Анатолий Игоревич Левенчук:
NLP — ещё одно программирование

NLP: этапы недолгого пути

Нейролингвистическое программирование (от англ. Neuro-Linguistic Programming, далее NLP) — направление в практической психологии. Прежде всего, нужно помнить, что нейролингвистическому программированию всего около 25 лет. Главные отцы-основатели — Ричард Бэндлер (Richard Bandler) и Джон Гриндер (John Grinder) — познакомились и начали исследования в 1972 году, а сам термин «нейролингвистическое программирование» появился только весной 1976 года. Позиционировалось это новоявленное программирование, как первая прикладная эпистемология (наука о том, как мы что-либо узнаем об окружающем мире).

Начальный этап развития NLP был основан на исследованиях в области лингвистики, системного подхода к человеку, моделирования гештальт-терапии, гипнотерапии и семейной терапии. Человек и его языковые (лингвистические) проявления были описаны в кодах репрезентативных систем, стратегий, субмодальностей, отделения намерения от поведения. Далее так закодированный (то есть описанный в этих терминах) человек становился объектом для применения «старых» техник шестишагового рефрейминга, изменения персональной истории, якорения, визуально-кинестетической диссоциации и так далее. Читателю не нужно знание этих древних, но актуальных по сей день техник, чтобы понять простую мысль: все эти техники никак не были связаны с «духовным» началом в человеке. Любому адепту NLP вручались не слишком совершенные магические очки и магические инструменты — и эти адепты-техники начинали беспорядочно крутить этими магическими инструментами все замеченные в человеке через магические очки винтики и гаечки. И получали критику данного подхода — только ленивый не критиковал NLP в этот период.

К чести основателей NLP, они быстро сообразили, что никакого отношения такой подход не имеет к тому, чтобы делать человека методами NLP мудрым. Дурак знает только один способ изменить что-либо во внешнем мире, умный знает несколько альтернативных способов, а мудрый выбирает — менять что-либо во внешнем мире, или в себе, во внутреннем мире. Второй этап развития NLP связан с обобщением результатов первого этапа развития NLP, плюс работами Грегори Бейтсона (Gregory Bateson) по теории информации и биологии, книгами Карлоса Кастанеды (Carlos Castaneda), а также опытом изучения западно-африканских магических традиций, который получили некоторые отцы и матери-основательницы NLP. Задача ставилась так: какие другие, нежели в Old Code, описания можно было бы предложить для человека, чтобы переместить акцент чуть-чуть ближе к «мудрости»? Заодно такой перенос акцентов защищал NLP от критики за излишнюю технологичность и бездуховность.

Описания были найдены и получили наименование Новый Код (New Code). Человек описывался при этом (программировался, кодировался) в терминах состояния, отношения сознания и несознания (unconscious), баланса между практикой и спонтанностью, позиций восприятия, характерологических прилагательных, внимания, множественности описаний. В NLP густо запахло шаманами и их практиками, разговорами о смысле жизни и предназначении, духовности и так далее. Изучение религиозного опыта, техники сопереживания, любовь и корпоративная культура — почувствуйте разницу в тематике исследований! Рынок искателей духовности захватывался очень легко — моделирование изменённых состояний сознания всегда являлось сильной стороной NLP, шла ли речь о гипнозе на первых порах или «духовной медитации» в этап Нового Кода. Бизнес-консультирование тоже шло в гору, потому что корпорации не слишком хорошо описывались в терминах Старого Кода, но хоть как-то — в терминах Нового. Этот этап шёл с 1984 года (с появления первой книги на эту тему) — примерно десять лет.

Systemic NLP появился как относительно новый тренд — это попытка собрать достижения «технологов» Старого Кода и «духовных гуру» Нового Кода и построить слегка более стройную систему самого NLP. На начальном этапе NLP системный подход означал то, что описываемый человек рассматривался как система. А нынешний этап пытается рассмотреть в качестве системы описания, даваемые человеку NLP. Это весьма нетривиальная задача, ибо в NLP появилось довольно много всего разного, и «причесать» этот клубок моделей оказывается очень нелегко. А ещё хочется включить самые последние достижения философии, Computer Science и других не менее симпатичных наук. Дела идут не слишком быстро — тем более, что «причёсывателей» находится значительно меньше, чем пользователей результатов…

