О культурном многообразии как ресурсе постиндустриального развития в беседе руководителя Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа Сергея Градировского и методолога, руководителя Школы культурной политики Петра Щедровицкого. Беседа состоялась в 2003 году. | |
Сергей Николаевич Градировский: Пётр Георгиевич, насколько, по Вашему мнению, значительна потребность постиндустриальной экономики в рабочей силе? Одна из точек зрения на этот счёт состоит в том, что при переходе к постиндустриализму полностью перестраивается рынок труда. И поэтому массового притока рабочей силы, того, который оказался необходим для индустриального восстановления Европы после Второй мировой войны в XX веке, просто не понадобится. Пётр Щедровицкий: Давайте начнём с того, что современные представления о конкретном характере следующей фазы развития мирового хозяйства, мирового разделения труда Это различие представлений отображает как расхождение в оценках ядерных структур, на которые будет опираться новый уклад, так и разногласие в ценностях — в ответах на вопрос: «Какова историческая миссия нового уклада?» Эти разногласия в свою очередь отражают более существенные аксиологические, онтологические противоречия в понимании процессов развития. Поэтому само объединение всего этого концептуального комплекса в один класс является большой натяжкой. Не следует забывать и то, что существуют далеко не совпадающие модели-структуры национальных экономик — тех стран, которые сумели приблизиться к постиндустриальной фазе. Что мы наблюдаем на примере Соединённых Штатов, которые чаще всего эксперты и приводят в качестве образца постиндустриальной модели? Начиная с конца Последние президентские выборы в США с их запоминающимся финалом, чрезмерно затянувшимся процессом подсчёта голосов, в политической плоскости отразили конфликт между индустриальными и «постиндустриальными» элитами. Обе «партии» были ориентированы на различные модели как внешней, так и внутренней экономической политики. И выиграли, как вы помните, индустриалисты. По сути дела выиграли элиты, которые заинтересованы в стимулировании и подъёме внутреннего промышленного производства Соединённых Штатов и которые считают, что потеря Америкой ключевых позиций на индустриальных рынках, окажется одновременно началом конца национальной экономики. Так что даже в США, соотношение между индустриальным и постиндустриальным секторами на сегодня составляет Сергей Николаевич Градировский: Ваш ответ можно интерпретировать Пётр Щедровицкий: Я пока только фиксирую, что на сегодняшний день ни в одной стране мира так называемая постиндустриальная экономика не является доминирующей. И не будет таковой в течение ближайших 25 лет. Другой аспект проблемы заключается в том, что нужно ещё очень серьёзно отвечать на вопрос: «что является ресурсом развития этой самой постиндустриальной фазы?» или «какая комбинация ресурсов может лежать в основе более быстрого развёртывания постиндустриального сценария?» Рискну утверждать, что единственный на сегодняшний день внятный ответ на этот вопрос заключается в том, что в основании постиндустриального рывка лежит культурный и инновационный ресурс. Иными словами, такое понимание культуры, которое в наибольшей степени поощряет инновационность. И в этом смысле, наличие на территории страны своеобразного культурного микста — переплетения культур — представляет собой одно из условий возникновения инновационно-ориентированных культурных и социальных кодов. Я полагаю, что монохроматические культуры не способны к инновационным прорывам. Наличие достаточно сложного, многосоставного этнического, этноконфессионального и даже расового субстрата напротив является одним из возможных источников тех культурных мутаций, которые должны лечь в основу новой модели развития. Что, кстати, возвращаясь к опыту Соединённых Штатов, и демонстрирует их действительно прекрасно развитый так называемый постиндустриальный сектор. Вы посмотрите, программисты приезжают в США из Индии и России, соответственно, дизайнеры — из латинских стран и Европы, кинематографисты — из Восточной Европы и Китая. И вот это культурное смешение и оказывается сверхзадачей новообразования. Сергей Николаевич Градировский: Исследования показывают, что по числу инноваций, реализуемых затем на федеральном уровне, лидируют Флорида и Калифорния, штаты с максимально высокой концентрацией иммигрантов. Но, с другой стороны, такие города, как Пётр Щедровицкий: Хочется пошутить, что в холодном климате культурные коды не взаимодействуют, но по большому счёту проблема, конечно, в другом. Этот формат расселения характерен для индустриальной или, точнее даже, для доиндустриальной эпохи, но он сохранился в эпоху индустриальную. Флорида, и ещё в большей степени — Калифорния, ориентированы на иные поселенческие и коммуникационные форматы, поскольку в них имеются иные, более совершенные виды деятельности. В Голливуде или в Силиконовой Долине уже не встретить разделённых по этническому принципу кварталов, здесь перемешивание культур, синергетический эффект от их взаимодействия — непременное условие эффективной деятельности, успеха. Сергей Николаевич Градировский: Как вы полагаете, существует ли конкретная стратегия у Вашингтона по задействованию мультикультурного ресурса