Ничто

Ничто — это фундаментальная категория в системе философской онтологии (см. Онтология), которая фиксирует несуществование, отсутствие, небытие сущего (в целом или для любой разновидности существующего) или вообще бытия. Ничто концептуализирует небытие предметов и явлений и противоположна таким понятиям, как нечто, сущее, бытие (см. Бытие). В развитии философской мысли ничто часто отождествлялось с небытием; иногда эти понятия разграничивались, причём небытие толковалось как более абстрактное, чем ничто, отрицание бытия.

В философии, начиная с Античности, прослеживаются два альтернативных подхода к пониманию ничто.

В учениях одной группы (философия Платона и неоплатонизм, христианская пантеистическая мистика, системы Ф. Шеллинга, Г. В. Ф. Гегеля и другие) ничто причисляется к тем ключевым категориям онтологии (как Бог, бытие, абсолют и так далее), которые «с самого начала выступают как бесконечные» (Гегель). Общую исходную позицию всех таких систем можно передать формулой М. Хайдеггера: «Нужно войти в вопрос о бытии до крайних пределов его — до Ничто и включить Ничто в вопрос о бытии» (Heidegger M. Einführung in die Metaphysik. — Tüb., 1953, S. 18). В этих системах отвергается принцип ex nihilo nihil fit (из ничто ничего не возникает) как несовместимый с наличием у категории «ничто» позитивного понятийного содержания («уничтожающий становление», по Гегелю). Путь к вскрытию потенций и предикатов ничто находят, задаваясь «фундаментальным вопросом метафизики» (Хайдеггер): «Почему вообще есть сущее, а не скорее ничто?» В различной форме этот вопрос ставится во всех без исключения системах онтологии и представляет собой, по существу, исходную апорию философского и религиозного мышления. Согласно Хайдеггеру, только исследованием этого вопроса возможно преодолеть начальную дилемму проблемы ничто: либо ничто — только формальный результат отрицания сущего, концептуальное единство негативных суждений, — и тогда оно никак не есть, не причастно бытию и не имеет категориального статуса; либо же оно — частное сущее (что, очевидно, запрещено самой его дефиницией).

Учения, не выходящие за пределы этой дилеммы, реализуют второй подход этой дилеммы к проблеме ничто, противоположный описанному выше. Утверждая происхождение ничто из формального отрицания, такие системы обладают только формально-логическим понятием ничто, имеющим полностью номиналистическую природу (согласно второму подходу этой дилеммы, источником ничто являются негативные суждения). При этом категория «ничто» оказывается принадлежащей сфере суждения, и проблема ничто целиком изымается из онтологии: «То, чем вещи не являются, никак не относится к их бытию и сущности; можно лишь мысленно соотносить такие соображения с вещами» (Kunz H. Anthropologische Bedeutung der Phantasie. — Basel, 1946, S. 85).

Оба указанных понимания проблемы ничто наметились уже в античной философии, где элеаты представляли номиналистическую позицию: «Есть — бытие. А ничто — не есть» (Парменид. О природе. — В книге: Фрагменты ранних греческих философов, ч. 1. — М., 1989, с. 288), Платон же — противоположную ей: «Когда мы говорим о небытии, мы разумеем […] не что-то противоположное бытию, но лишь иное» (Платон. Софист 257b). Для их самоопределения и разграничения сыграло важную роль наличие в греческом языке двух способов выражения отрицания: οὔ — как формальное утверждение несуществования, чистое НЕ; μή — как не-определённость, не-оформленность — отрицание, существенно вторичное по отношению к утверждению, носящее оттенок «уже НЕ» либо «ещё НЕ» (очевидно, позиция Платона ориентируется на второе).

К номиналистической трактовке ничто примыкает иудео-христианская доктрина творения, представленная в Ветхом Завете и развитая в патристике. По Библии, «всё сотворил Бог из ничего» (2 Мак. 7, 28) актом чистого Своего воления, стоящим вне причинности и необходимости, и потому ничто здесь — полнота негации и привации, чистое несуществование, лишённое любых собственных свойств, — аналог античного οὐκ ὄν. Но с другой стороны, здесь не усматривается и чистой номиналистичности ничто: ничто не столько выводится из онтологии в сферу суждения, сколько ставится в дискурс воли, энергии.

Чёткое ограничение формально-логической трактовкой ничто представлено у Р. Декарта, для которого ничто — исключительно Nihil negativum, входящее в структуру акта негации: «Ничто [означает] лишь то место, в котором нет ничего из того, что, как мы думаем, должно бы в нём быть» (Начала философии, II, 17. — Избранные произведения. — М., 1950, с. 473). В новом аспекте эту трактовку возродил и усилил А. Бергсон, который, анализируя мыслительный акт, приходит к выводу, что является принципиально невозможным представить либо помыслить ничто как уничтожение всего бытия (Nihil Absolutum), и поэтому «идея абсолютного небытия, понимаемого как уничтожение всего, есть псевдоидея, не более как слово» (Творческая эволюция. — М., 1914, с. 253). Эта псевдоидея рождает многие псевдопроблемы, и её устранение необходимо: чтобы «освободился путь для философии […] нужно мыслить Бытие непосредственно, не обращаясь к призраку небытия» (там же, с. 248, 267).

