними доминирует отношение координации. Назову его гетерогенным. Возможны и другие варианты, включающие комбинации этих двух, а также комбинации из трёх и более слоёв управления.

Различаются также непосредственное и опосредованное управление. Во втором между управляющим органом и управляемым объектом имеется посредник, не входящий в структуру управления. Имеется мало ступенчатое (в частности — одноступенчатое) и многоступенчатое (иерархизированное) управление, централизованное и децентрализованное, единоначальное и коллегиальное.

Надо, наконец, различать командный и регулировочный аспекты управления. Доминирование одного из них даёт соответственно командный и регулировочный тип управления. В случае первого управление осуществляется путём приказов (указов, директив, инструкций), отдаваемых руководящим органом нижестоящим инстанциям руководства или управляемым объектам. В случае второго упор делается на систему правил, за соблюдением которых следит руководящий орган. В реальности управление большим человейником включает в себя огромное число актов, способов, учреждений и аспектов управления. Все они сплетаются в сложную и многостороннюю систему управления, которая характеризуется не одним каким-то бросающимся в глаза и раздутым в идеологии и пропаганде признаком, а многими признаками, которые не всегда гармонируют друг с другом, а порою даже вступают в конфликты и порождают противоположно направленные следствия. Тем не менее каждый тип человейника создаёт свою систему управления, в которой доминируют вполне определённые явления, позволяющие говорить о типе этой системы. Так, для некоторых человейников характерна порядковая, волюнтаристская, гомогенная, централизованная, командная, прямая, многоступенчатая система управления, а для других — деловая, приспособленческая, Гетерогенная, опосредованная, регулировочная и так далее система.

Каждая система имеет свои принципы функционирования. Вот для примера некоторые принципы первого из упомянутых видов управления. Максимальный контроль над всеми аспектами жизни общества и отдельных граждан. По возможности не допускать то, что не может контролироваться. Если этого невозможно избежать, то допускать это в той мере, в какой это не угрожает общей установке на максимальное контролирование. По возможности ограничивать число управляемых объектов, сводить к минимуму число «точек» и акций управления. Не допускать конфликтов между частями целого. В случае возникновения таковых отдавать предпочтение интересам управляемости. Не допускать непредвиденного.

А вот для примера некоторые принципы другого вида управления. Контролировать только такие «точки» управляемого тела, контроль над которыми даёт возможность контролировать все тело. Сводить число таких точек к минимуму. Если контролируемое тело нормально выполняет свои жизненные функции, не надо мешать ему избыточным контролем. Не мешать неуправляемым явлениям, если они не вредят делу. При всех конфликтных ситуациях отдавать предпочтение интересам дела. Полностью неуправляемых социальных объектов не существует согласно самому определению понятий. Есть лишь разные формы и степени управления и управляемости. Полностью неуправляемый социальный объект просто отмирает в качестве объекта социального. Когда говорят о каких-то социальных объектах как о неуправляемых, неявно предполагают их неуправляемость определёнными органами и формами управления или низкую степень управляемости.

Всякое управление предполагает потоки информации. Естественно, прогресс информационной техники породил колоссальный энтузиазм в отношении прогресса всей системы управления. Считается, что новая информационная система, основанная на использовании современной информационной техники, доставляет информацию ответственным лицам (управляющим) полнее, точнее и быстрее, чем старая система личных докладов сотрудников своим начальникам. Кроме того, в старой системе один начальник может иметь не более шести подчинённых, которые докладывают ему. В новой же системе это число в принципе не ограничено, вернее — оно ограничено лишь качествами подчинённых, обязанных докладывать непосредственно одному начальнику.

Абстрактно рассуждая, все это так. Но в реальности вступают в силу факторы, несколько отрезвляющие энтузиастов управления без иерархической системы руководствования и подчинения. Прежде всего, возможности управляющего в смысле овладения получаемой информации ограничены. Информацию-то ему может передавать любое число людей, да вот сколько информации может переварить он сам? Способны ли информационные машины обрабатывать поток информации так, как это делают на различных уровнях информационной иерархии люди, знающие положение дел и имеющие опыт отбора и оценки информации? Абстрактно такие машины можно вообразить, обучив их критериям отбора. Но такие критерии должны быть постоянными. А в изменчивой и разнообразной реальности всё равно нужны люди, которые учитывают перемены и вводят новые критерии в машины. Так что на место людей без машин приходят лишь люди с машинами.

Относительны и прочие достоинства новой системы. Полнота и скорость движения информации являются тут избыточными, а точность её нисколько не увеличивается за счёт машин. К тому же никакая техника не может заменить волевой и оценочный аспект целиком. Тут так илииначерешаютлюди.

Надо различать цели и интересы людей, вовлечённых в ситуацию управления (управляющих и управляемых), и средства управления. Основные средства суть физическое насилие, манипулирование сознанием людей и распоряжение жизненными благами.