А в 1997 году в бурном NLP-движении случился раскол. Два главных отца-основателя перессорились на почве прав собственности на нейролингвистическое программирование. И один из них — Ричард Бэндлер — сделал два нетривиальных шага. Во-первых, он подал в суд на сообщество нейролингвистических программистов, заявив свои личные права на торговую марку NLP™ Сообщество во главе со вторым главным отцом-основателем — Джоном Гриндером — пришло в замешательство, ибо NLP традиционно имело статус области знаний, или области практики — никто же не заявляет права на наименования «Физика» или «Бальные танцы»! Поэтому сообщество ушло в глухую оборону, по ходу дела консолидируясь и выясняя, что же такое «NLP». Во-вторых, Ричард Бэндлер заявил о том, что NLP — это уже давно пройденный этап, и он лично изобрёл и начал использовать Design Human Engineering (DHE™) — не забыв на этот раз приписать к названию заветный значок Trade Mark. Design Human Engineering призвано маркетингово конкурировать с NLP. Бэндлер заявляет, что NLP™ позволяет только повторять; лучшие свои состояния и достижения, или лучшие чужие состояния и достижения — но только повторять. Кроме того, NLP™ — это техники и способы последовательной обработки. Обратили внимание, какое именно NLP? Правильно, Бэндлеровское же NLP с трейдмарком (что вызывает жёсткое противостояние всех его бывших соратников). И, конечно, в противовес так понимаемому и не слишком пока частному NLP, Бэндлер переходит к вполне уже частному DHE™ — созданию (сочинению, придумыванию, проектированию) новых невиданных ещё техник, получению доступа к небывалым ещё состояниям творчества и удовольствия и так далее. Конечно, если NLP работает последовательно, то DHE™ работает параллельно. Сама работа Бэндлера не стала хуже — он по-прежнему велик, отзывы его клиентов так же восторженны, он продолжает постоянно придумывать что-то новое, хотя уже не в общественное, а в своё частное пользование.

Принципы моделирования-программирования человеческого мозга и соответствующие этим моделям техники, к которым двадцать лет протаптывалась тропинка, работают — как бы их ни называли, и кто бы их ни называл. Компьютерное программирование всегда включало в себя как компоненту моделирования, так и демиургическую компоненту. Моделирование нужно до того момента, пока модельер чего-то не понимает. После понимания модельер превращается в Творца. И не совсем понятно, почему моделирование и творение в каком-либо программировании должны носить разные имена — разве только из соображений бизнеса…

NLP: программисты и психологи

Сколько психологов нужно, чтобы вкрутить лампочку?
Один — если лампочка к этому готова.

Из фольклора.

Меня давно заинтересовала проблема — почему я никак не могу понять психологов? Среди них много хороших, умных и добрых людей, у меня много друзей-психологов. Но когда речь заходит о собственно психологии, у меня заходит ум за разум: какой бы школы ни придерживались мои друзья, я не понимал (и не принимал) ни их профессионального поведения (хотя иногда это поведение было довольно эффективно), ни — особенно — их объяснений тех или иных ситуаций. Я чувствовал глубокую мировоззренческую разницу между собой и ними — наверное, не меньшую, чем между верующими и неверующими. Разные описания мира «психологов» и «программистов» меня изумляли — я не устаю этому удивляться по сей день.

И я организовал ещё в 1988 году эксперимент, тренинговую психологическую группу, в которой участвовали пятеро психологов-старшекурсников, и пятеро программистов-старшекурсников. О ужас, прогноз полностью подтвердился! Все психологи демонстрировали одинаковое «странное» с точки зрения программистов поведение, а все программисты были абсолютно «странными» с точки зрения психологов. А разница была в простой вещи: психологи описывали мир и людей в терминах своих собственных интуитивных предположений (своих карт видимой ими территории). Программисты описывали мир и людей в терминах, которые другие люди могли легко проверить. Психологи не различали карту и территорию, программисты легко работали со многими картами одной территории. Психологи во всём увиденном чувствовали тайный смысл (всё увиденное есть символ — если есть символ, то есть и скрытый за ним смысл). Далее вся работа шла уже со смыслом — причём каждый психолог наделял увиденное (увиденный символ) своим смыслом. Программисты во всём увиденном видели… увиденное. А что делать с увиденным дальше — это у программистов сильно зависело от режима работы (передать виденное соседу с минимальными искажениями, или построить минимальную модель, или обнаружить ошибку, или найти пять отличий от виденного ранее, или попридумывать различные смыслы для увиденного, если объявить увиденное символом).

Скажем, любое описание личности, данное программистом, было узнаваемо как программистами, так и психологами (этот человек блондин; говорит быстро; теребит ухо, когда слушает; жует воротник, когда волнуется). Описания психологов не могли угадать ни коллеги-психологи, ни программисты (этот человек внутренне пугливый, с повышенной ответственностью за родителей, смелый в экстремальных ситуациях, морально устойчив, но не застенчив). Тщательный опрос показал, что психологи сочиняли свои описания на базе ровно тех же наблюдений, что и программисты. Только они во всех этих признаках личности улавливали «скрытый смысл», который и сообщали. А программисты сообщали наблюдения, а не их «смысл». Ведь «смыслов» же можно придумать тьму! Ну и придумайте хотя бы один, — обижались психологи.

