Михаил Иосифович Омский:
Универсальные политические технологии и страновая специфика.
Интервью

Вопрос: На Ваш взгляд, существуют ли универсальные политические технологии вообще, которые используются в России и потом применимы за рубежом без существенных изменений?

Михаил Омский: Да, существуют. Например, универсальная технология — это попытаться понять, сколько людей будет голосовать за нашего кандидата, сколько за других, выделить не определившихся — и постараться перетянуть их на свою сторону более эффективно, нежели это делает конкурент.

Вопрос: По-видимому нужно определить понятия. Что Вы вообще понимаете под универсальными политическими технологиями? Например Direct Mail, кампания «от двери к двери» — можно ли сказать, что это — универсальные технологии?

Михаил Омский: Необходимо учитывать специфику страны, в которой вы работаете, и конкретного региона. Direct Mail может не срабатывать из-за каких-то элементарных вещей, хотя бы в силу отсутствия достаточно эффективной почтовой службы. Те же самые телевизионные ролики могут быть бесполезными, например, в Грузии постольку, поскольку там тривиально нет электричества в некоторых регионах. Если говорить о «дверь в дверь» — то это да, безусловно, вещь универсальная, но опять же с ограничениями, вызванными местной спецификой.

Вопрос: Вы можете назвать какие-либо наиболее эффективные технологии, которые универсальны хотя бы для группы стран?

Михаил Омский: Те, которые больше всего нравятся руководителю проекта в силу его жизненного и профессионального опыта. Например универсальный слоган: «Вася — наш президент» и «Петя — наш губернатор». А если серьёзно, то, на мой взгляд, универсальная эффективная технология — это когда грамотно выстроенные организационные полевые структуры чётко и в срок поддерживают смысловые информационные волны, которые, в соответствии со выработанной стратегией кампании создают идеологи избирательного штаба, в свою очередь, корректирующие эту стратегию в соответствии с постоянно меняющейся ситуацией.

Вопрос: Что ещё может быть использовано или уже используется с тем же успехом?

Михаил Омский: Демонстрации, какие-то формы пикетов. Это, в принципе, обязательный номер, но именно к демонстрациям у меня отношение сложное — только в случае необходимости. Ну, а массовые мероприятия легко, типа концертов на стадионах, просто идеально подходят для того, чтобы осваивать средства заказчика, особенно, если последний любит музыку…

Вопрос: Это уже больше вопрос местности, особенностей самой ситуации?

Михаил Омский: Совершенно верно. Но это уже, скорее, не технология, а некие инструменты, при помощи которых эта технология идёт в массы. Хотя здесь тоже существуют свои традиции. Если вести речь о пространствах нашей бывшей совместной Родины, то события в Украине показали, что концерт на площади и многодневное противостояние великолепно могут использоваться в качестве акций поддержки молодёжных (и не только, молодёжных) революций. Это великолепное средство для поддержания должного настроя. До этого подобные вещи сработали в Грузии и Сербии. Но возможно ли такое в Эстонии, сказать сложно, там несколько другой темперамент. А ливанская «кедровая революция» в принципе обходилась без песнопений. Это реальные сегодняшние политтехнологии. Я бы не рискнул называть их выборными, хотя выборы, которые проходят после вышеозначенных событий, как правило, дают запланированный результат.

Вопрос: То есть сложно говорить о разных степенях эффективности работы стандартных техник?

Михаил Омский: Да, это, скорее, так.

Вопрос: Что-то ещё такое есть? Я пытаюсь все свести к нашим общеизвестным приёмам. Что ещё универсальное? Например, печатная продукция?

Михаил Омский: Это, безусловно, применяется. Если говорить о пропагандистских материалах, то опять-таки — учёт местной специфики. А так, никто не отменяет ни листовок, ни плакатов, ни растяжек. Это универсальные вещи. Равно, как интервью и рекламные ролики на телевидении, которые в любом случае используются. А вот универсальные технологии — это универсальная и эффективная система доставки того, что люди хотят услышать. Если мы говорим о базовых вещах, то безусловной универсальной технологией является проведение исследований на старте, которые определяют некую пирамиду проблем.

Вопрос: А сами методики опроса?