Макроуровень человейника

На макроуровне различаются сферы, охватывающие человейник в целом. Они состоят из клеточек, но выполняют определённые функции в интересах человейника именно как целого. Основные сферы суть следующие:

1. Власти и управления.
2. Хозяйства.
3. Менталитета.

Они возникают в результате разрастания и дифференциации рассмотренных выше аспектов — коммунального, делового и менталитетного. Их возникновение и является структурным воплощением этой дифференциации: особой функцией какой-то части членов человейника становится деятельность в определённом аспекте. Условием образования человейника является возникновение управляющего органа — власти и управления человейником как единым целым. Это означает, что постоянной функцией некоторой части членов человейника становится функция управляющего органа — сознания и воли человейника. Сам факт образования такого органа означает, что прочие члены человейника становятся частицами его управляемого тела.

Поскольку власть сама не производит ничего, то основной функцией подвластного тела человейника становится обеспечение себя и людей, занятых во власти, средствами существования, — функция хозяйства. Одновременно с органом управления происходит формирование органов защиты от внешних нападений и органов внутреннего порядка человейника. Они в свою очередь вносят свою долю в разделение членов человейника по линии разделения функций. В другом разрезе происходит разделение власти над телами и над «душами» людей и образование органов второй. Происходит также разделение дела по добыванию и производству средств существования для тела людей и дела по формированию самих людей и снабжению их «духовной» пищей. Как суммарный эффект и возникают рассматриваемые основные сферы.

Слово «власть» неоднозначно. Говорят о власти людей над вещами и силами природы. Говорят о власти вещей, сил природы и обстоятельств над людьми. Я буду говорить о власти исключительно как о социальном явлении. Поясню, что именно я имею в виду.

Буду называть социальными субъектами отдельно взятых людей как существ, обладающих волей и сознанием, и объединения людей, в которых какие-то их члены выполняют функции воли и сознания в отношении объединений в целом. Будем говорить, что один социальный субъект имеет власть над другим, если и только если первый может в каких-то отношениях распоряжаться вторым по своей воле. Первый будем называть носителем власти (властителем), второй — объектом власти (подвластным).

Власть может быть частичной и кратковременной. Но может быть и многосторонней и постоянной, пожизненной. В этих пределах колеблется степень власти и подвластности. Предел власти — когда властитель распоряжается всеми наиболее важными аспектами жизни подвластного субъекта, включая его биологическую жизнь. В человейниках складываются сети и иерархии власти, так что одни и те же люди оказываются в положении властителей по отношению к одним и в положении подвластных по отношению к другим людям. Отношение власти и подвластности есть одно из самых фундаментальных социальных отношений.

Всякие властители стремятся к максимуму власти над подвластными и к максимально возможному расширению множества подвластных. В этом смысле они не имеют никаких ограничений в самих себе. Рассчитывать на какую-то их «совесть», «доброту», «человечность», «разумность» ит. п. в этом их стремлении нелепо, ибо это не соответствует природе феномена власти. Властители имеют ограничения своим стремлениям лишь во вне, а именно — в других властителях и в подвластных, в сопротивлении последних амбициям властителей. С разрастанием множества властителей в их среде происходят расколы, образуются враждующие и конкурирующие группировки. И функцию упомянутого сопротивления присваивают себе представители множества властителей, которые вовлекают подвластных в сопротивление по мере надобности и возможности. Подвластные стремятся к минимуму подвластности. Иногда они восстают и выходят из-под контроля властителей. Добровольность подвластности имеет место лишь тогда, когда она в какой-то мере выгодна подвластным.

Люди и целые народы различаются по степени властности (по способности властвовать над другими). Встречаются выдающиеся индивиды и народы с этой точки зрения, как и во всякой другой способности. Но для удовлетворения потребностей человейников и человечества во властителях средних способностей властвовать более чем достаточно. Как показывает опыт, из безвольных «тряпок» получаются порою более «железные» и «твердокаменные» властители, чем из волевых. И всё же высокая степень властности повышает возможности её обладателей в борьбе за существование.

В силу закона экзистенциального эгоизма люди стремятся к власти прежде всего для самих себя и во вторую очередь для подвластных. Дело обстоит не так, будто некие благородные, бескорыстные и самоотверженные личности жертвуют собой для блага подвластных. Конечно, такие личности встречаются как исключение и отклонение от нормы. Множество нормально-средних властителей образуют люди, живущие за счёт функции власти и использующие эту функцию в своих корыстных целях.

Отношения власти и подвластности охватывают всех членов человейника во всех измерениях их жизни. Из этих отношений я выделяю особую макросферу человейника, исполняющую функцию власти в отношении человейника как целого. Иметь на этот счёт ясность с самого начала очень важно, поскольку из-за отсутствия её возникают весьма серьёзные теоретические проблемы. Например, богатые люди в некотором человеческом объединении могут иметь власть в рассмотренном выше смысле над представителями государственной власти этого объединения, не будучи в числе этих представителей. Жена может иметь власть над мужем, который является президентом страны, но из этого не следует, будто она — высшая власть в стране. В дальнейшем я буду говорить о сфере власти человейника.

