Исследование Левада-Центра: Мнение жителей России о репрессивных законах

Аналитический центр Юрия Левады («Левада-Центр») опубликовал результаты всероссийского опроса общественного мнения, посвящённого отношению россиян к ряду неоднозначных законов, принятых Государственной Думой в 2012–2013 годах. Опрос проведён 25–28 октября 2013 года по общероссийской выборке.

Авторы исследования указывают, что принятие ряда законов Государственной Думой Российской Федерации в период 2012–2013 годов с последующим, практически автоматическим утверждением Советом Федерации и подписанием Президентом стало предметом жёсткой общественной дискуссии между активными, самостоятельно думающими членами общества, с одной стороны, и его консервативной, охранительной частью, — с другой. Ниже представлены основные выводы исследования.

Принятые законы в той или иной мере нарушают конституционные гарантии и права граждан Российской Федерации, в частности гарантированные Конституцией принцип равенства прав и свобод человека и гражданина независимо от пола и отношения к религии (Ст. 19), право не исповедовать никакой религии и свободно распространять свои убеждения и действовать в соответствии с ними (Ст. 28), права на свободу информации, объединений, собраний, митингов и демонстраций (Ст. 29–31) Закон об НКО — иностранных агентах очевидным образом нарушает Статью 13 Конституции, в соответствии с которой общественные объединения равны перед законом. Несмотря на это, законы эти приняты и подписаны Президентом с очевидной целью противостоять волне протестов 2011–2012 годов (закон о митингах), ущемить и ослабить независимые общественные организации и объединения (закон об НКО), и опереться при этом на наиболее консервативные, фундаменталистские силы в обществе (закон о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних и закон об оскорблении религиозных чувств и убеждений граждан). Данные, полученные в результате опроса, позволяют оценить различные аспекты реакции общественного мнения на эти законы и дискуссию вокруг них.

Как видно из таблицы № 1, уровень информированности населения об этих законах не очень высок. Не удивительно, что наибольшая доля опрошенных (59%) знает о принятии закона о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних. Обсуждение и принятие этого закона носило наиболее скандальный характер, зачастую намеренно смешивая гомосексуализм с педофилией. О принятии остальных законов знают меньше половины опрошенных, а о законе об НКО — лишь четверть. Ещё 17% респондентов не знали о принятии ни одного из перечисленных законов.

О законе, запрещающем пропаганду нетрадиционных социальных отношений, в равной мере информированы все социально-демографические группы населения. Об ограничениях в законодательстве об Интернете относительно больше информированы молодые люди от 18 до 39 лет, респонденты с высшим образованием и специалисты. Люди с высшим образованием и специалисты относительно больше знают о законах о митингах и НКО. Несколько больше информированы о законе, защищающем чувства верующих, люди с высшим образованием, служащие, пенсионеры жители Москвы и крупных городов. В целом, социально-демографические отличия очень незначительны, и можно считать, что уровень информированности об этих законах достаточно равномерно распространяется на всё общество.

По-иному обстоит дело с уровнем одобрения этих законов.

Данные таблицы № 2 свидетельствуют, в первую очередь, об очень большой доле затруднившихся с ответом на вопрос о том, одобряют ли они перечисленные законы. Эта доля является наибольшей (57%) в случае закона об НКО. В отношении остальных законов она также находится на достаточно высоком уровне: четверть респондентов уклонились от ответа на вопрос о том, одобряют ли они закон о запрете на пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений, от трети до почти половины затрудняются с ответом на вопрос об отношении к другим законам. Столь массовое нежелание выразить своё отношение к репрессивным законам свидетельствует, как представляется, о равнодушии значительной части населения к этим проблемам. Это равнодушие смешано, по-видимому, и с определённой долей страха.