Михаил Омский: Методики могут быть более-менее универсальными, но так или иначе, лучше проводить эти исследования, используя местные сети. Потому что существует масса разных специфических моментов, начиная с языковых и заканчивая конфессиональными. Правда, исследователь всегда стоит перед дилеммой, насколько корректны анкеты, полученные местными специалистами. Проверить это достаточно сложно. Поэтому приходится всегда считать, что существует определённая степень недостоверности в подобных данных. На той же Украине, например, мы сами организовывали опросы, используя местную сетку. В той же Грузии мы только давали некие задания, а потом уже снимали эти данные. В Македонии вообще пользовались тем, что имел избирательный штаб, с большой осторожностью относясь к этим данным.

Вопрос: То есть это уже специфика применения?

Михаил Омский: Да, специфика применения, но, тем не менее, в любом случае это как бы аксиома — ты что-то померил. На основании того, что ты померил и выяснил, ты отстроил стратегию кампании, снабдил её эффективными, на твой взгляд, креативными находками, какими-то эмоциональными вещами, а затем максимально эффективно доставил полученный продукт до избирателя в определённой последовательности через созданную тобой организационную сеть. Пожалуй, это — универсальная технология для любой страны. Если говорить о базовых вещах, то универсальными технологиями является ещё необходимость постоянного мониторинга за ситуацией, которая там происходит, чтобы вовремя вносить соответствующие коррективы по ходу кампании.

Вопрос: Если все это обобщить, то, получается, есть универсальные принципы, подходы к кампании и собственно технологии?

Михаил Омский: Пожалуй, да. Ещё раз повторю, что главная задача — это максимальное привлечение на свою сторону тех людей, которые не определились в своих взглядах на результаты выборов, колеблющиеся. Сама по себе система построения кампании, изучение ситуации и исследование, разработка стратегии на основе результатов исследования. Такие этапы кампании, в принципе, наверное, да, универсальные. Так или иначе, но вы обязаны обучить всю пирамиду специалистов в идеале под какой-то единый почерк, чтобы, по крайней мере, эти люди говорили на одном языке. Нужно также нарабатывать креативные вещи, чтобы на их основании разрабатывать какие-то пропагандистские материалы. Необходимо также работать со СМИ — опять-таки с учётом того, что ты получил вначале на основании базового исследования, и в ходе уточняющих опросов. Точно также нужно отстраивать и контрработу, в общем, все, о чём я уже говорил. Точно так же поставить организационную сеть — это все типовые вещи. Точно так же нужно контролировать участки на выборах.

Вопрос: Про полевые методы мы поговорили, а если брать контрпропаганду, то есть ли здесь какие-то универсальные приёмы? Та же техника компромата, если её можно назвать технологией, то является ли она универсальной?

Михаил Омский: В любом случае в любой стране когда-либо использовался компромат против кого-то из кандидатов. Так что это можно считать традиционной техникой. Опять-таки — это вопрос эффективности. Известно, что «двойники» кандидатов, как технология, появилась не в России, впервые это было в США. Вряд ли она является эффективной сейчас. Если говорить о разных исторических этапах, то в разное время что-то использовалось уже успешно.

Вопрос: Можно ли сказать, что определённая историческая эпоха даёт толчок для использования одной технологии в качестве универсальной, а на другом этапе уже используется другая универсальная технология?

Михаил Омский: Я думаю, что здесь можно провести две параллели. С одной стороны, понятно, что когда в России начиналась эпоха прямых выборов, то первое, с чем сталкивались наши специалисты — это какие-то переводные американские книжки. Из этого можно сделать вывод, что в тот зародышевый период или же период нашего неолита, палеолита, мы учились, используя те книжки, которые были написаны западными специалистами. Что касается дальнейшего развития событий, то уже даже тогда привносилась местная специфика во все этих дела. А сейчас — сложно сказать, что дальше мы будем развиваться в том же направлении, в каком развивались американские избирательные технологии. Скорее, нет. Я думаю, что всё, что можно было оттуда сфотографировать, смастерить, переориентировать, мы уже все взяли. Теперь мы развиваемся по совершенно самостоятельному сценарию, как и наши собратья по бывшему Союзу.