Власть есть многосторонний феномен. Она характеризуется наличием у социального субъекта как носителя (обладателя) власти таких признаков:

• осознание своего положения в отношении подвластных субъектов;
• осознание того, что он может и хочет требовать от подвластных, способность сформулировать своё желание в знаках (в языке);
• сообщение своей воли подвластным (приказание);
• способность и средства принудить подвластных к исполнению приказания;
• контроль над исполнением приказания.

В простейших случаях и в исторически исходных формах человеческих объединений все эти стороны слиты воедино. С увеличением и усложнением объединений происходит разделение сторон целого в виде функций различных людей и их объединений, совместно выполняющих функции власти. Всё то, что мы можем наблюдать во власти современных человейников, так или иначе может быть представлено как развитие, исходящее из рассмотренного зародыша. Это — не собирание каких-то разрозненных явлений в целое, а именно развитие путём дифференциации сторон целого и обособления их в виде функций частей. Конечно, при этом могут иметь место внешние влияния и объединения разных явлений. Но при всех обстоятельствах внешнее влияние должно ассимилироваться, а объединившиеся явления должны установить такие отношения, какие установились бы в случае дифференциации единого. Другими словами, упомянутые стороны власти не существуют изолированно друг от друга. И даже когда они разделяются и воплощаются в различных субъектах, они остаются сторонами (функциями, свойствами) целостного феномена власти.

С развитием человейника сфера власти разрастается и превращается в систему определённого типа. Этот тип зависит от многих факторов, в их числе — от размеров человейника и от характера человеческого материала. Например, требуется некоторый минимальный размер человейника (число людей), чтобы власть приобрела форму демократии. И выше некоторого максимума величины человейника власть не может возникнуть или сохраниться достаточно долго как демократия. Аналогично есть зависимость типа власти от размеров территории, от климатических условий, от способности народа к самоорганизации, от окружения. Тип власти зависит, разумеется, и от степени сложности человейника, от культуры и идеологии. Но свести тип власти к какому-то одному фактору ошибочно.

Сфера власти есть управляющий орган человейника. Она включает в себя выработку приказания решения по содержанию (то есть по языковому выражению) и сам акт отдачи приказания, выражение воли власти заметным для подвластных способом и принуждение подвластных к исполнению этой воли, отдачу приказания и контроль над его исполнением. По мере усложнения человеческих объединений и самих органов власти происходит разделение функций власти во всех упомянутых измерениях. Приказание может быть таким, что для его исполнения требуется множество людей, множество действий, распределение обязанностей, порядок действий, качество исполнения. Всё это становится функцией управления. Когда такое отношение между имеющими власть и подвластными становится регулярным, происходит разделение функции выработки и отдачи приказаний, с одной стороны, и функции управления процессами исполнения приказаний. Вторая обособляется в качестве особого компонента сложного феномена власти — управления.

За приказывающей частью власти сохраняются какие-то функции управления, — она управляет управляющей частью. Управляющая часть наделяется некоторыми функциями приказаний — она доводит приказания приказывающей части до исполнителей и вносит в них свою долю (детализация с учётом обстоятельств, свойств исполнителей и так далее). Это раздвоение власти — типичный пример диалектического раздвоения единого с сохранением его целостности. В реальности такое раздвоение происходит во многих измерениях и на разных уровнях. Складывается многомерная сеть и иерархия таких отношений. Лежащее в глубине процесса раздвоение скрывается, запутывается, измельчается. Одновременно происходит разделение функций власти и в других измерениях.

Хозяйством человейника я называю то, что члены человейника специально создают искусственно (а не находят в готовом виде) и делают регулярно, чтобы добывать и производить средства существования. В хозяйство входит создание орудий труда и искусственных сооружений, разведение домашних животных и выращивание культурных растений, строительство жилищ, изготовление одежды и так далее — создание материальной культуры, благодаря которой человейник живёт.

В силу определения у животных нет хозяйства. У них есть зона, в которой они добывают средства существования. И у людей охота, собирательство и Грабёж сами по себе ещё не хозяйство. Для хозяйства, повторяю и подчёркиваю, нужно, чтобы люди создавали специально искусственные предметы и делали это регулярно.

На заре человечества почти всё население человейника занималось хозяйством. По мере увеличения человейников и роста производительности труда стало расти число людей, которые сами непосредственно не занимались в хозяйстве, а жили за счёт того, что делали другие. Эти люди появились прежде всего в сфере власти и в менталитетной сфере, а также как обслуживающие других членов человейника, обладавших властью и богатством. С другой стороны, часть членов человейника, способных содержать не только себя, но и других, относительно сокращалась. Их постоянной функцией в человейнике стало снабжение всего человейника средствами существования. Они образовали особую сферу — хозяйственную. Так что образование сфер власти и хозяйства суть результат единого процесса. Власть смогла образовать особую сферу лишь при условии образования сферы хозяйства.

