Ричард Хаас: Эпоха бесполярного мира

В XXI столетии основной чертой международных отношений станет бесполярность: доминировать будут не одно, два или даже несколько государств, а десятки акторов, способных оказывать различное влияние на положение дел в мире. Новая ситуация коренным образом отличается от той, что была в прошлом, и представляет собой принципиальное изменение расстановки сил.

В начале XX века мир, безусловно, был многополярным. Однако к середине столетия в результате двух мировых войн и множества конфликтов меньшего масштаба возникла биполярная модель. С окончанием Холодной войны и распадом Советского Союза на смену биполярности пришла однополярность — международная система, в которой главную роль играет один «центр силы» — в данном случае Соединённые Штаты Америки. Но в настоящее время сила рассеяна. Наступление эпохи бесполярности ставит ряд важных вопросов. Чем она отличается от других форм миропорядка? Как и почему она возникла? Каковы возможные последствия её функционирования? И как Соединённым Штатам реагировать на появление этой системы?

Более новый мировой порядок

В отличие от многополярности, которая подразумевает несколько чётко выраженных полюсов или центров средоточия силы, бесполярная система международных отношений характеризуется наличием многочисленных центров, обладающих значительной мощью.

Многополярные системы могут основываться на сотрудничестве, даже принимать форму «концерта держав», когда несколько крупных государств работают вместе над созданием правил игры и выработкой мер воздействия на тех, кто их нарушает. Многополярные системы также могут иметь более конкурентный характер и строиться на балансе сил либо таить в себе угрозу возникновения конфликтов, когда этот баланс нарушается.

На первый взгляд нынешний мир может показаться многополярным. В основных «центрах силы» — Европейском Союзе, Индии, Китае, России, США и Японии — проживает чуть более половины всего населения Земли. На них приходится 75% мирового валового внутреннего продукта (ВВП) и 80% мировых расходов на оборону. Но внешняя сторона может быть обманчива. Мир сегодня коренным образом отличается от мира эпохи классической многополярности: существует гораздо больше «центров силы», и многие из них не являются национальными государствами. Действительно, одной из главных особенностей современной системы международных отношений является утрата государствами-нациями монополии на силу, а в некоторых областях — их исключительного положения. Региональные и всемирные организации составляют конкуренцию государствам сверху, военизированные формирования — снизу, разнообразные неправительственные организации (НПО) и корпорации — со стороны. Власть сейчас рассредоточена — она находится в разных руках и местах.

Помимо шести основных мировых «центров силы», существует множество региональных. В Латинской Америке — Бразилия и, небесспорно, Аргентина, Венесуэла, Мексика и Чили. В Африке — Нигерия и Южная Африка. На Ближнем Востоке — Египет, Израиль, Иран и Саудовская Аравия. В Южной Азии — Пакистан. В Восточной Азии и Океании — Австралия, Индонезия и Южная Корея.

В общем списке немало разного рода организаций — всемирных (Международный валютный фонд, Организация Объединённых Наций, Всемирный банк), региональных (Африканский союз, Лига Арабских государств, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, ЕС, Организация Американских государств, Ассоциация Южной Азии по региональному сотрудничеству) и функциональных (Международное агентство по атомной энергии, ОПЕК, Шанхайская организация сотрудничества, Всемирная организация здравоохранения), а также штаты в составе государств-наций, к примеру Калифорния в США и Уттар-Прадеш в Индии, и такие города, как Нью-Йорк, Сан-Паулу и Шанхай.

Далее, есть крупные международные компании, в том числе лидирующие в энергетике, финансах и обрабатывающей промышленности. Другие образования, заслуживающие внимания в данном контексте, — это международные сети СМИ («Аль-Джазира», BBC, CNN), военизированные формирования (ХАМАС, «Хезболла», «Армия Махди», «Талибан»), политические партии, религиозные организации и движения, террористические сети («Аль-Каида»), наркокартели и НПО положительной направленности (фонд Билла и Мелинды Гейтс, «Врачи без границ», «Гринпис»). В сегодняшнем мире сила не сконцентрирована, она всё больше рассредоточивается.