Вопрос: Хорошо. Можете ли Вы привести примеры таких специфических технологий, которые работают только в одной-двух странах.

Михаил Омский: Да, это верно. Хороший вопрос. Так сразу и не скажешь. Привести пример из опыта в нашей стране?

Вопрос: Не обязательно. Можно привести пример таких технологий, которые могут быть использованы только двух-трёх странах? У которых ограниченный радиус действия?

Михаил Омский: В Прибалтике все достаточно понятно. Там вся специфика связана с тем, что относительно большая часть населения вообще вычеркнута из выборов. Да, это граждане другой страны (в первую очередь России), либо люди без гражданства. Их где-то около 40% в Латвии и 30% в Эстонии. Там уже специфика, скажем, скандинавская, восточноевропейская. Камерные вещи, простые плакаты — девочка или мальчик стоит со слоганом в руке и адресная заставка. Или же какие-то нелепые теледебаты, которые достаточно скучны. Все очень камерно, очень спокойно и очень провинциально.

Вопрос: Это страновая специфика, скорее.

Михаил Омский: Да, страновая специфика.

Вопрос: А что можно сказать о самих технологиях? Может быть, как раз порождённые этой страновой спецификой?

Михаил Омский: Если вести речь о выборах местного губернаторского масштаба, то мне кажется, что вот того, что называют «черным пиаром», когда идёт речь о совершенно беспредельном мочилове, я думаю, что ни в Соединённых Штатах Америки, ни в Европе нет. Там всё это делается на несколько ином уровне.

Вопрос: Что-то, конечно, подобное может быть и там. Но в чём отличие российского «чёрного пиара»? В том плане, почему он не переносим?

Михаил Омский: Я не говорю того, что он не переносим. Да, сделан слишком топорно, прямолинейно. В общем, благодаря этому это часто и работает. Постольку, поскольку удивить нашего избирателя тем, что он наворовал много денег или у него там есть несколько любовниц, невозможно. Если в США этот тезис при его доказанности является крахом политической карьеры, то у нас вообще это проходит все спокойно. Россиянам, как правило, на такие грехи наплевать.

Вопрос: Можно ли сказать, что это специфическая вещь?

Михаил Омский: Думаю, что можно. Вспомним те же примеры с Борисом Ельциным и Эдуардом Шеварднадзе, когда одного в 1996 году, а другого в 1999 году избрали президентами при совершеннейшем завале в стране всего того, что могло быть. В любой другой стране мира с более развитой демократией и экономикой этот номер, в принципе бы никогда не прошёл. Там это практически невозможно. Когда для тех же американцев выборы — это шоу, нужно иметь в виду, что там большая часть населения со своим выбором так или иначе, уже определилась. Там есть республиканцы, есть демократы. Есть такие, кто голосует за какие-то небольшие партии. Есть ещё небольшая какая-то часть электората, которая не определилась. Вот за них и идёт там борьба. Это правомочно на уровне выборов в Конгресс и на уровне выборов в Сенат, на уровне выборов губернаторов. Это всё понятно. Безусловно, и на выборах президента. У нас партий, как таковых, не существует. Это, в общем, характерно, за исключением Прибалтики, для всех остальных 12 республик бывшего Советского Союза, в большей или меньшей мере. Итак, партий у нас нет, а есть только группы товарищей (иногда очень большие группы) и группы по интересам. И именно это определяет выбор. Если там всё-таки голосуют за партийные пристрастия, то у нас — это общепринятый штамп — голосуют за личность. Если у них там не определившихся 5-8%, то у нас их может быть до 90%. Соответственно, результаты выборов в ряде случаев становятся непредсказуемыми.

Вопрос: Вы сказали о технологиях политического шоу. Можно сказать, что они являются специфичными технологиями именно для США?

Михаил Омский: В том, в котором там это проводят — да, безусловно. Да, все эти праймериз, партийные съезды, которые, сами по себе, являются политическими шоу, которые проводятся там и не имеют ничего общего с нашими партийными съездами. Такие вещи здесь вряд ли будут пользоваться спросом и интересом, поскольку ну нет у нас партийных пристрастий и партийных систем. А вот, допустим, в Македонии, в принципе, почти такой же как мы, ещё недавно социалистической, партийные форумы и собрания сторонников партий проводятся в виде американских шоу. Понравилось им наверное, да и прижилось потихоньку.