Производительность хозяйственной сферы длительное время оставалась такой, что основная масса членов даже сравнительно развитых человейников была занята в сфере хозяйства. Казалось, будто это и есть основное дело человейника. Положение существенно изменилось совсем недавно, главным образом — уже в нашем веке, особенно заметно — во второй половине века. Число людей, занятых в хозяйственной сфере, сократилось относительно числа людей, занятых в других сферах (в системе власти и управления, в культуре, в науке, в сфере обслуживания и так далее), настолько, что стало возможно рассматривать сферу хозяйства как одну из многих, причём — даже не как главную. В современных наиболее развитых человейниках в хозяйственной сфере занято даже менее 20 процентов работающих. Более того, теперь определяющую роль в жизни таких человейников играет уже не хозяйственная сфера, а другие. Такую эволюцию человейников не могли предвидеть во второй половине XIX века и даже в начале XX века. Иначе марксистский «исторический материализм» вряд ли имел бы такой колоссальный успех.

Люди, занятые в сфере хозяйства, либо вынуждаются другими людьми или обстоятельствами личной жизни снабжать других членов человейника средствами существования, либо делают это добровольно. В первом случае они должны сами иметь какие-то средства существования, чтобы делать то, что от них требуют другие. Им дают возможность жить, чтобы за их счёт могли жить те, кто принуждает их к деятельности в сфере хозяйства. Во втором случае они делают своё дело не из любви к другим людям, а с целью иметь что-то для себя. Заботясь о себе, они заботятся о других. И таким путём хозяйство выполняет свою фундаментальную функцию в человейнике: обеспечение человейника необходимыми для его существования материальными благами. Все последующее усложнение и прогресс хозяйства есть развитие (развёртывание, дробление, детализацияи и так далее) этой основной функции.

Развитие функции хозяйства происходит во многих измерениях. Назову некоторые из них. Можно различить первичный и вторичный уровни хозяйства. Первичный уровень образует всё то, благодаря чему члены человейника добывают непосредственно из природы и других человейников и привносят в свой человейник. На этом уровне средства существования поступают в человейник. Вторичный уровень образует то, что члены человейника извлекают из продуктов первичного уровня. Со временем происходит дифференциация на обоих уровнях, так что образуется иерархия уровней.

По другой линии можно различить добывание и производство самого необходимого для жизни людей (для удовлетворения основных потребностей) и добывание и производство сверх этого необходимого (для удовлетворения производных потребностей). В других разрезах происходит дифференциация подразделений хозяйства в зависимости от разнообразия потребностей различных категорий членов человейника, от разнообразия создаваемых предметов потребления и многих других факторов. Происходит также усложнение хозяйства по линии дифференциации этапов производства, производства различных компонентов продукции и так далее. Происходит, наконец, разделение людей на выполняющих хозяйственные функции и выполняющих функции власти и управления в сфере хозяйства, а также установление иерархии вторых.

Многие социальные мыслители (философы, социологи, историки) до сих пор считают сферу хозяйства базисом всякого человейника. Крайний случай такого подхода к человейникам — марксистская концепция. Да и западная идеология упорно навязывает такой взгляд всему человечеству, вовлекаемому в зону влияния Запада. Само собой разумеется, человейник не может существовать без хозяйственной сферы. Но ошибочно утверждать, будто способ организации и степень развитости этой сферы определяет собой все прочие компоненты любых человейников. Одно дело — роль хозяйства в существовании человейника, и другое дело — его роль в организации того или иного человейника в целом. В истории человечества возникали и возникают различные виды человейников и различными путями. И далеко не всегда способ организации и состояние хозяйства определяли все прочие явления человейника. Известны случаи в прошлом и в настоящем, когда формирование человейника начиналось с образования системы власти, и последней приходилось создавать хозяйственный «базис». Причём создавать не для того, чтобы стать «надстройкой» над ним, а чтобы использовать его в своих интересах. Так произошло, например, в России после революции 1917 года.

В примитивных человейниках менталитетный аспект был слит с другими. Делом формирования сознания людей занимались почти все взрослые члены человейника. Причём занимались они этим в составе деловой и коммунальной жизнедеятельности. Думаю, что в простейшем (как логически, так и исторически) случае человек, воплощавший в себе управляющий орган человейника, исполнял в недифференцированной форме функции власти и управления не только телами, но и «душами» людей. Социальное управление вообще есть управление путём воздействия на сознание людей, а сознание ещё не отпочковалось от телесной деятельности в качестве деятельности особого рода. Лишь со временем произошло отпочкование функции «заведования» менталитетом людей в виде функции особых людей.

По мере эволюции человейников происходило разрастание сознания людей, усиление его роли, увеличение числа действий, специфически связанных с сознанием, росла роль познавательного аспекта сознания. Стали появляться люди и организации людей, особой функцией которых становилась деятельность в этом аспекте, изобретались особые средства для этого. Происходила дифференциация различных функций процесса обработки людей, складывались особые ритуалы, обряды. Поскольку это невозможно закрепить биологически, менталитетный аспект должен функционировать постоянно как своего рода замена механизма биологической наследственности, как механизм социальной наследственности (преемственности). Для этой цели в человейнике стала складываться особая менталитетная сфера.