Конечно, психологи тут не одиноки. Ещё в школе на уроках литературы я всегда удивлялся, как в произведениях А. С. Пушкина можно заподозрить сочувствие идее пролетарской революции — его стихи подавались именно так. Или обнаружить то же революционное (конечно, пролетарско-революционное) начало в музыке Бетховена. Чуть позже я удивлялся — как христианское этическое учение может ссылаться на текст Библии? Я читал текст Библии, и близко не находил в ней того, что вычитывали в нём многие поколения христиан. Мне стало очевидно, что христиане находят поддержку больших разделов своего учения в тексте Библии тем же способом, каким большевики находили поддержку пролетарской революции в текстах Пушкина и музыке Бетховена. Ага, это общий паттерн «непрограммистского мышления»! До философии и ярлыков-терминов даже не надо доходить: можно показать человеку какую-нибудь незнакомую вещь, и попросить описать её. Если он опишет то же, что можете пронаблюдать и вы, и ваш сосед, и ваши враги — то это потенциальный программист. Если он, глядючи на вещь, заговорит о том, что эта вещь означает — то это потенциальный психолог (астролог, верующий, художник, критик). Творческий человек. С ним интересно. Он постоянно что-нибудь выдумывает. Видит голубя, значит — Мир. Слышит звук, значит — музыка. Видит компьютер, значит — О-о-о!

Очень интересно проследить, к чему приводит развитие у себя такого «творческого» мышления в книге Умберто Эко «Маятник Фуко». Я читал её с огромным удовольствием — вот она, квинтэссенция того безумного пути, которым следуют различные «толкователи» типа психологов, священнослужителей, литературоведов. А теперь представьте программиста, который думает над смыслом увиденного им в компьютере экрана с осыпающимися буквами. Эти буквы (символ знания) осыпаются (символ упадка), поэтому знания этого компьютера пришли в упадок (смысл увиденных символов). Вывод — нужно добавить в компьютер знаний. И программист пытается переписать на винчестер пару-тройку любых новых программ (знаний), надеясь на то, что после такого предотвращения упадка знаний, буковки на экране опять станут на свои места. Нонсенс? Да, если речь идёт о программисте. Но если речь идёт о психологе — то уже не нонсенс. И неважно, осыпались буковки в компьютере или в мозгах — программист и психолог настроены думать об этом по-разному.

Большинство психологов пользуются такими моделями, в которые можно только поверить, как во Христа или Будду. Смотрит, скажем, психолог на человека, и видит у него в мозгах Родителя, Ребёнка и Взрослого. Он говорит об этом другому психологу, и другой психолог радуется — он христианин, и поэтому заранее доверяет троицам (что, вы ещё не поняли Смысл?:). Но представьте себе, что какой-то программист начнёт объяснять вам, что лучшей моделью сбоящего архиватора является другой архиватор-Родитель, а лучшей моделью компилятора — другой компилятор-Ребёнок. И не говорите ему о дампах, исходных текстах, отладчиках — он вполне резонно возразит: «Неужели вы думаете, что человеческий разум способен разобраться в движении электронов в 100 миллионах транзисторов современного компьютера?»

Программисты вынуждены рассуждать по-другому. Они каждый день наблюдают, как Windows или UNIX «живут своей собственной жизнью». И им и в голову не придёт, что операционная система компьютера направляется Провидением. Чем опытней системный программист, тем больше он может рассказать про особенности этого «провидения», а особо опытные могут этим «провидением» управлять. Презумпция детерминизма и его победа. Только самые начинающие ламеры могут относиться к начинённому различным софтом компьютеру как к очередному вместилищу мятущейся мировой души, «индивидуация» которой проявляется в непредсказуемом поведении любимых программ. Если тебе чудится недетерминизм, позови программиста поопытней — только не называй его жрецом, или священником, или психологом.