У Ф. Ницше (ещё до А. Бергсона) эта линия доводится до предела: является псевдоидеей не только ничто, но и бытие; оба концепта, вместе со всем арсеналом европейской метафизики, входят в разряд «ценностей», которые по заслугам обесценились и должны быть отброшены — должно совершиться «преодоление метафизики». Анализируя эту линию, обозначаемую им как «европейский нигилизм», и принимая необходимость «преодоления метафизики», Хайдеггер, однако, находит, что здесь не достигается преодоления — и именно из-за нигилистического отношения к проблеме ничто: «существо нигилизма […] принципиальное не-думание о сущности Ничто» (Европейский нигилизм. — В книге: Хайдеггер М. Время и бытие. — М., 1993, с. 74), между тем как вопрошание о ничто — исходная установка философствования как такового.

В учениях второй группы ничто причисляется к центральным категориям онтологии. Как самостоятельная категория оно впервые появляется у Демокрита в учении о бытии (атомах) и пустоте (οὐδέν). Согласно атомистическому учению Демокрита, ничто обладает онтологическим статусом и, более того, является необходимым условием таких феноменов и понятий, как «множество», «движение», «изменение». Софист Горгий трактует ничто как оборотную сторону элейского бытия. В онтологии Платона и Аристотеля ничто (как «не-сущее» — μηὅν) — противоположность мира эйдосов, их «иное», материя для воплощения копий эйдосов. Онтологический подход также присущ многим системам индийской философии (веданта, буддизм). Здесь ничто связано по смыслу — хотя и не отождествляется целиком — с такими базовыми понятиями, как «сансара» (круговорот чувственного бытия) и в особенности «нирвана». Последнее понятие, как предел онтологического процесса, не допускает дискурсивной дефиниции и, хотя часто бывает понимаемо как чистое ничто, в основных текстах трактуется апофатически, как не совпадающее ни с бытием, ни с небытием, ни с каким-либо соединением их. Близкую связь с ничто имеют и понятия других восточных традиций (дзен, даосизм), описывающие состояние, являющееся, подобно нирване, истинной целью существования. В европейской же философии раскрытие положительного содержания проблемы ничто проходило в форме довольно независимой разработки двух взаимно дополняющих аспектов проблемы: ничто в его отношении к Богу, или абсолютному бытию, и в его отношении к человеку.

Ничто и Бог

Ничто как онтологический принцип, рассматриваемый в его отношении к Богу, возникает, прежде всего, в сфере позднего античного синкретизма, в пограничье языческих и христианских идей — у Филона Александрийского, во многих гностических системах (наиболее полно — у Василида), у Псевдо-Дионисия Ареопагита (концепция Божественного мрака), Эригены. В христианской философии античные представления о ничто использовались для толкования догмата о творении мира Богом из ничего (ex nihilo). Ничто занимает центральное место в христианской и исламской апофатике (Ареопагитики, Иоанн Скотт Эриугена, Ибн Рушд, Николай Кузанский), для которой адекватным путём приближения мысли к Богу было последовательное отбрасывание определённостей, что делало тождественными для познания божественную полноту и ничто.

Следующий крупный этап — немецкая мистика: М. Экхарт и его школа (XIV век), а также идущая от него мистическая традиция, Николай Кузанский (XV век), Яков Бёме (XVII век), и ряд других фигур (Себастьян Франк, Ангел Силезиус и другие). В Новое время эта линия иссякает, хотя отмечается её появление у позднего Ф. Шеллинга, в построениях которого всякое нечто есть самоограничение раскрывающегося Бога, а Бог в себе — ничто и «безосновность». В этом же русле понимание ничто развивалось в русской религиозной философии (Вл. Соловьёв, Бердяев, Булгаков, С. Л. Франк, Карсавин). Обычно здесь фигурирует концепция «Божественного Ничто», изначального непостижимого тождества ничто и Бога, которое развёртывается затем в онтологический дискурс. С наибольшей детальной чёткостью подобное развёртывание представлено у Н. Кузанского и Г. В. Ф. Гегеля; в различных учениях оно предполагалось движимым различными началами: у Я. Бёме — аффективными («Ничто голодает по нечто»), Гегеля — чисто логическими и другими. Гегель включает ничто (Nichts) в свою систему «Логики», где оно становится — синтезируясь со своей диалектической противоположностью, бытием — исходным пунктом движения категорий. В его «Логике» заметно функциональное отличие ничто как конкретно-негативного полюса каждой позитивности от небытия как более абстрактной противоположности бытию. Так, ничто по отношению к сущности (а не к бытию) имеет собственный термин — Nichtig.