Менталитетную сферу образует часть членов человейника, специфической функцией которых является работа над менталитетом прочих членов человейника. Делом сходным со специфическим делом менталитетной сферы занимаются и другие люди, группы, организации. Но они не входят в менталитетную сферу в качестве её частей. Над человеческим менталитетом в конкретных человейниках работают и другие сферы. Но это не есть их специфическое дело.

Менталитетная сфера вмешивается в деятельность других сфер. Но это — не её специфическое дело.

Менталитетная сфера человейника есть постоянно действующий компонент социальной организации. Люди, занятые в ней, профессионально занимаются менталитетом членов человейника и живут за счёт этой деятельности. Они признаны в человейнике в этой роли, не преследуются, а наоборот, почитаются, имеют авторитет и влияние на людей. Люди и группы людей, занятые в менталитетном аспекте (в аспекте, а не сфере!) и живущие за счёт своей деятельности в этом аспекте, но не признанные или даже преследуемые в этом их качестве, в менталитетную сферу не входят.

Задача менталитетной сферы заключается прежде всего в том, чтобы выработать сознание человейника как целого, сохранять его, разрабатывать и приспосабливать к меняющимся условиям жизни людей. Сознание человейника как целого не есть сумма и обобщение сознаний отдельных его членов как по содержанию, так и с точки зрения формы (аппарата). Это — историческое изобретение человейника в множестве поколений. Задача менталитетной сферы, во-вторых, заключается в том, чтобы навязывать это сознание членам человейника, стандартизировать их сознание, сделать их индивидуальное сознание воплощением сознания человейника как целого. И третья основная задача менталитетной сферы — управлять поведением людей путём формирования в них стандартного сознания и воздействия на него. В целом задача менталитетной сферы — сделать людей способными жить в их человейнике и сохранять его своей жизнедеятельностью как единое целое, а также сделать людей лучше управляемыми и манипулируемыми.

Обработка человеческого сознания есть обучение людей способности оперировать знаками, заполнение памяти определённым образом изготовленными отобранными знаками, тренировка мозга на определённые операции со знаками, стандартизация мозговой деятельности людей, снабжение людей стандартной «духовной» пищей, тренировка на стандартное знаковое (символическое) поведение, создание символического мира с помощью знаков реального мира, погружение людей в вымышленный символический мир, из которого выпускают в мир реальный лишь в той мере, в какой это требуется интересами самосохранения.

Специфическими средствами выполнения этой задачи являются совокупности идей, особого рода учения. Менталитетная сфера должна изобретать их, хранить, пополнять, исправлять и так далее. Но делать это не ради их самих, — сами по себе они ценности не имеют, — а чтобы вбивать их в головы прочих членов человейника. Идеи сами по себе в головы людей не поселяются и тем более не уживаются там долго. Для этого нужен определённый механизм, и он создаётся в менталитетной сфере. Это — особые люди и их объединения, заботящиеся о том, чтобы рассматриваемые идеи (учения) доводились до сознания всех членов человейника, организующие особые ритуалы для этого, тренирующие людей на определённое поведение в соответствии с идеями.

Менталитетная сфера в своей эволюции прошла путь от одного или нескольких людей до грандиозных организаций из десятков и сотен тысяч человек, от примитивной совокупности знаков и знаковых операций до сложнейших знаковых систем и операций, требующих длительного профессионального обучения. В исходном пункте функции хранителя жизненного опыта и познания, воспитателя, учителя и контролёра поведения членов человейника образовывали единый, недифференцированный комплекс и были сосредоточены в ведении одного или нескольких членов человейника, олицетворявших его интеллект. По мере разрастания, усложнения и обогащения менталитетного аспекта происходило отпочкование ряда функций менталитетной сферы в виде функций других сфер — науки, культуры, права, норм морали, этикета, и так далее. В итоге за менталитетной сферой осталось то, что было главным в исходном пункте, а именно обработка и стандартизация сознания членов человейника и манипулирование ими путём воздействия на их сознание. Только теперь — на более высоком уровне развития сознания. В отношении менталитетного аспекта в целом эта сфера взяла на себя роль его организующего ядра и контролёра.

Функции менталитетной сферы более конкретно можно классифицировать так:

• разработка, хранение и вбивание в головы людей определённого мировоззрения и определённой системы ценностей (оценок);
• вовлечение людей в определённые действия, касающиеся их сознания, принуждение к этим действиям;
• контроль над мыслями и чувствами людей и организация их на такой контроль в отношении друг друга.