для подготовки постиндустриального рывка? Пётр Щедровицкий: Не надо преувеличивать фактора сплочённости элит. Как и любая элита, американская правящая корпорация состоит из групп, группировок, команд, имеющих разные цели, разные идеологии и разное представление о будущем. Кстати, мне кажется, что элиту от Поэтому когда вы говорите «Вашингтон», мне оказывается довольно трудно ответить на вопрос, что думает Вашингтон. Но я могу подтвердить, что существуют достаточно влиятельные группы, которые Более того, если вы проглядите несколько десятков блокбастеров последних лет, то вы увидите, что все коллективы, независимо от того, где происходит событие: в космосе, при спасении в ходе стихийных бедствий, на войне, при выполнении разного рода антитеррористических операций, — изображаются как многонациональные, многорасовые. Так что эта идея не просто высказывается, но и активно пропагандируется таким массовым искусством, как кино. Другое дело, в какой мере этот мотив был проблематизирован действиями администрации Буша? Не был ли замысел выйти на постиндустриальные рубежи неразрывно связан с идеей глобального доминирования Америки? И при отступлении от этого сценария во имя той или иной формы автаркии он, возможно, оказался приглушён. Сергей Николаевич Градировский: В какой мере ценность мультикультурности, обращённая в первую очередь на самих себя, может быть основанием (и даже своеобразным этическим основанием) американского глобального доминирования? Пётр Щедровицкий: Она могла бы быть основанием и, наверное, являлась таковым основанием. Однако при возвращении Соединённых Штатов к более закрытой модели, отказе Вашингтона от стратегического влияния на международные процессы, сворачивании масштабных планов и обращении к задачам стабилизации национальной экономики, она (данная ценность), вероятно, будет вытеснена на периферию. Тем более что в мире уже накопился достаточно большой массив претензий к Америке со стороны других стран, этнических групп и конфессий. И это действительно серьёзная проблема для культурно-политического позиционирования США в ближайшие Сергей Николаевич Градировский: Россия обладает сопоставимым опытом, если не актуальным, то историческим? Пётр Щедровицкий: Россия, безусловно, является страной, обладающей аналогичным историческим экзистенциальным опытом. Опытом межконфессионального, межэтнического, межкультурного взаимодействия. И основа этого взаимодействия сформирована не сегодня и не вчера, а тем колоссальным рывком с запада на восток, который осуществляла российская государственность и нарождающаяся Российская империя, начиная, фактически, с XVI века. Этот опыт, с моей точки зрения, и явился одним из основных факторов инновационности, проявившимся в форме научных, инженерных изысканий и разработок в так называемый «советский период». В этом смысле потенциал культурного взаимодействия, сформировавшийся к концу XIX века, к тому времени, как Россия остановилась в своём продвижении в пространстве Евразии, после сильных социальных потрясений был аккумулирован большевиками в определённом социокультурном проекте — проекте ускоренной индустриализации и создании научно-инженерного корпуса страны. Сегодня все гораздо хуже: а) потенциал оказался растерян и растрачен; б) утеряна рамка, которая создавала этот потенциал в прошлом. То есть мы утратили и потенциал, и воспроизводственную схему его накопления. Я часто говорю, что одна из ключевых проблем Советского Союза в последние годы его существования заключалась в том, что проектировщик предприятия то ли спился, то ли выпал из окна и разбился, а оставшиеся работники в растерянности бродят по зданию и не понимают, что делать, как это очень часто случается сегодня с новыми собственниками, приобретшими старые советские мощности. Они просто не ведают, что где лежит: где кабель зарыт, где какая техника хранится. Самое ужасное для нашей ситуации, что был потерян не только потенциал и система воспроизводства, но также идеология: ради чего всё делалось. Хотя вроде бы все составляющие конструктора налицо. Но это может быть похоже на тот известный анекдот, когда «новый русский» покупает игрушечную мозаику Puzzles и потом гордо сообщает своему приятелю: «Посмотри, я всего за 3 месяца собрал, а тут написано «От 1 до 3 лет». Поэтому, чтобы всё происходило не по этому анекдоту, нужно Сергей Николаевич Градировский: Насколько представители элиты, с которыми вы общаетесь, сознают глубину проблемы и вытекающие задачи? Пётр Щедровицкий: Я общаюсь в основном именно с теми, кто в большей или меньшей степени всё сказанное понимает. Поэтому Сергей Николаевич Градировский: Коснёмся ещё одного аспекта, связанного с проблемой модернизации производства. Денис Драгунский в статье «Демографический туман и национальные перспективы», говорит о том, что наш бизнес не осуществляет модернизацию именно потому, что может использовать рынок дешёвой рабочей силы в лице наших бывших соотечественников из стран СНГ. На ваш взгляд, может ли дефицит на рынке труда, вызванный ограничительной иммиграционной политикой, провести к модернизации среднего и относительно крупного бизнеса? Пётр Щедровицкий: Вы знаете, честно говоря, у меня есть подозрение, что модернизация только увеличит спрос на рабочие руки. Как сейчас обстоит дело? По