Вопрос: А съезд сторонников партии «Единая Россия» — это не попытка проведения такого рода шоу? Есть ли там что-то общее с американскими съездами партий? Были ли там попытки использования американского опыта или нет?

Михаил Омский: Я не думаю, что это были попытки использования американского опыта. По крайней мере, организаторы этого мероприятия, которые его проводили, ссылались на опыт большевиков, у которых были сочувствующие. В любом случае, даже если это планировалось как шоу, как шоу это дело не получилось. Просто была попытка расширить базу за счёт создания некоей кандидатской ступени. Не знаю. Я так и не понял этого момента, как, в общем, и многие другие.

Вопрос: Вы говорили, что работали в Украине и владеете информацией. Были ли там примеры таких специфичных техник, которые использовались украинскими политиками?

Михаил Омский: Нужно сказать сразу. Если говорить о ситуации в Украине, то на предыдущих президентских выборах в 1999 году она в большей мере напоминала то, что происходило в России за несколько лет до того. Были общие черты между какими-то семибоярщинами, которые были у нас в своё время, и местными какими-то олигархическими кланами. Были общие черты с Россией. Они отставали от нас на несколько шагов. Ситуация стала меняться году в 2000. Во-первых, в Украине появились свои политтехнологи, которые достаточно много отработали на местных выборах в областные советы и мэров городов. Ещё выборы в Верховную Раду в 2002 году, подавляющее большинство наших коллег, в основном московских, которые приезжали туда в качестве политтехнологов, мягко говоря, выступили не самым лучшим образом. Поэтому там отношение к приезжим специалистам из России по определению подпорченное, и каких-то там распростёртых объятий только потому, что ты из Москвы, ждать уже давно не приходится. Ну, а после эпохального выступления российских политтехнологов на стороне Януковича в 2004 году к московским специалистам местные товарищи относятся совершенно однозначно. Правда, надо сказать, что и клиент был сложный, и рекомендации-то их, в принципе, не выполнялись. С другой стороны, неизвестно, что было бы, если бы они выполнялись… В общем, грустно.

Вопрос: Насколько успешен, на Ваш взгляд, опыт привлечения и работы иностранных консультантов в России и насколько эффективна их работа? А также, насколько успешен опыт российских консультантов в работе на зарубежном проекте?

Михаил Омский: По поводу иностранного опыта — приведу набивший оскомину общеизвестный пример с приглашением американских консультантов на ельцинские выборы. Наверняка, кто-нибудь уже до меня прошёлся по этому поводу. Я думаю, что нет смысла к этому что-то ещё добавлять. Об опыте работы российских консультантов — я знаю, что кто-то из наших ребят работал, например «Никколо М» работали в Монголии, а это не самое ближнее зарубежье. Кто-то работал в Югославии ещё в своё время. Но о каких-то принципиальных успехах наших политконсультантов в дальнем зарубежье я не слышал. Могу сказать только общие вещи, что те же самые прибалты либо восточные европейцы предпочитают работать со своими рекламными агентствами. Именно рекламными, потому что там нет политконсалтинговых компаний. Либо, если это речь идёт о восточной Европе — чехах, венграх, болгарах, они предпочитают приглашать специалистов с Запада. Есть определённые страхи перед имперскими замашками и амбициями России. Были моменты, когда наши пытались пристроиться в Литву или Венгрию. В общем, там это не складывалось во многом по тем причинам, что из Москвы, мол, нет, вас не надо.

Вопрос: Что ещё мешало продвижению и работе российских консультантов, кроме того, что их воспринимали как неких проводников имперской политики?

Михаил Омский: Там до сих пор фобия ещё по отношению к Советскому Союзу. Это все абсолютно понятно. Люди меняли приоритеты как раз в том самый период перенастройки на Европейский Союз. Я, честно говоря, не думаю, что в ближайшем будущем российские специалисты будут там востребованы.

Вопрос: Если говорить об СНГ, то насколько успешен опыт участия российский политтехнологов? Даже Ваш личный опыт и Вашего агентства?