В этом мире Соединённые Штаты являются и ещё долго будут оставаться крупнейшим отдельно взятым центром концентрации глобального влияния. Они ежегодно тратят 500 миллиардов долларов на свои Вооружённые силы (а если считать операции в Афганистане и Ираке, то более 700 миллиардов); их сухопутные, военно-воздушные и военно-морские силы — самые мощные и эффективные на планете. Американская экономика, ВВП которой около 14 трлн — крупнейшая в мире. США являются также важным источником культурного воздействия (через кино и телевидение), информации и инноваций. Но, признавая подобное могущество, нельзя не замечать относительное уменьшение роли Соединённых Штатов в мире и вместе с ним абсолютное уменьшение влияния и независимости.

Доля США в мировом импорте уже упала до 15%. Хотя американский ВВП составляет более 25% общемирового, эта доля, без сомнения, будет со временем снижаться по причине нынешней и прогнозируемой разницы между темпами роста Соединённых Штатов и азиатских гигантов, а также других стран, многие из которых растут в два-три раза быстрее Америки.

Валовый внутренний продукт далеко не единственный индикатор, указывающий на постепенную утрату американцами ведущей роли в экономике. Рост фондов национального благосостояния в таких странах, как Китай, Кувейт, Объединённые Арабские Эмираты, Россия и Саудовская Аравия, также свидетельствует в пользу этой тенденции.

Контролируемые правительствами фонды накопления богатства, которые образуются в основном за счёт экспорта нефти и газа, сейчас составляют около 3 триллионов долларов. Согласно прогнозам, эти фонды увеличиваются на 1 триллион долларов в год и представляют собой всё более важный источник ликвидности для американских фирм.

Высокие цены на энергоносители, которые подстёгиваются повышающимся спросом в Индии и Китае, сохранятся ещё некоторое время, а это означает, что размер и роль фондов будет расти и впредь. Появляются альтернативные фондовые биржи, которые оттягивают компании от американских фондовых бирж и даже объявляют о первичном размещении акций (IPO). В частности, Лондон как мировой финансовый центр конкурирует с Нью-Йорком и даже опередил его по количеству IPO. Доллар упал по отношению к евро и английскому фунту, и, скорее всего, его курс будет снижаться также и по отношению к азиатским валютам. Большая часть иностранных авуаров в мире сейчас номинирована не в долларах. А шаги, нацеленные на определение цены на нефть в евро либо наборе валют, сделают американскую экономику более уязвимой перед лицом не только инфляции, но и валютных кризисов.

Первенство Соединённых Штатов оспаривается и в других сферах, таких, как эффективность Вооружённых сил и дипломатия. Внушительные показатели военного бюджета не всегда свидетельствуют о военной мощи. События 11 сентября 2001 года продемонстрировали, как при небольших расходах террористы смогли добиться гибели людей и материальных разрушений беспрецедентного масштаба. Многие наиболее дорогостоящие виды новейших вооружений неприменимы в современных конфликтах, когда боевые действия разворачиваются не на традиционных полях сражений, а в городских кварталах. В такой обстановке большое число легковооружённых солдат способны вполне успешно противостоять меньшим по численности американским войскам, имеющим хорошую боевую подготовку и лучше вооружённым.

В эпоху бесполярности сила и влияние всё менее и менее взаимосвязаны. Другие государства, вероятно, останутся глухи к призывам американцев реформироваться, американские программы помощи будут иметь меньшую отдачу, санкции, вводимые США, окажутся менее эффективными. В конечном счёте страной, которая смогла повлиять на Северную Корею по вопросу о её ядерной программе, оказался Китай. Давление Вашингтона на Тегеран было усилено благодаря поддержке нескольких западноевропейских стран и ослаблено из-за нежелания Китая и России вводить санкции против Ирана. Пекин и Москва снизили эффективность международного воздействия на правительство Судана, с тем чтобы оно прекратило войну в провинции Дарфур. Способность игнорировать настойчивые требования Соединённых Штатов неоднократно демонстрировал Пакистан, то же можно сказать о Венесуэле, Зимбабве, Иране и Северной Корее.