Мировоззрение человейника образует совокупность взглядов (представлений) на всё то, что так или иначе входит в круг интересов членов человейника, — на окружающий мир, на свой человейник, на человека и так далее. Система ценностей определяет эмоциональное отношение людей к окружающим явлениям и к поступкам людей. Действия, упомянутые в пункте 2, являются средством обработки сознания и поддержания его в должном состоянии. Таковы, например, религиозные обряды, ритуалы, собрания. Контроль над мыслями и чувствами людей не менее важен для человейника, чем контроль над телесным поведением. Порою он достигает чудовищной силы. Он опирается на систему телесных наказаний. Он не есть всего лишь результат злого умысла плохих людей. Он есть необходимое средство самоорганизации и самосохранения человейника. Он превращается в зло, когда превышает меру и становится неадекватным условиям и требованиям самосохранения человейника.

Надо различать менталитет отдельно взятых людей (скажем, индивидуальное сознание) и менталитет человейника как целого. Между ними нет полного совпадения. Второй, как уже было сказано, не есть сумма и обобщение первых. Не всё, что можно обнаружить в сознании одного человека, можно обнаружить и в сознании другого. Не всё, что верно в отношении менталитета человейника, верно в отношении каждого члена человейника. Менталитетная сфера концентрирует в себе «вещество» сознания и распределяет его по членам человейника так, что каждому достаётся какой-то «кусочек» в зависимости от его положения в человейнике и индивидуальных обстоятельств. Тут, как и во всем прочем, нет абсолютного равенства.

Состояние менталитета отдельно взятых людей и человейника в целом складывается под воздействием многих факторов, а не только менталитетной сферы. В число этих факторов входят личный жизненный опыт человека и размышления над ним, общение с другими людьми, обучение и образование, внешние влияния, и так далее. Задача менталитетной сферы — контролировать и регулировать эти прочие влияния, ограничивать или вообще исключать их. Насколько это удаётся практически, настолько это характеризует степень эффективности менталитетной сферы.

Суперуровень человейника

К суперуровню человейника относится всё то, что возникает вне компонентов микроуровня и макроуровня, но на основе их и в зависимости от них. Микроуровень исторически был и остаётся всегда основой человеческого бытия. Люди живут именно на микроуровне, чем бы они ни занимались, какие бы позиции ни занимали в организации на макроуровне. Макроуровень возникает исторически и является постоянно средством организации разросшегося микроуровня. Укрепившись, его компоненты становятся доминирующими в социальной организации. Явления супер уровня возникают на их основе, но из материала микроуровня, как новая ступень в эволюции этого материала. Если в силу закона диалектики макроуровень есть в некотором роде отрицание микроуровня, то супер уровень есть диалектическое отрицание макроуровня и отрицание отрицания по отношению к микроуровню. Сказанное не есть всего лишь словесные спекуляции. Это — логически обобщённая характеристика реального эволюционного процесса.

Суперуровень, как и другие уровни, есть явление историческое в том смысле, что складывается при определённых условиях, изменяется со временем, разрастается и так далее. Высокого уровня он достиг в современных человейниках. Тут он начал борьбу за доминирование над прочими уровнями в формировании и функционировании социальной организации человейников. Так что более детальное рассмотрение его я отложу на последующие разделы. Остановлюсь лишь на социальной структуре человеческого материала и на распределении жизненных благ.

Надо различать логическую и социальную классификацию объектов. Логическая классификация образуется так. Мысленно выделяются какие-то общие (сходные) признаки многих объектов и строятся языковые выражения типа «класс (множество) А», где слово «класс» (или «множество») играет роль особого логического оператора (классо-образующего оператора), а «А» есть языковое выражение (термин), которое обозначает объекты, обладающие выделенными общими признаками. Например, «класс деревьев», «класс чисел», «класс рабочих», «класс пенсионеров», «класс безработных». В разговорном языке оператор «класс» обычно опускают или о нём вообще ничего не знают и употребляют общие слова во множественном числе, например, «столы», «деревья», «рабочие», «пенсионеры», «безработные». Свойства оператора «класс» определяются в логике (я построил для этого особую теорию). Важно иметь в виду, что при образовании логических классов оставляется без внимания всё то, что касается отношений между объектами, включаемыми в класс (между элементами класса), и отношений между элементами различных классов. Повторяю и особо подчёркиваю, что здесь слово «класс» играет роль логического оператора, оно не обозначает никакие объекты, не является термином и понятием.

Социальный аспект классификации социальных объектов предполагает логический, но не сводится к нему. В этом аспекте слово «класс» употребляется не как логический оператор, а как особый термин (понятие), обозначающий какие-то социальные объекты. Какие именно, это должно быть определено в рамках социального исследования, а не в логике. Как делалось и делается это в фактических сочинениях, другое дело. Важно то, что обычно рассмотренные аспекты не различаются и смешиваются. Различные авторы дают различные определения социальных классов, обвиняя друг друга в неправильном понимании их, хотя дело тут всего лишь в различии словоупотребления.