Вместе с тем, доля одобряющих эти законы также является достаточно высокой. Здесь очевидна разница в уровне поддержки законов традиционалистской направленности (67% опрошенных полностью или скорее одобряют закон о запрете на пропаганду нетрадиционных отношений, 55% — закон о защите чувств верующих) и остальных законов, в поддержку которых выступают менее половины опрошенных. Наименьшей поддержкой пользуются законы о митингах (33%) и об НКО (35%). Очевидна, однако, и крайне низкая доля тех, кто отваживается выразить отрицательное отношение к этим законам: только 7% выступает против закона о запрете пропаганды нетрадиционных отношений, 8% — против закона об НКО, 9% — против закона о защите чувств верующих. Несколько выше несогласие с принятием «антипиратского» закона (18%) и особенно закона о повышении штрафов за нарушения на митингах (24%). В последнем случае соотношение вступающих «за» и «против» составляет 33% к 24% при 44% затруднившихся с ответом.

Закон о запрете на пропаганду нетрадиционных отношений больше других одобряют молодые люди в возрасте от 25 до 39 лет, рабочие, жители средних городов (от 100 до 500 тысяч жителей); относительно меньшей поддержкой он пользуется среди самых молодых (от 18 до 24 лет) и в особенности в Москве.

Закон об ограничениях в Интернете относительно больше поддерживают люди с высшим образованием и специалисты, меньше — молодые люди (от 18 до 24 лет) и жители Москвы.

Закон о защите чувств верующих больше поддерживают люди с высшим образованием, специалисты, жители крупных городов (более 500 тысяч жителей) и села, относительно меньшей поддержкой он пользуется среди молодых людей (от 18 до 24 лет) и опять-таки в Москве, где 40% выступают «за», 27% «против» и 34% затруднились с ответом.

Закон о митингах относительно больше одобряют люди с высшим образованием, в средних городах и на селе. Принципиально иное отношение к этому закону в Москве, где его поддерживают только 21% опрошенных при 48%, выступающих против, и 31% затруднившихся с ответом.

И, наконец, закон об НКО, пользуется относительно большей поддержкой людей с высшим образованием и специалистов, жителей средних городов от относительно меньшей — молодых людей (от 18 до 24 лет) и, как это ни странно, пенсионеров. В Москве, как и в случае с законом о митингах, соотношение поддерживающих закон об НКО и выступающих против него обратное: 13% — «за», 25% — «против» при 61% затруднившихся с ответом.

Социально-демографическое распределение ответов свидетельствует об отсутствии сколько-нибудь выраженной социальной дифференциации: законы в равной мере поддерживают и на социальной периферии, и в наиболее динамичных центрах. Респонденты с высшим образованием, специалисты, вопреки ожиданиям, оказываются большими сторонниками этих законов, чем менее образованные люди и пенсионеры. Можно выделить, как представляется, лишь две тенденции: во-первых, самые молодые люди оказываются меньшими сторонниками репрессивных законов, хотя среди них, как правило, высока доля затруднившихся с ответом; и, во-вторых, ситуация в Москве, где соотношение ответов «за» и «против» часто обратное общероссийскому. Очевидно, что в Москве, которая стала ареной большинства событий, спровоцировавших ужесточение законодательства, отношение к этим законам более негативное. Это отношение, впрочем, не следует преувеличивать в связи с очень небольшой выборкой в Москве.

Результаты опроса свидетельствуют о том, что уровень поддержки репрессивного законодательства последнего времени довольно высок как среди тех, кто знает о принятии того или иного закона, так и среди тех, кто об этом не знает.

В распределение ответов в таблицах № 3 и № 4 по сравнению с таблицей № 2 можно выявить тенденцию очевидного смещения данных в сторону относительно большего одобрения репрессивных законов в случае тех, кто об этих законах знает; и роста доли затруднившихся с ответом, в случае тех, кто не знает. Наибольшую поддержку (сумма ответов «определённо за» и скорее за») в обоих случаях получают законы о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений и о защите чувств верующих, при крайне низкой доле тех, кто ответил «скорее против» и «определённо против».