имеющимся у меня сведениям, очень многие проекты, связанные с соглашением по разделу продукции, которые в части обязательств влекут за собой необходимость инвесторов размещать заказы на внутреннем рынке, не выполняются. Не потому что инвестор отказывается, а потому что предприятия не способны выполнить все эти заказы. В силу чего? — в силу отсутствия высококвалифицированных рабочих: токаря, фрезеровщика, специалиста по управлению сложной техникой. Поэтому я думаю, что сохранение целого ряда немодернизированных фрагментов традиционного производства связано с тем, что для них как раз действительно можно найти работников — не важно, внутри страны или за её пределами. Нет дефицита дешёвой или относительно дешёвой рабочей силы. А уже для следующего поколения технологий найти кадры действительно чрезвычайно трудно. Но если мы заинтересованы в притоке сравнительно квалифицированной рабочей силы, нужно создавать соответстсвующую инфраструктуру. Иначе к нам никто не поедет. И здесь мы упираемся уже в другие проблемы. В проблемы среды, качества жизни, которые для одного типа кадров приемлемы, а для другого — категорически не приемлемы. При этом, когда я говорю про среду и инфраструктуры, я имею в виду в том числе — действия правоохранительных органов, расизм, толерантность или, точнее, её отсутствие и так далее. Добавим к этому, что модернизация там, где она могла случиться, уже случилась… Сергей Николаевич Градировский:??? Пётр Щедровицкий: Ибо что есть технологическая модернизация? Технологическая модернизация есть функция от более широкого круга системных изменений. А именно: должна произойти адаптация к глобальному рынку — это раз. В связи с этим, существенное изменение технологии управления. Два. Переподготовка кадров. Три. Наконец, должна возникнуть система стандартизации для того, чтобы были отработаны связки определённого куска технологической цепочки с другими кусками Сергей Николаевич Градировский: Может ли в таком случае отсутствие иммиграционного притока рабочей силы стимулировать отечественный бизнес к выносу ряда производств за рубеж? Готов ли к этому наш бизнес? Пётр Щедровицкий: Наиболее мобильный отечественный бизнес очень хорошо понимает суть если не постиндустриальной фазы, то, во всяком случае — её начальной стадии. Он понимает, что сверхприбыли сместились в зону производства брендов, торговых марок, развития торговых сетей — всех тех форм деятельности, которые обеспечивают доступ к потребителю. Не буду приводить примеры из нашего опыта, хотя они тоже уже есть. Но вот, скажем, недавно, в Англии, один из пивных заводов продал сеть пабов за 4,5 млрд долларов. Вы прекрасно понимаете, что пиво — одно из самых высокорентабельных продуктов. Навар на продаже пива составляет от 100 до 300 процентов. И поэтому пивной завод, владеющий сетью пабов, обладает высоким уровнем капитализации. Ответьте мне, какое из производственных предприятий России можно продать за 4,5 млрд долларов? Кроме известного примера с «BP» вы ничего сопоставимого не назовёте. Бизнесмены это хорошо понимают. Поэтому имеется так много попыток и прецедентов создания в России торговых сетей и новых брендов. Сказанное относится как к сфере лёгкой промышленности, так Но есть фундментальные инфраструктуры, которые просто нельзя выстроить в течение 10 лет. Это относится в первую очередь, к образованию. Для бизнеса ключевая проблема — это не развитие модульных или сотовых инфраструктур, а поддержка и модернизация несущих. Понимаете, мобильную связь можно развернуть где угодно за счёт инициативы группы заинтереосванных потребителей. Допустим, в Проекты нужно оценивать с точки зрения их базового инфраструктурного обеспечения. И делать это заранее. Сергей Николаевич Градировский: Это относится Пётр Щедровицкий: Да, именно так. Ибо все разговоры о том, что русские женщины в ближайшее время начнут рожать не 1,2 ребёнка на семью, а Сергей Николаевич Градировский: Как вы полагаете, когда наш бизнес способен будет влиять на государственную политику в области трудовых ресурсов? Пётр Щедровицкий: Сложный вопрос. У нас как дело обстоит? В системе предпринимательства традиционный разрыв на уровне среднего бизнеса. У нас был в последнее время бизнес бензоколонок и ларьков, с одной стороны и бизнес «Лукойла», с другой. Сверхкрупный бизнес имеет возможность перекупать лучшие кадры в силу того, что может обеспечить им как прямые, так и косвенные формы доходов. Малый бизнес, он, в общем, не зависит от кадровой составляющей. А средне-крупный бизнес, который и есть основной заказчик на кадровый ресурс, он вообще сегодня не имеет голоса в нашей стране. Сергей Николаевич Градировский: То есть директора заводов не могут, к примеру, с помощью губернаторов и своих сенаторов, лоббировать выгодное им миграционное законодательство? Пётр Щедровицкий: Не могут. Вы посмотрите распечатку таблицы запроса на иммиграционную квоту, которые заполнили соответствующие специализированные комитеты областных, краевых и республиканских администраций. Говорящий документ… Поэтому я считаю, что средний бизнес сегодня не влияет и не может влиять на решения в этой области. При этом именно он в наибольшей степени сталкивается с проблемами рынка труда. На сегодня нет того института, который позволяет этой части бизнеса на | |