Программисты могут понять, почему психологи боятся применять к человеку этот подход. Бихевиоризм — ругательное слово для всех гуманитариев. «Щелкни кобылу в нос — она махнет хвостом». Всё программистское о человеке — не звучит гордо. И страшно, если окажется эффективным. Ибо, если найти хоть какие-то существенные закономерности программирования человечьих мозгов — то тогда всё равно, хочет ли человек сам себя поменять лично (бросить курить самостоятельно), сам себя поменять с помощью кого-то (бросить курить с помощью психотерапевта), или кто-то внешний хочет поменять его поведение (бросить курить с помощью жены по её же инициативе). Вкрутить лампочку стоит дёшево, вкрутить винды в комп — немного дороже, вкрутить умение худеть в жиреющий мозг — ещё дороже. Но не безумно дорого, как это стоит сейчас — когда человек объявляется венцом сложности. Ну, человек — да. Но человеческий мозг — это же не человек? Это же — Мозг? Особенно, если правильно определить уровень, на котором нужно строить модель функционирования мозга. Ведь не программируют же макросы MS Word путём изменений принципиальной схемы Pentium! И если найти тот Язык мозга, который не слишком близок к микрокоду и ассемблеру, но и не слишком высокоуровневый, чтобы на нём можно было подкручивать детали поведения, то…

NLP: программисты и программисты

Поэтому я был просто восхищён, когда нашлась книга, в которой я прочёл: «внутри человеческой головы информация хранится и её обработка происходит в том виде, в котором человек воспринимает окружающий мир, то есть в виде картинок, звуков, ощущений тела, вкусов и запахов». Я понял, что: а) это можно легко проверить; б) эту модель легко рассказать другому человеку, так, чтобы он понял; в) эта модель подходит ко 100% ситуаций; г) с этой моделью можно что-то делать, к этой модели можно задавать вопросы, эта модель полезна. Я был сражён, я получил Откровение. Затем я с удовольствием выяснил, что люди в NLP не хотят называть себя психологами, хотя вполне могут выполнять общественную функцию, выполняемую людьми, так себя именующими. Они обозвали мозг компьютером — и плюнули слюной на тех, кто сказал, что это простая механическая аналогия. Ха, простая механическая! Счастье, это оказались коллеги-программисты! И эти нейролингвистические программисты думали как я, а не как психологи, и занимались следующими деятельностями:

1. Исследования по принципам работы таких компьютеров, как мозг (моделирование работы мозга) — какие могут быть типы программ, какие приёмы программирования, как вычленять программы, как инициировать или прерывать выполнение программы, как сокращать время программирования, как записывать программы, как наблюдать за ходом выполнения программы, как изменять уже существующие программы и так далее.
2. Заказное прикладное программирование — нахождение и исправление ошибок в имеющихся программах заказчиков, написание новых программ по требованию заказчиков, обнаружение ошибок аппаратуры (чем, собственно, и занимаются психологи-психотерапевты-психиатры);
3. Издательский софтверный бизнес — поиск в окружающей среде (головах людей) наиболее успешных и эффективных программ, проверка их и тиражирование (инсталляция в другие головы).

Конечно, все эти деятельности опираются на одни и те же техники, базовые предположения и так далее. И — так же, как и программирование — не претендуют на то, чтобы называться наукой, искусством или ещё чем-нибудь определённым. Я не буду называть практикующих подход NLP «нэлпер», «энэлпист», для меня важнее показать сейчас сходство программистов компьютеров и программистов мозгов. Кстати, подумайте над маленькой разницей — я не говорю «программистов людей», я говорю — «программистов человечьих мозгов»…

NLP: призрак детерминизма

Итак, в NLP сделаны довольно дерзкие предположения, что количество недетерминизма в человеческих мозгах сильно преувеличивается. Тем, кто в это не верит, предлагается немедленно проверить, проведя простенькие эксперименты и наблюдения. Мне непонятно только одно — почему никто раньше до этого не мог додуматься? Гуманитарии, расслабьтесь — это не больно и не страшно. Это не нарушает традиционной картины мира. Это не влияет на «любовь, вечность, человечность, любовь, тоска, любовь». Хотя… Есть способ быстро и эффективно разлюбить или полюбить — что вы предпочитаете сегодня вечером?

Мне очень понравился абсолютно программистский подход новоявленных коллег. Скажем, они восхищаются — как мозг-компьютер эффективно учится! Он может научиться на всю жизнь страшно бояться каких-нибудь пауков с одного предъявления. Это называется фобией — раз предъявили, всю жизнь мучаешься. Далее переменной объявляется не только предмет фобии, но и тип реакции на этот предмет. И вот, появляется понятие «положительная фобия» — первая любовь, например. Паттерн тот же — разок предъявили объект, а мозг научился восхищаться объектом с первого раза. А теперь коллеги разворачивают универсальный инструментарий по навешиванию/снятию (инсталлированию/деинсталлированию) «фобий». Храбрейте, влюбляйтесь — быстро и эффективно. Техники первого поколения срабатывали примерно за 40 минут. Техники второго поколения справляются минут за 10.