Михаил Омский: Если говорить о результатах тех кампаний, где нам было интересно работать, мы не проиграли ни одной кампании из всех, в которых участвовали.

Вопрос: Но это более успешные кампании или менее, чем в России?

Михаил Омский: Так или иначе, у нас есть невыигранные кампании. Но опыт работы в ближнем зарубежье у нас всегда был успешным и за эту работу нам не стыдно. А если говорить о специфике, то иногда приходилось бороться с соратниками кандидата, с командой, с окружением, которые шли иногда на просто бессовестную, и, главное, бессмысленную, подтасовку фактов.

Вопрос: Это тоже мешает в работе за рубежом?

Михаил Омский: Не будем обижать наших соседей. Это просто называется сопротивлением среды, причём нормальным сопротивлением среды. Это есть везде.

Вопрос: Языковые вещи?

Михаил Омский: Если говорить о странах СНГ, то этого нет. Здесь особых языковых барьеров нет. Например, в той же Украине даже люди, не владеющие украинским языком, достаточно быстро начинали его понимать в том объёме, в котором нужно было просто оперировать этой информацией. Так или иначе, но у нас в командах есть люди, которые украинским языком владеют. В Македонии общие славянские корни позволяли общаться на бытовом уровне, но смысловые вещи, конечно обеспечивали переводчики. В Грузии языковый барьер очень значим на первый взгляд. Хотя, в принципе, там просто работал достаточно грамотный штат переводчиков. Те контактные лица, с которыми работали — руководители сетей, журналисты, и так далее — они прекрасно владели русским языком. Хотя, безусловно, знание языка много решает в некоторых случаях.

Вопрос: Что такое страновая специфика для Вас? Что сюда входит? Есть определённые вещи, которые входят в это понятие. Мы уже затронули некоторые аспекты.

Михаил Омский: То, что первое — это юридические аспекты. Второе — языковые аспекты. Третье — история развития политической культуры в стране в целом. Какие-то религиозные и этнические моменты в развитии и становлении этого государства на данный момент. Далее всё то, что принято называть менталитетом. Психология, мифы какие-то, стереотипы.

Вопрос: Есть ли страновая или региональная специфика в том, как выстраиваются отношения клиент-заказчик-политический консультант?

Михаил Омский: Я могу сказать, что специфика Востока состоит в следующем. Там, например, приезд в ту или иную страну во многом похож на приезд в ту же Казань. Здесь, скорее всего, специфика не страновая, поскольку можно навидаться всего, не выезжая за пределы Российской Федерации. Даже в двух соседних регионах, недалеко друг от друга отстоящих. В том же Уральском регионе, в той же Свердловской области ситуации одна. Там достаточно все продвинуто и в области технологий, и всего остального. Есть ситуации, например, в Башкирии и Татарстане, где в связи со спецификой развития за последнее время практически отсутствует навык ведения каких-то избирательных кампаний.

Вопрос: Есть несопоставимые регионы в России?

Михаил Омский: Конечно. Допустим, есть Северный Кавказ и есть Новгородская область, которые тоже просто нельзя сравнивать.

Вопрос: То есть, здесь появляется какая-то специфика в отношениях между клиентом и политическим консультантом?

Михаил Омский: Да. В любом случае есть специфика отношений, специфика выстраивания каких-то отношений в окружении кандидата. Любой пришлый человек воспринимается априори, что он просто по определению сейчас начнёт менять сферы влияния, отвоёвывать себе место под солнцем и, соответственно, ущемлять интересы всех тех, кто находится вокруг фигуры сегодня. Это — совершенно общие вещи, но в зависимости от региона и страны, это просто по-разному бывает.

Вопрос: Вы можете как-то проиллюстрировать этот тезис на примере какого-то региона России или какой-то страны?

Михаил Омский: Как-то сложно сказать что-то, ведь в таких отношениях может происходить всё что угодно. Они, в общем, ничем не отличаются от общечеловеческих вещей. Просто на какие-то моменты, связанные с проведением любого процесса, в том же Казахстане времени уйдёт гораздо больше, чем в Украине. Это связано с тем, что там, по восточному обычаю, напрямую заговаривать о делах сразу, как Вы понимаете, не принято.