Аналогичная тенденция прослеживается в сферах культуры и информации. Болливуд выпускает ежегодно больше фильмов, чем Голливуд. Многократно увеличивается число телепрограмм, конкурирующих с американскими передачами. Конкуренцию новостям и комментариям из США составляют веб-сайты и блоги из других стран. Распространение информации в не меньшей степени, чем распространение оружия, обусловливает возникновение бесполярности.

Прощай, однополярность!

Чарльз Краутхаммер оказался прав больше, чем сам это осознавал, когда почти два десятилетия назад на страницах Foreign Affairs обозначил сложившуюся геополитическую ситуацию как «момент однополярности». Тогда доминирующее положение США было реальным. Но оно продлилось всего лишь 15 или 20 лет. Для истории это одно мгновение.

Приверженцы традиционной реалистической теории предсказали бы конец однополярной системы и наступление эпохи многополярного мира. Следуя такой логике, великие державы, действуя по своему обыкновению, стимулируют соперничество со стороны других государств, которые относятся к ним со страхом либо неприязнью. Краутхаммер, будучи сторонником этой теории, утверждал: «Несомненно, со временем возникнет многополярная система. Возможно, где-то лет через 20 появятся великие державы, равные Соединённым Штатам Америки, и мир будет похож на тот, который существовал перед Первой мировой войной».

Но этого не произошло. Хотя антиамериканизм получил широкое распространение, ни одна великая держава или группа великих держав не могут соперничать с США. Частично это объясняется тем, что разрыв между могуществом Соединённых Штатов и любого их потенциального соперника слишком велик. Со временем такие страны, как Китай, возможно, и достигнут ВВП, сравнимого с американским. Но если говорить о КНР, то большая доля её богатства будет неизбежно идти на обеспечение огромного населения страны (значительная часть которого до сих пор пребывает в бедности). Таким образом, у Китая не останется свободных средств для финансирования военных разработок или операций за границей. Поддержание политической стабильности в период такого динамичного, но неравномерного роста станет отнюдь не лёгкой задачей.

У Индии во многом те же демографические проблемы, кроме того, её развитие осложняется раздутым бюрократическим аппаратом и плохо развитой инфраструктурой. Общий ВВП Европейского Союза сейчас превышает ВВП США, но Европейский Союз не выступает с единых позиций как национальное государство. У него нет ни возможности, ни желания действовать в наступательной манере, характерной для великих держав прошлого. Что касается Японии, то её население стареет и численность его сокращается. К тому же у этой страны нет политической культуры, необходимой для выполнения роли великой державы. Россия, пожалуй, более склонна играть эту роль, но её экономика в основном монокультурна; она тоже сталкивается с проблемой сокращения численности населения и угрозой единству страны.

То, что до соперничества великих держав в классической форме не дошло и оно вряд ли появится в ближайшем будущем, — это также отчасти следствие позиции Соединённых Штатов, которые не провоцировали подобной реакции. Нельзя сказать, что при президенте Джордже Буше-младшем США не отталкивали от себя другие страны: безусловно, они вызывали такой отклик. Но всё-таки Соединённые Штаты Америки по большей части не делали ничего такого, что позволило бы другим государствам заподозрить угрозу своим жизненно важным национальным интересам. Сомнения в мудрости и правоте внешней политики Вашингтона весьма распространены, но они скорее выразились в осуждении США (и отсутствии сотрудничества), чем в прямом противостоянии.

Ещё один фактор, препятствующий соперничеству великих держав, состоит в том, что экономическое благополучие и политическая стабильность многих крупных государств зависят от международной системы. И они соответственно не хотят разрушать миропорядок, который служит их национальным интересам. Эти интересы тесно связаны с идущими через границы потоками товаров, услуг, людей, энергоресурсов, инвестиций и технологий — потоками, в обеспечении которых Соединённые Штаты играют очень важную роль. Интеграция в современный мир ослабляет возможность конкуренции и конфликтов между великими державами.

Но даже при том, что соперничества великих держав не возникло, эпоха однополярности закончилась. Можно выделить три фактора, объясняющие закат эпохи.