Особое замечание для гуманитариев: инструмент должен быть настоящим, профессиональным и эффективным. Топор, например, должен быть острым. А по своему пальцу попадёт этот топор, по полену, или по голове старухи-процентщицы — это предмет абсолютно другой дискуссии. В NLP говорят о хорошо сформированном результате, отделяя процесс «ремонта» от процесса этичного и экологичного определения того, что и зачем будет «ремонтироваться». К тому же в NLP всё время предлагается стать своим собственным программистом, и выяснять вопрос «тварь я дрожащая, или право имею» с самим собой.

Компьютер требует предельной честности, как и мозг — если к нему относишься как к компьютеру. Компьютерная или мозговая программа либо работает, либо нет — доказательства путём размахивания руками в программировании неприемлемы. Никакие ссылки на тысячу и одну сложность у программистов не проходят: если ошибка не исправляется, то это слабоват исправляющий, а не сильна ошибка. Отладка, она на то и отладка — если не можешь найти и исправить ошибку одним способом, попробуй другим. Совсем не тестировать программы неприлично. Бросать отладку на полпути неприлично. Нет неисправимых ошибок. Если ошибка не в твоей программе, то будь добр доказать это Ошибки делать вполне возможно, это не самый страшный грех. Грех — не тестировать и не отлаживать программу, не исправлять найденные тобой и другими ошибки. Процесс поиска и исправления ошибок должен сходиться — добейтесь устойчивости программы! Если вы исправили уже пять ошибок, а программа всё ещё зависает в неожиданные моменты, то вы нашли не те пять ошибок — продолжайте работать.

Все это азы программирования и на компьютере и «на мозге». Неважно, вы сами сознательно программируете свой мозг, или это делает сосед, выступающий в роли «психотерапевта», или это делает опытный психоаналитик. Ориентация на результат, а не на затраченные усилия. Экологизм (чинишь одно — не ломай соседнего), тестирование сделанного (присоединение к будущему), распределение времени между измерениями и изменениями (97% времени на поиск того, что изменять, и 3% времени на собственно изменения) — это все в равной мере приложимо к программистам из обеих действительностей.

Я был счастлив. Я понимал, что и почему делали эти люди, и был спокоен за судьбы цивилизации — психологи больше не будут танцевать вокруг меня шаманские пляски, ударяя в бубны своих проективных тестов. Я считал, что психологам тоже повезло: NLP наладило свой издательский бизнес, начав как раз с эффективных программ (моделей поведения) самих психологов. Ведь многие психологи действительно эффективны в своей работе, только они не могут объяснить того, что именно они делают. И вот уже сам великий гипнотизёр Милтон Эриксон признает, что нейролингвистические программисты лучше объясняют его терапевтическое поведение, чем он может это сделать сам. Ура, победа за нами.

Ламеры — они и в NLP ламеры

Как я ошибался! NLP предположило психологам не просто ряд техник-программ, обнаруженных в паттернах поведения знаменитых психологов, а изменение мировоззрения, способа думать. А переучиться думать оказалось для психологов гораздо труднее, чем выучить пару-тройку приёмов великих психотерапевтов. С NLP получалось, как с карате. В карате выучивание нескольких первых красивых приёмов очень эффективно для демонстраций, но не очень эффективно в уличной драке. Для успеха в драке больше, пожалуй, пригождается образ мыслей, который прививают в школах карате, чем заученные намертво три «универсальных» приёма.

На психологические модельки прибежала куча психологов со всем багажом своего толковательно-символического мышления. И это сильно подкосило идею NLP — искусство моделирования/программирования свели к искусству применения нескольких эффективных техник, основанных на моделях, найденных Отцами Основателями. В одном из частных разговоров с одним из известнейших российских преподавателей NLP (а заодно и преподавателем других психотерапевтических толковательно-символических практик) мне было сказано: «О каком моделировании ты говоришь? Зачем? Мне вполне хватает тех техник, которые я сейчас знаю, чтобы их преподавать на курсах. А когда мне станет скучно, приедут какие-нибудь очередные американцы, и покажут пяток новых техник».

Всюду одно и то же. Лучшие журналисты — это профессионалы, ушедшие в журналистику, но не испорченные журналистским образованием. Лучшие учителя — это профессионалы, ушедшие в учительство, но не испорченные педагогическим ВУЗом. Я уверен, что пока в России NLP занимаются профессиональные психологи, понаблюдать NLP в действии можно будет только у приезжих издалека. NLP — это не ряд техник. NLP — это мировоззрение, методология, способ мышления.