Вопрос: Много инстанций там проходите, или же они, вообще, очень осторожно принимают?

Михаил Омский: Во-первых, да, дольше идёт принятие решений. Во-вторых, безусловно, никакого делегирования ответственности на нижние этажи нет. Все решает само первое лицо и первая фигура, и никто другой на себя ответственность здесь брать не будет. Но эти вещи встречаются и у нас. Если говорить о какой-то страновой специфике, то здесь более личностно всё происходит. Нельзя впрямую говорить какие-то неприятные вещи. Нужно как-то готовить к этому человека. Вообще нельзя предлагать какие-то неожиданные решения, которые способны привести к коренному изменению ситуации. Всё это нужно готовить, обставлять необходимыми ритуальными вещами. Опять-таки, давайте сравним, что у нас было при Ельцине и как у нас стало при Путине. Как решались вопросы тогда, и как они решаются сейчас. Нельзя же сказать, что между этими вещами есть какая-то страновая схожесть или различие. Да, разные этапы, разные люди, разные управленческие решения, разная аппаратная культура. То есть все по-разному. Сходство есть в одном. Вне зависимости от оценок за развитие демократии, выставляемые руководителям постсоветских государств мировым экспертным сообществом, многие братские (в прошлом) республики сходны в том, что их руководство постепенно отстраивает политическое пространство страны под себя. Естественно, когда мы сейчас говорим о Казахстане, то там сейчас везде господствует один только Нурсултан Назарбаев. О других республиках Средней Азии и говорить неудобно. И в Грузии все хозяйственные активы постепенно переходят к президентской команде. И даже в любимой теперь всеми прогрессивными силами планеты Украине планируется масштабный передел собственности. Интересно в чью пользу? Так что эту специфику политтехнологи обязательно должны учитывать.

Вопрос: То есть, играет роль временной фактор?

Михаил Омский: Не только временной, но и личностный фактор. Ясно, что сейчас тот же самый Михаил Саакашвили, пришедший к власти в Грузии, ломает через колено национальные принципы и пытается американизировать политический процесс. Посмотрим, во что это выльется. По крайней мере, русские вели себя более тактично в течение длительного времени, когда они были в этой республике даже в составе Союза. Хотя, в общем-то, там были разные времена, но, тем не менее, сейчас жёсткая линия, которая ведётся по отношению к тем, кто был при прежнем режиме, пока народу нравится. К чему это приведёт — сказать пока достаточно сложно, поскольку речь идёт, действительно, о коренном переломе вещей, связанных с ментальностью.

Вопрос: Есть ли говорить о страновой специфике в отношении СМИ, то проявляется ли она здесь? Как российский консультант работает со СМИ в разных странах?

Михаил Омский: Какие-то общие подходы — да, существуют. Если говорить общие вещи, то с журналистами не надо ссориться, с ними лучше дружить. Но опять-таки, для того чтобы возник режим какого-то понимания с журналистами, безусловно, везде, в любой стране, в любом регионе, где ты работаешь, нужны определённые вещи, которые нельзя потрогать руками, но благодаря которым ты можешь рассчитывать на какой-то уровень доверия у тех журналистов, с которыми ты работаешь. В любом случае личностные отношения с журналистами никогда делу не вредят. Они, безусловно, полезны. Полезны рекомендации, но не в стиле директив-указаний, а в стиле совместно выработанного какого-то продукта.

Вопрос: А самостоятельность СМИ варьируется с учётом страновой специфики?

Михаил Омский: Да, но она варьируется даже с учётом региона в нашей стране и там также. Это, безусловно, так. Есть уровень свободы и уровень несвободы. Так или иначе, но профессионализм политического технолога зависит от того, насколько он грамотно учитывает этот фактор. Потому что в идеале нужно отдавать себе отчёт, что уедешь отсюда, а людям оставаться и жить при этом режиме. То есть нужно учитывать интересы тех местных ребят, которые остаются. Чтобы те интересные телодвижения, на которые ты их сподвиг, им потом не было всю жизнь больно об этом вспоминать. Поэтому такие дела тоже желательно учитывать, не входя в излишний раж.

Вопрос: Проявляет ли себя страновая специфика в политических рекламных кампаниях? В создании рекламных продуктов?