В современных человейниках число возможных логических классов огромно. При этом логическая классификация может осуществляться по различным признакам и в различных измерениях, так что одни и те же объекты могут оказаться в различных логических классах. Сами объекты могут обладать признаками, позволяющими относить их к различным и даже взаимоисключающим логическим классам. Например, логические классы начальников и подчинённых вроде бы не пересекаются, а человек может быть начальником в одном отношении и подчинённым в другом. Чтобы избежать противоречия, нужно принимать во внимание случаи относительности признаков, по которым образуются логические классы.

В случае социальной классификации (то есть при описании социальной структуры человеческого материала человейника) надо принимать во внимание совокупность признаков. В один социальный класс должны включаться члены человейника, занимающие сходное положение в социальной организации. Их должно быть достаточно много, чтобы они стали заметным явлением в жизни человейника, они должны воспроизводиться (быть постоянным фактором социальной организации), их роль должна быть достаточно важной. Их социальная позиция должна быть осознана ими самими и как-то признана другими членами человейника. Какие именно члены человейника будут при этом включены в тот или иной социальный класс, зависит от социального типа человейника.

Обычно (чаще неявно) предполагают, что между представителями социального класса имеют место более или менее устойчивые связи, например, совместное времяпрепровождение, родственные связи. Предполагают сходство в образе жизни, в уровне культуры и в других отношениях. Иногда предполагают организации, объединяющие какие-то части логических классов для каких-то совместных действий в защиту общих интересов и наличие таких интересов, например, партии, профсоюзы, стачечные комитеты и так далее, борьба против увольнений, за повышение заработной платы, за улучшение условий работы. Но это не должно входить в определение понятия соответствующего класса.

В реальности разделение членов человейника на социальные классы происходит в соответствии с их социальным статусом. Последний определяется совокупностью признаков, в число которых включаются такие (в той или иной комбинации): величина дохода, имущественное положение, положение на иерархической лестнице социальных позиций, престижный уровень профессии, образование, уровень культуры, сфера общения, связи, перспективы роста, перспективы для детей и другие (опять-таки набор признаков зависит от типа человейника).

В любом человейнике устанавливается иерархия социальных классов. Переход людей из одного класса в другой более высокого или более низкого уровня иерархии образует вертикальную динамику населения человейника. Она различна в различных человейниках и меняется со временем в тех же человейниках. Она, например, была очень высокой в коммунистических человейниках в начальные годы их жизни, потом стала снижаться. Это — общий социальный закон: в сложившихся человейниках вертикальная динамика населения имеет тенденцию к снижению. Происходит классовая консервация человейника.

Человейник организуется так, что в нём с необходимостью возникает различие социальных положений для различных его членов. Каждый из них стремится использовать своё положение, чтобы иметь максимум благ. И возможности их в этом отношении не равны. Это образует самую глубокую основу неравенства в распределении жизненных благ. И никакое изобилие жизненных благ не может избавить от этого, ибо всякое изобилие относительно, и в нём неизбежна иерархия уровней.

Любой человейник сохраняет и сам порождает иерархию в распределении жизненных благ, соответствующую социальной иерархии. Так что неравенство в обладании благами есть изначальный закон человеческого бытия. И это справедливо в социальном смысле: социально справедливо то, что соответствует социальным законам человейника. Несправедливо то, что не соответствует этим законам, не вытекает из них, выходит за их рамки, противоречит им. На этот счёт имеется своя мера, причём как верхняя, так и нижняя. Стремление установить равенство в распределении, нарушающее нижнюю границу меры неравенства, столь же не нормально, как и превышение верхней границы.

Возникнув однажды, неравенство в распределении жизненных благ само становится опорой социальной организации, породившей её. Круг замыкается. Неравенство становится преемственным и устойчивым. Требуется длительное время (порою — века), чтобы накопились силы, способные разрушить сложившуюся систему неравенства. Разрушить, чтобы создать новую, более адекватную новой ситуации в человейнике.

Распределение жизненных благ никогда не было стихийным, хаотичным. То, что принято считать стихийным и хаотичным, есть явление сравнительно позднее, частичное и относительное. В основе же всегда лежала и лежит какая-то форма упорядоченности распределения. Это — одна из функций власти. Власть охраняет сложившиеся правила распределения и вырабатывает новые. В этом отношении распределение кусков туши убитого животного вождями племени и распределение бюджета страны, исчисляемого миллиардами долларов, суть явления однопорядковые. В человейнике складывается определённая устойчивая система распределения, являющаяся необходимым условием его самосохранения. Причём та часть человейника, которая имеет лучшее положение с точки зрения распределения жизненных благ, силой принуждает прочих членов сохранять эту систему. Эта сила состоит тоже из членов человейника, получающих за свою службу долю благ.

Никакого единого для всех людей принципа распределения жизненных благ (вроде марксистских «по труду» и «по потребностям») не существует. В реальности идёт борьба за жизненные блага, в которой каждый стремится использовать своё социальное положение, свои силы и способности. Одни делают это, используя приобретённое или унаследованное имущество и капитал, другие — делая служебную карьеру, третьи — продавая свои способности, четвёртые — добиваясь успеха в творчестве, пятые — улучшая квалификацию, шестые — грабя и воруя, седьмые — организуя дело, короче говоря, добиваясь благ теми путями, какие доступны для них.