Божественное ничто являлось во множестве форм — Эн-Соф (каббала, Вл. Соловьёв), «несущий Бог» (Василид), безосновность и бездна (М. Экхарт, Я. Бёме, Н. Бердяев), Deus implicitus (Ф. Шеллинг), Непостижимое (С. Л. Франк). Оно может сближаться со Сверхсущной Сущностью (Усией) Бога-Троицы (Псевдо-Ареопагит), с Богом-Отцом (Вл. Соловьёв, теософские учения) или с усматриваемой в Боге особой «безосновной основой», бездной (Ungrand, Abgrund), которую «Бог содержит в Себе», но которая «не есть Бог […] а только основа Его существования» (Шеллинг Ф. Философские исследования о сущности человеческой свободы. — Сочинения, т. 2. — М., 1989, с. 107). В последнем случае (родственные гностикам построения немецкой мистики, Ф. Шеллинга, Н. Бердяева) ничто оказывается в Боге независимым от Него принципом и за счёт этого делается ключом к решению апорий зла и свободы твари. У С. Кьеркегора тема ничто, связанная с анализом переживания греховности, вбирает в себя богословский и психологический аспект, впервые описывая феноменологию данности ничто в сознании («Понятие страха»).

Ничто и присутствие

В философии XIX — начала XX века интерес к проблеме ничто угасает, что связано с упадком традиционной метафизики. Однако в середине XX века, после долгого перерыва, тема ничто вновь оказывается в фокусе философских поисков, хотя ставится по-иному: в центре внимания европейского экзистенциализма — острое столкновение индивидуального существования человека (бытия-присутствия, Dasein) с опытом ничто. Фундаментальную роль играет концепт ничто в философии М. Хайдеггера и Ж.-П. Сартра.

В экзистенциализме Сартра концепция ничто двойственна: продолжая французскую традицию формально-логической трактовки ничто (Декарт, Бергсон), считая ничто конституируемым отрицаниями, он в то же время отводит ничто центральное место в онтологии. Посредством ничто определяется отношение между бытием (en-soi, в-себе-бытие) и сознанием (pour-soi, для-себя-бытие). Основа конституции сознания — способность к отрицательным суждениям, которые наводняют бытие «отрицательностями» (negatitees), «выделяют Ничто»; вследствие этого ничто по сути может быть отождествлено с сознанием. Напротив, бытие полностью инородно ничто, и, «выделяя ничто», сознание дистанцируется, высвобождается из монолитности бытия, от его власти; поэтому Сартр определяет свободу человека как его способность «выделять ничто» (возводя такую трактовку к Р. Декарту и стоикам). Подобная схема, в которой дискурс бытия видится как дискурс тоталитарного господства, ничто же (понятое формально-логически или чаще деятельностно, как уничтожающая активность) выступает как освобождающая возможность, гарант абсолютной свободы человека, возникает в теме Кириллова у Ф. Достоевского («Убить себя — значит самому стать Богом»), а уже после (и через) Сартра оказывает влияние на философию Э. Левинаса, а также взгляды различных экстремистских и радикальных направлений.

М. Хайдеггер собирает воедино многие мотивы западноевропейской и, возможно, восточной темы ничто. Теме ничто у Хайдеггера посвящена целиком лекция, прочитанная им при вступлении на кафедру, прежде занимаемую Гуссерлем, и названная «Что такое метафизика?» (1929). Отсюда ясна уже ключевая роль темы для его мысли; упрощая, эту роль можно видеть двоякой:

1. В анализе отношения ничто — Присутствие (Dasein) раскрывается, что опыт ничто — единственный путь к обретению человеком смысла собственного существования. В «Бытии и времени» (1927) представлена аналитика этого опыта, базирующаяся на экзистенциалах ужаса и бытия-к-смерти.
2. В анализе отношения ничто — Бытие (Sein) раскрывается, что «вопрос о ничто пронизывает и скрепляет собой совокупное целое метафизики» (Что такое метафизика? — В книге: Хайдеггер М. Время и бытие, с. 24).

Хайдеггер строит здесь новую онтологическую позицию. Как у Платона и Плотина, ничто — иное бытию, граница, выявляющая его; но это иное не меон, а динамическое начало, «уничтожительная активность», также имеющая некое «потаённое» бытие. Вместе с тем динамическая взаимопринадлежность Бытия и ничто не есть и Гегелево диалектическое тождество: ничто и бытие соотносятся иначе, как динамическое сочетание в структуре бытия моментов скрытости и открытости. В поздний период эта роль ничто в выявлении потаённой жизни вещей выходит на первый план, раскрываясь в анализе отношения ничто — событие (Ereignis).