Действительно, кажется, что вы всё время занимаете достаточно обособленную позицию… Вам приходилось иметь дело с представителями различных идейных объединений, но вы никогда не ориентировались ни на один из этих союзов, в том числе и на Ситуационистский Интернационал… 28 Ситуационисты были мне интересны, однако у меня нет посвящённых им аналитических исследований: пожалуй, я лишь излагал их идеи — к примеру, на лекциях в Нантерре. 29 Да и как можно было не касаться этой темы? К тому же со многими из них я был близок, правда не с лидерами — с ними меня никогда не связывали личные отношения. С Раулем Ванейгемом 30 мы были просто знакомы, — Ваша обособленность обернулась для вас выпадами со стороны СИ. В журнале объединения вы даже, вместе с Анри Лефевром 32, стали объектом сведения счетов, сопровождавшегося оскорблениями. Очевидно, вам мстили за вашу Члены СИ обрушились в первую очередь на Анри Лефевра, — И когда это происходило? Это происходило в начале — Речь идёт об апогее вашей воинствующей активности? Воинствующей — это слишком сильно сказано. Я никогда не был воинствующим активистом какого-либо движения… — В Анри Лефевре вас интересовал не столько расставшийся с иллюзиями коммунист, свидетель идеологических конфликтов прошлого, сколько теоретик повседневной жизни… Безусловно, меня привлекал именно осуществлённый им критический анализ повседневности. Я всегда относился к ней скептически… То, что им делалось, делалось достаточно смело, легко, остроумно, но, на мой взгляд, его тексты были не вполне современны, поскольку он принципиально дистанцировался от психоанализа, от семиологии… Ничего этого он не признавал, структурализм выступал для него врагом номер один. Мои исследования стали развёртываться в совершенно ином русле, однако мы — Давайте вспомним, о чём идёт речь: в 1965 году Дебор идёт на разрыв с Лефевром, — которого он считал слишком абстрактным, слишком философичным мыслителем, — под тем предлогом, что книга Лефевра «Провозглашение Коммуны» (1965) якобы является плагиатом ситуационистской брошюры. С ситуационистами мы расходились по нескольким пунктам. К примеру, по проблеме «Советов» и вообще всего связанного с «советизмом», — с нашей точки зрения, ориентация на эту идеологию уже не соответствовала духу времени. Зато с ситуационистским радикализмом дело обстояло иначе: тогда лозунг радикальной субъективности вдохновлял очень многих, и мне эта идея весьма импонировала! Позже она перешла в разряд воображаемого, в сферу политического воображения… Что бы о нём ни говорили, ситуационизм должен был сойти на нет, он не мог не исчезнуть, и любой, кто обвиняет его сторонников в том, что они не добились успеха, не понимает главного: на победу он не ориентирован по самой своей сути! И сегодня нам остаётся лишь вызывать призраки ситуационизма и Дебора. — Для ситуационизма характерны, с одной стороны, живая, новаторская мысль, Ситуационисты были полностью убеждены в своей правоте и стремились выражать свои идеи со всей определённостью. Они создали последнюю форму существовавшего способа мышления, форму авангардную, хотя слово «авангардный» здесь вряд ли подходит, во всяком случае оно не является «точным». Обратившись к исследованию таких феноменов, как повседневность, городская жизнь и тому подобное., ситуационизм стал символом завершения своего рода революционно-идеалистической идеологии, ибо, несмотря на то что его сторонники в — Получившую название «фрейдо-марксизм»… Многие решили, что в лице фрейдо-марксизма мы имеем дело с исключительно радикальной философией, однако такого рода философствование ставит крест и на желании, и на революции. Соединяясь, желание и революция неизбежно взаимно уничтожают друг друга. И тем не менее идея этого соединения надолго поселилась в умах интеллектуалов. В оценке желания к тому времени я уже разошёлся не только с Жаном-Франсуа Лиотаром, — Что же делает желание и революцию несовместимыми? При совмещении политическое и либидинальное утрачивают свою сингулярность. Именно она наделяет то и другое силой, и когда их начали соединять, то фактически приступили к их ликвидации. Во всяком случае, данная акция явно противоречила существу концепций Фрейда и Маркса… — И означала отказ от радикализма, свойственного мышлению этих философов… Слияние фрейдовской и марксовекой парадигм обернулось расставанием, если пользоваться модным тогда выражением, с тотальной интенсивностью мысли… Конечно, подвергать эту затею уничтожающей критике задним числом было бы глупо. В тот период к ней подключились очень многие, в том числе и самые лучшие мыслители, но, по прошествии времени, тем не менее, нельзя не признать, что они попали в западню, из которой большинство, между прочим, не выбралось и поныне… Мышление, — Давайте вспомним о тех, кто в настоящее время объявляют себя законными продолжателями дела ситуационистов, хотя в действительности таковыми не являются! Думаю, не стоит о них говорить. — Бедный Дебор, имя которого скоро можно будет встретить в школьных учебниках! Но не оказывается ли несколько сомнительной слава мыслителей, так легко становящихся классиками? Можно приходить в восторг от его языка, однако это значит оценивать Дебора с эстетических позиций, что в данном случае ничем не оправдано. Форма, безусловно, всегда важна, тем не менее Дебор вызывал восхищение отнюдь не своим языком как таковым. Аналогичную ошибку допускают, когда, анализируя мышление Фрейда и Маркса — сквозь призму проблематики идеологического, чувственной жизни или даже повседневности, — начинают интересоваться при этом их прислугой и бог знает ещё кем и чем. Процесс сексуализации Маркса и политизации Фрейда породил совершенно невнятного концептуального монстра, некую мешанину из разноплановых идей, и этот теоретический винегрет — Язык ситуационистов несёт на себе печать языка немецкого идеализма: те же понятия отчуждения, опредмечивания, овеществления… Я действительно храню о ситуационизме очень хорошие воспоминания, но это светило для меня уже погасло, эта звезда мертва. Чего не скажешь, если иметь в виду моё отношение к философии Ницше и некоторых других мыслителей. Ситуационисты были подобны метеорам, и мне не хотелось бы давать им исключительно негативную оценку — общение с ними оказалось весьма важным событием в моей жизни. Однако всё самое главное в той или иной вещи связано с моментом её появления. — Именно в момент их рождения и необходимо стараться подхватывать идеи. Став зрелыми, они часто перестают быть плодотворными, утрачивают гибкость на стадии догматического развёртывания и неизбежно начинают клониться к своему закату… В 1966–1967 годах в журнале «Утопия» мы определились со своим полем исследования и сформулировали ряд основных тезисов, направленных против — В «Утопии» вы также отказались от свойственной ситуационистам «большевистской» надменности, от их бесконечных отлучений, импровизированных трибуналов, разного рода обвинений и тому подобного, служивших в конечном счёте цели мобилизации ими своей революционной энергии… И от психологии проказливых школьников, особенно заметной в их каламбурах… Вы правы, в такого рода бунте, действительно, есть | |
Примечания: | |
|---|---|
Список примечаний представлен на отдельной странице, в конце издания. | |
Оглавление | |
| |