В целом же результаты опроса свидетельствуют о преобладании в обществе конформизма и безразличия в отношении недавно принятых репрессивных законов. Значительная часть населения или не знает о них, или затрудняется с ответом, предполагая, по-видимому, что к ним лично ужесточение законодательства не имеет отношения. В случае остальных, по-видимому, вступает в силу эффект государственной телевизионной пропаганды, что подтверждается сравнением данных таблиц № 2 и № 3: чем больше люди знают о том или ином законе, тем больше, по общему правилу, они склонны поддерживать его принятие. Особенно очевидно это в случае наиболее скандальных и «распропагандированных» телевидением законов — о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений и о защите чувств верующих. Эти законы, напрямую апеллирующие к самым тёмным, ксенофобским и традиционалистским чувствам и предрассудкам людей, пользуются наибольшей поддержкой как среди тех, кто знает об их принятии, так и среди всего общества. Это является одним из свидетельств того, что власти удалось объединить вокруг себя консервативное большинство народа, хотя в данном случае поддержка власти носит пассивный и диффузный характер.

Решающее влияние СМИ и в особенности телевидения подтверждается и распределением мнений россиян об общем смысле и истинных инициаторах принятия этих законов.

Как видно, больше половины опрошенных (56%) выбирают «охранительное» объяснение принятия репрессивных законов: стабилизация общественно-политической ситуации, пресечение и профилактика нарушений общественного порядка, защита традиционных, консервативных ценностей. Четверть (24%) опрошенных считают, что законы направлены на ограничение деятельности и запугивание оппозиции, и на отвлечение населения от реальных проблем. Пятая часть (19%) затруднилась с ответом.

Представляется, что это распределение более или менее точно отражает соотношение сторонников и противников действующей власти в обществе, которое выявляется и по другим опросам. По данным настоящего опроса, однако, невозможно выделить сколько-нибудь чётких социально-демографических тенденций: молодые, образованные, жители крупных городов в равной мере поддерживают и «охранительное, и «оппозиционное» объяснения принятия этих законов. Исключением здесь снова выступает Москва, где сторонников «охранительного» объяснения относительно меньше и относительно больше сторонников «оппозиционного» объяснения. Интересно, что пенсионеры существенно меньше других соглашаются с тем, что законы направлены на пресечение и профилактику нарушений общественного порядка, и больше других соглашаются с тем, что их целью является отвлечение населения от реальных проблем.

Депутаты Государственной Думы выступают в общественном мнении главными инициаторами принятия репрессивных законов. Этого мнения придерживаются относительно больше других респонденты с высшим образованием и с образованием ниже среднего, специалисты, малообеспеченные люди, жители крупных и средних городов. Служащие, жители малых городов, люди старше 55 лет относительно меньше соглашаются с этим мнением. В Москве 44% опрошенных полагают, что инициатива исходит от Администрации Президента и только 29% — от депутатов Государственной Думы. В целом же по России с помощью СМИ создаётся и поддерживается полезная для власти иллюзия того, что инициативы по ограничению гражданских прав рождаются в обществе, поддерживаются его большинством и превращаются в законы с помощью представителей этого общества — депутатов Думы. В то время как на деле всё происходит ровно наоборот: инициативы и намёки, исходящие от исполнительной власти, подхватываются в Думе и, с помощью телевидения, превращаются в общественные кампании.

Поставленный в более открытой форме вопрос об инициаторах репрессивных мер, применяемых правоохранительным органами к оппозиции и гражданским активистам, даёт несколько иные результаты. Практически равные доли респондентов возлагают ответственность как на Государственную Думу, так и на Администрацию Президента. Существенно возрастает при такой постановке и доля тех, кто возлагает ответственность на правоохранительные органы. В Москве 57% полагают, что инициатива жёстких мер исходит от Администрации Президента, 19% — от депутатов Государственной Думы и 13% — от самих правоохранительных органов.