Развивается система принципов распределения, вплетённая в общий процесс жизнедеятельности людей. Опытным путём и в результате борьбы интересов находятся какие-то нормы вознаграждения за конкретные виды деятельности. Тут имеются свои частные принципы, имеющие силу в узких пределах. Например, человек, занимающий более высокий пост, чем другой человек, в рамках одной и той же сферы оплаты должен получать больше, чем второй. И мало кто оспаривает этот принцип. Недовольство возникает тогда, когда нарушается некоторая норма в разнице оплаты. Точно так же считается само собой разумеющимся то, что предприниматель, лучше других организовавший бизнес или использовавший конъюнктуру, имеет и более высокий доход.

Обычно распределение благ рассматривается с точки зрения долей благ, достающихся членам общества. Такой подход односторонен и далеко не всегда уместен. В рассмотренном случае с перераспределением благ мы должны из суммы благ, достающихся отдельным лицам, вычесть часть, которую они должны отдать другим, чтобы воспользоваться какой-то частью своих владений. Огромное количество членов общества формально имеет сравнительно небольшие доходы, но фактически пользуется неизмеримо большими благами. Это, например, представители органов власти, использующие государственные средства в своих личных интересах. Так, в коммунистических странах работники аппарата партии и государства имели сравнительно небольшие заработные платы, а фактически распоряжались благами на уровне богатых, очень богатых и сверх богатых людей западных стран. Я предлагаю для такого рода случаев ввести другой критерий распределения благ, а именно величину трат общества на того или иного конкретного человека. Этот критерий применим к значительной части членов западных обществ, а в коммунистических странах он являлся не менее важным и широко применимым, чем критерий величины благ, достающихся в личное владение.

В человейниках время от времени возникают силы, стремящиеся ограничить крайности неравенства и делающие в этом направлении что-то реальное. Но как показывает опыт истории, успехами на этот счёт человечество похвастаться не может и вряд ли когда-либо сможет. Самых больших успехов в этом отношении добились в коммунистических странах. Но и в них по мере улучшения общих условий жизни неравенство в распределении благ стало увеличиваться и достигло довольно значительного уровня.

Социальная структура создаёт возможность неравенства в распределении жизненных благ. Но возможность эта превращается в действительность в ожесточённой борьбе между людьми, группами людей, народами, странами. Если тут какая-то социальная справедливость достигается, то лишь на время, через кризисы, катастрофы, через бесчисленные жизненные драмы и трагедии. Люди, добившиеся в этой борьбе наивыгоднейшего положения, приобретают силы и умение удерживать сложившееся положение даже тогда, когда система распределения приходит в вопиющее несоответствие с реальной ситуацией в человейнике. Именно это служит непосредственной основой для умонастроений масс, толкающей их на восстания, революции, войны и тому подобное.

Все социальные объекты суть люди и их объединения. А люди суть живые существа. Самым фундаментальным фактором, определяющим их поведение, является стремление удовлетворить их жизненные потребности. Условия жизни людей, потребности и условия их удовлетворения различны, порою — противоположны. На пути у одних людей при этом стоят другие люди как препятствия, причём препятствия активные, имеющие свои интересы и стремящиеся удовлетворить их. Так что реальная жизнь человечества была, есть и останется вечно борьбой между людьми, их объединениями, народами, странами, группами стран. Какой бы прогресс человечества ни происходил и какие бы меры люди ни изобретали, эта борьба не исчезнет, она лишь принимает новые формы. От неё не могут избавить никакие строгости и никакое насилие, ибо сами эти строгости и насилие суть формы социальной борьбы. Дружественные объединения, забота о ближнем, взаимная выручка и помощь, и так далее, являясь средствами ограничения всеобщей вражды и борьбы, в не меньшей мере являются средствами усиления своих позиций в социальной борьбе. Более того, социальная борьба между людьми, их различными категориями и объединениями в известных формах и масштабах есть условие существования и прогресса человейников.

Виды социальной борьбы разнообразны. Насилие, убийство, обман, клевета, интриги, конкуренция, препятствование, бойкот, демонстрация, забастовка, терроризм, диверсия, восстание, революция, война и так далее — человечество в этом отношении так же далеко продвинулось вперёд по сравнению с животным миром, как в отношении материальной культуры, познания, искусства и прочих явлений, считающихся позитивными продуктами прогресса. Описаниями фактов социальной борьбы переполнены произведения художественной литературы, кинофильмы, телевизионные передачи, исторические и политические сочинения, газеты. Но научные их исследования незначительны, фрагментарны, рассеяны и погружены в идеологические и пропагандистские контексты. Наиболее значительными, на мой взгляд, явились учения о классах и классовой борьбе. Они, сыграв свою историческую роль, выродились в идеологические явления, уже не адекватные современной социальной реальности.