Итак, новообращённые психологи-нэлперы побежали в массы дискредитировать NLP. Могут ли эти ламеры программировать? Увольте — с их точки зрения все программы уже написаны, нужно только хорошо выучить мозговой «Нортон Командер». И базовые утилиты-техники. А если задачка не решается базовыми утилитами-техниками, то ламеры будут ждать, пока не приедут американцы-программисты и не подкинут ещё пару мозговых шараварок. Ламер — он и в NLP ламер. Он никогда не поймёт, где в мозгу расположена клавиша «any key». Но, увы, общественность будет составлять своё мнение об NLP, наблюдая именно за деятельностью ламеров.

Учителя, психологи и программисты

Учителя были вторыми, кого массово начали моделировать (выявлять мозговые программки эффективной работы) мастера NLP. Раньше этим занимались только психологи — именно они считают себя достойными учителями учителей. Психологи впервые почувствовали конкуренцию не каких-то там астрологов и прочих самозванцев с устойчиво невоспроизводимыми результатами. Психологи немедленно пошли в атаку, и обвинили всех «мозговых» программистов в чёрствости и нечеловечности. Вот профессиональные психотерапевты — другое дело, их способность сопереживать подтверждена лицензиями. В ответ мастера NLP ехидно восклицали со страниц своих книг — сколько сочувствия, теплоты и нежности нужно проявить к ребёнку, чтобы он научился писать грамотно? Можно поставить около ребёнка пятерых сопереживающих лицензированных психотерапевтов — и это не приведёт к уменьшению числа ошибок на странице. Или приставить на годик-другой парочку сопереживающих учителей. А один мастер NLP (или любой другой освоивший соответствующую технику человек) может примерно за 40–50 минут научить ребёнка писать грамотно. Сопереживая или не сопереживая — всё равно.

Интересно, а как это? А так — если человек прагаваривает слава в уме во время письма, то он будет всегда песать ниграмотно. Фанетический падход к письму довольно труден — со всеми этими проверочными славами. Это как умножать в римских цифрах. А если во время письма задействовать визуализацию слов, а не проговаривание, то появляются ощущения в теле, сообщающие «писателю» о правильности или неправильности увиденного «в голове». Вот так — без всякого сочувствия, в терминах этих самых «картинок, звуков, ощущений в голове», которыми только и оперирует мозг. Действительно, если я видел слово в какой-нибудь книге (а память у людей более развита, чем они могут осознать), то я могу сравнить два его написания — и получить ответ в виде телесного ощущения, даже если я не вижу одного из написаний. А вот сравнить картинку и произносимые «в уме» звуки трудновато. Поэтаму и получаюца ашипки. А как научить «визуализировать-чувствовать»? Техника обучения грамотности таким методом напоминает обучение письму слепым десятипальцевым методом — медленно-медленно вначале, контролируя каждое элементарное действие, и быстро-быстро не задумываясь над автоматически производимыми действиями в конце.

Или вот ещё типичная сценка: ребёнок внимательно слушает учителя, отсутствующий взгляд его направлен куда-то в сторону. В окно. Учитель говорит быстро и непонятно, ребёнок весь превратился в слух. Он бы и глаза закрыл, но этого и не надо — всё равно он сейчас ничего не видит. Но слышит. И в этот момент учитель орёт, чтобы ребёнок смотрел на него, а не в окно! И ребёнок, конечно, начинает смотреть, как учитель шевелит ртом. И тут же прекращает слышать, о чём это учитель шевелит ртом. Этот конкретный ребёнок не Гай Юлий Цезарь, он может либо смотреть — но не слушать, либо слушать — но не смотреть. С точки зрения программиста — это ошибка в учительском поведении. Учитель обязан учитывать те программы, по которым работает восприятие ребёнка. Но в педагогическом ВУЗе этому не учат — даже в курсе психологии восприятия.

Поэтому можно понять психологов, которые обвиняют программистов в бесчеловечности. Но психологи слегка (и даже не слегка) лукавят. Если следовать их логике, то всех школьных учителей тоже нужно объявить манипуляторами — ведь они учат арифметике, грамоте и пению, как правило, против воли детей и без ярко выраженных душевных сопереживаний. В такой логике мастеров NLP нужно вообще изолировать от общества — ибо они являются не просто манипуляторами, а эффективными манипуляторами. Учителей может оправдывать лишь то, что они учат грамотному письму в течение года-двух — при этом можно подозревать, что нет манипуляции сознанием ребёнка. А вот если программист инсталлирует программу грамотности в мозгу ребёнка за несколько часов — то нет этому никакого оправдания, и все аргументы луддитов против машин применимы к этим страшным людям-машинам!