Михаил Омский: По большому счёту, здесь полезно всегда привлекать местных специалистов по этим вещам. Это нечто общее. Здесь как раз речь идёт о том, что существует определённый уровень доверия к тем продуктам, которые тебе дают. Потом всё дальше идёт на уровне каких-то экспертных вещей или даже на уровне нравится — не нравится. Даже если есть набившие оскомину продукты, тем не менее, стоит принимать взвешенно решение о том, подходит этот продукт или нет. Либо нужно постараться максимально корректно попытаться это дело немножечко видоизменить. На мой взгляд, самая большая ошибка, которую может допустить консультант, — это привести с собой специалистов, которые сами будут разрабатывать креатив. Мне кажется, что на уровне полной разработки это — нелепость. В любом случае нужно использовать местные мощности и ресурсы, тем более, что профессиональных людей там уже более чем достаточно, в наших братских республиках.

Вопрос: Есть ли общая почва, общие факторы, которые объединяют страны СНГ?

Михаил Омский: Я считаю, что если говорить даже о славянских республиках, то различия, конечно, очевидны, потому что пути мы прошли разные. Как между Россией и Украиной, Россией и Белоруссией, также и между Украиной и Белоруссией различия очень серьёзные. Тем не менее, какой-то общий базис и какие-то общие ценности существуют. Что можно использовать, особенно говоря о людях либо старшего поколения, у кого, действительно, и общее тяжёлое прошлое, и война, и общее государство, и ударные стройки, и общий культурный фон, равно, как и нового поколения, у которых уже нет некоего загашника националистического угара начала 1990-х годов. Какие-то вещи общие здесь есть. Это — безусловно. Но в то же время есть различия. Есть такой словарь — словарь ложных друзей переводчиков. Здесь главное — поймать ту грань, которые лично для тебя важны, не пропихивать их в другой стране. Здесь в любом случае нужно опять-таки вести себя как профессионал, постоянно сканировать информацию, прозванивая любые спорные вопросы. Не превращаться в начетчика и назидающего гуру. Потому что вот это там не любят больше всего. Наоборот, там очень ценят сотрудничество на равных. Это из личного опыта. Не нужно изображать из себя там приезжего профессора, а нужно просто работать с людьми.

Вопрос: В этом получается некий общий подход?

Михаил Омский: Да. Здесь вещи скорее гуманитарные, нежели профессиональные.

Вопрос: А что-то ещё общее есть? Вы назвали целостное восприятие, постсоветское прошлое, некоторая общность в психологии. Что еще?

Михаил Омский: Я думаю, что языковой фон. Так или иначе, русский язык воспринимается без переводчиков. Общее, я боюсь соврать, потому что мы давно уже не проводили исследования, что здесь речь идёт всё-таки о некоем более позитивном таком ключе, более позитивной струе, которая сейчас идёт из России. То есть по большому счёту, это тенденция к некоторой стабильности. Не зря же считается, что ключ к определённому процветанию и движению вперёд зависит от того, как свои взаимоотношения строят Россия и Украина. Поэтому для меня, действительно, приоритетное направление — это страны СНГ. Дай Бог, чтобы нам хотя бы сейчас удалось продвинуться там, потому что наши американские коллеги уже во многих странах СНГ активно работают. Я думаю, что здесь нужно очень серьёзно и с большим вниманием относиться к проблемам в нашем секторе действий.

Если же возвращаться к вопросу об общей почве для стран СНГ, то чем дальше, тем больше ощущение, что почва эта уходит из-под ног и, в обозримом будущем, содружество перестанет существовать. Всё чаще от лидеров государств, входящих в СНГ приходится слышать, что они против России ничего не имеют, но вот хотелось бы, чтобы западные ценности или вхождение в Европейский Союз (там, говорят, дотации для новичков приличные) или в НАТО — это все не против России, то есть вообще ничего личного… Как сказал один умный дядя по телевизору, и я с ним полностью согласен: «Эпоха, когда мы могли называть Грузию и Украину странами ближнего зарубежья, закончилась. Теперь это просто зарубежье». И это так. Правда, у меня такое ощущение, что в этом виноваты не только политтехнологи.