NLP имеет достаточный инновационный потенциал, чтобы восстановить против себя довольно большие сообщества. Кому интересно, чтобы приходили какие-то программисты и говорили, что корифеи той или иной области делают всё неправильно? И пусть бы себе говорили — нет, в ответ на теоретические возражения обычно следует простая практическая демонстрация. Кто там не верит, что железо плавает, и даже летает? Вот, посмотрите в окошко…

А если вспомнить, что NLP — это моделирование (а после этапа моделирования — программирование) деятельности не только про психотерапевтов, но и учителей, бизнесменов и вообще любых человеческих активностей, то можно не сомневаться о нападках на программистов со стороны новых и новых профессиональных и культурных каст. Программистам компьютеров легко — никто больше не программирует компьютеры. Программистам человеческих мозгов гораздо труднее — в мире существует жёсткая и часто внеэкономическая конкуренция за право программировать чьи-нибудь мозги.

Экономический вопрос, конечно, интересный

Итак, мы подошли вплотную к вопросу об экономических интересах. Сообразите с трёх раз, что отличает врача (включая психотерапевта), адвоката и учителя от представителей многих других профессий, например, программистов? Конечно же, модель оплаты труда. Представьте себе, если бы программистам платили не за результат их труда, а за затраченные усилия. Тогда при отладке, например, можно было бы сидеть сутками за терминалом, морщить лоб и получать деньги. Выгодно ли при этом получить безошибочную программу? А соблюсти сроки? Вот работодатель и применяет варварские и жестокие способы оплаты труда — за конечный безошибочный результат. Есть результат — есть деньги, нет результата — нет денег. Даже бизнес-консультанты теперь получают не за процесс, а за результат. Так дешевле для заказчика, а заказчик в этих вопросах пошёл умный.

А психотерапевты? Посещения психоаналитиков длятся годами. Другие психологические школы тоже не страдают кратковременностью. Этому есть три объяснения.

Первое — психотерапевты не ведают, что творят. Их модели неэффективны, их технологии не воспроизводимы. Один из мастеров NLP рассказывал, что он наблюдал психотерапевтический сеанс избавления от какой-то фобии. Психотерапевт за время этого сеанса пару десятков раз снял фобию, и столько же раз вернул её обратно. Совершенно случайно сеанс был окончен в тот момент, когда фобия была снята. А если бы сеанс закончился на пару минут раньше или позже, то клиент вынужден был бы оплатить второй сеанс… То же, впрочем, относится и к учителям.

Второе — тут не столько заказчики, сколько просто люди. А люди часто заинтересованы не в том, чтобы лечиться, или измениться, или ещё в чём-либо «профпсихологическом», а заинтересованы в друге, с которым можно поговорить по душам о своих личных проблемах. Стороны находят друг друга (простите за каламбур), идёт честный обмен времени «друга» на деньги — почему бы и нет? Только причём здесь психотерапия, профессионализм, этика и лицензирование? Я знаю одну молодую маму, которая не работает — потому что маленький ребёнок, и у неё есть по такому важному случаю няня, домработница и, конечно, психоаналитик. Психоаналитика можно было бы заменить в данном случае священником, или подругой, или рабочим коллективом. Но в данной конкретной ситуации платный психоаналитик оказался удобнее — хотя и не очень понятно, чего он лечит.

Третье — ищете, кому выгодно. А выгодно лечить долго психотерапевтам, что бы они об этом не говорили. «Через пять лет мы разобрались с моим отношением к давно умершей матери и в течение следующих двух лет занимались моими страхами за выросших детей». И все эти годы за каждый еженедельный сеанс психотерапевту капала денежка. Положение психотерапевта облегчается в этом «долгоиграющем» случае ещё и тем, что каждый клиент отнюдь не разовый, и очень небольшое число клиентов может обеспечить длительный и устойчивый доход. Представляете, какие расходы нужны были бы на маркетинг, если бы все страждущие получили бы желаемое облегчение в ходе первого же сеанса? То же относится к расходам на маркетинг для привлечения дополнительных учащихся, если бы учителя нужны были бы на вдесятеро меньшее время для того же объёма получаемых ими знаний и умений.

А теперь представьте себе отношение к подобным рассуждениям в среде программистов и их работодателей. Знакомый ход мыслей, правда? В ответ на угрызения собственной совести и на притеснения со стороны «психологов в законе» программисты NLP делают крутой ход: они на страницах своих книжек предлагают в психотерапии перейти на сделки. Платить не за демонстрируемые усилия, а за предъявляемый результат.

Скажем, клиент заказывает себе такое свойство, как равнодушие к мышам. Клиенту надоело каждый раз, когда мышь бежит через комнату, с воплем забираться на стол, а затем на шкаф. Мастер NLP говорит: «пожалуйста, плата по таксе — а такса как за пять сеансов у психоаналитика. Если вылечу за один сеанс, я в относительном выигрыше, если за пять — то я не в проигрыше, а если меня постигла неудача, то после 5 сеанса я лечу бесплатно до победного конца. Тест на достижение результата очень прост — вы берёте живую мышку за хвост и держите её 10 секунд с приятной улыбкой на лице, и напевая песенку. Идёт?» Всем выгодно, и сделка объявляется состоявшейся.

Как себя при этом чувствует психоаналитик, упомянутый программистом в качестве эталона уровня дохода? Он же: а) потерял постоянного клиента; б) получил прецедент, подвергающий сомнению этику его способа «зарабатывать» деньги! И психоаналитик предает NLP анафеме всеми доступными ему средствами. Чаще всего это выражается в обвинениях в манипулятивности, неэтичности, технологичности, бездушности и других смертных для гуманитариев грехах. Эх, не слышат этого хирурги, бездушно осуществляющих манипуляции над бездыханным от наркоза пациентом и неэтично вмешивающиеся в его «внутреннюю жизнь». Конечная цель: возбудить общественное мнение, чтобы оно потребовало от мастера NLP лицензии какой-либо психотерапевтической ассоциации. Интересно, может ли птичка получить лицензию рыбки? Конечно, нет. Поэтому лицензию не дают, и иметь пациентов не разрешают. В отместку программисты NLP предпочитают говорить не о пациентах, а о клиентах — это более соответствует их деятельности и способу мышления.

Критика по движущейся мишени

А ещё мне безумно нравится в NLP то, что эта область развивается не медленнее, чем любое другое программирование. Лидеры NLP грызутся между собой не меньше, чем огрызаются на своих критиков — это порождает здоровую капиталистическую атмосферу, предотвращающую загнивание.

Допотопные модели и техники NLP конца 1970-х сегодня превалируют в литературе и обсуждениях. Ну, господа критики, давайте договоримся: смотрите на год издания, и сравнивайте с компьютерным программированием. В 1978 году я программировал на Алголе–60 на машине М-220, используя компилятор ТА–1М. Баз данных практически не было. В 1988 году — на Паскале и Модуле для СМ–4, реляционные базы данных к тому времени уже победили иерархические и сетевые. А в 1998 году я уже не программирую, но наблюдаю расцвет PC и объектно-ориентированных подходов, а Java уже не выглядит новинкой, и так далее… Представьте себе теперь, что сегодня на столбе появляется объявление: «Учу основам программирования. Вы познакомитесь с основами структурного программирования на языке Фортран, а также сможете оценить эффективность программирования корпоративных приложений в среде ADABAS. Отличники получат магнитную ленту с операционной системой». Увы, объявления многих курсов по NLP для меня сегодня именно таковы.

Дело в том, что NLP развивается не меньшими темпами, чем компьютерное программирование. В середине 1980-х годов в NLP появились, например, техники работы с субмодальностями, линия времени, метапрограммы и так называемый Новый Код. К середине 1990-х в NLP появился «стиль» Time Line Therapy и добавилось нечто под названием Design Human Engineering (DHE). Причём DHE появилось от Ричарда Бэндлера, одного из Отцов Основателей NLP, лично. Бэндлер сопроводил появление DHE комментарием, в котором NLP объявлено разве что не допотопным. Дескать, NLP — это про изменения, это старо. А зачем чего-либо изменять, если мы можем в мозг инсталлировать сразу что-нибудь новенькое? Что нам стоит мозг построить — нарисуем, будем жить. Поэтому, покупая книгу по NLP, проверяйте год написания, а не год издания в России.

Disclaimer

Несмотря на глубокое родство компьютерного и нейролингвистического программирований, прошу господ компьютерных программистов не обольщаться. Читать про NLP — это совсем не то же самое, что действовать. Например, в NLP для любой работы с любым человеком нужно устанавливать раппорт (особого вида контакт). И поддерживать раппорт в течение всего сеанса. Держу пари, что в момент применения «штучек» из только что выученного по книге (или даже на курсах) репертуара технологий NLP вы этот самый раппорт потеряете. Психологи хорошо держат раппорт, но плохо программируют. Компьютерные программисты хорошо программируют, но плохо держат раппорт. На мой взгляд, это одна из самых больших разниц между работой с компьютером и работой с человеком. А без раппорта NLP не работает, претензии не принимаются.