Первый фактор связан с историей. Государства развиваются; они всё успешнее генерируют и объединяют людские, финансовые и технологические ресурсы, что ведёт к повышению производительности и процветанию. То же самое относится к корпорациям и другим организациям. Подъём этих новых сил нельзя остановить. В результате появляется ещё больше акторов, способных влиять на ситуацию в регионе или в мире.

Второй фактор — политика Соединённых Штатов. Перефразируя Пого, героя комиксов Уолта Келли (Уолт Келли — американский художник-карикатурист; Пого — герой созданных им комиксов, которые публиковались в газетах с середины 1940-х до середины 1970-х годов. — Прим. ред.), можно сказать, что объяснение найдено: это — США. Тем, что она сделала и что ей не удалось сделать, Америка ускорила появление в мире альтернативных «центров силы» и ослабила собственные позиции.

Энергетическую политику Соединённых Штатов (либо отсутствие таковой) можно назвать движущей силой, которая и привела к концу однополярного мира. Со времени первого нефтяного шока 1970-х потребление нефти в США возросло приблизительно на 20% и, что более важно, импорт нефтепродуктов вырос более чем в два раза по объёму и почти в два раза по доле потребления. Такой скачок спроса на иностранную нефть способствовал повышению мировой цены, которая менее чем за 10 лет поднялась с цифры чуть более 20 долларов за баррель до уровня более 100 долларов. В результате богатство и рычаги влияния перешли в руки государств, обладающих энергоресурсами. Резюмируя, можно констатировать, что энергетическая политика Соединённых Штатов способствовала тому, что страны — производители нефти и газа стали главными центрами мирового влияния.

Экономическая политика Вашингтона также сыграла свою роль. Президента Линдона Джонсона много критиковали за то, что он одновременно вёл войну во Вьетнаме и увеличивал внутренние расходы. Президент Джордж Буш, несмотря на дорогостоящие войны в Афганистане и Ираке, в то же время он допустил рост дискреционных расходов на 8% в год и снизил налоги. В результате финансовое положение страны ухудшилось: если в 2001-м бюджет имел профицит более 100 миллиардов долларов, то в 2007 году дефицит бюджета оценивается приблизительно в 250 миллиардов.

Пожалуй, более показательным критерием является дефицит текущих статей платёжного баланса, который в настоящее время превышает 6% ВВП. Это оказывает давление на доллар, стимулирует инфляцию и приводит к тому, что богатство и сила концентрируются в других центрах мира. Плохое регулирование американского ипотечного рынка и, как следствие, кризис кредитных платежей усугубили финансовые проблемы.

Война в Ираке тоже способствовала ослаблению американских позиций в мире. Она оказалась дорогостоящей во всех отношениях — не только в смысле человеческих жертв, но и с военной, экономической и дипломатической точек зрения. Много лет назад историк Пол Кеннеди выдвинул тезис об «имперском перенапряжении». Смысл его состоит в том, что Соединённые Штаты Америки в конечном счёте придут к упадку из-за чрезмерного напряжения, как это происходило в прошлом с другими великими державами. Теория Кеннеди оказалась применима к Советскому Союзу, но и США со всеми своими корректирующими механизмами и динамизмом не застрахованы от упадка.

И дело не только в том, что американским Вооружённым силам понадобится лет 20, чтобы оправиться после Ирака. У Америки нет достаточного военного потенциала для продолжения того, что она делает в Ираке, и ещё в меньшей степени для того, чтобы взваливать на себя бремя новых обязательств любого масштаба в других частях света.

И последнее. Бесполярный мир сегодня не просто результат подъёма других государств и организаций или провалов и неразумных шагов Соединённых Штатов. Бесполярность — неизбежное следствие глобализации. Она увеличила объём, скорость и значение трансграничных потоков — от наркотиков, электронной почты, парниковых газов, промышленных товаров и людей до телевизионных и радиосигналов, вирусов (виртуальных и реальных) и вооружений. Глобализация закрепляет бесполярную систему по двум основополагающим направлениям.

Во-первых, многие потоки пересекают границы вне контроля правительств и без их ведома. Таким образом, глобализация ослабляет влияние основных государств.

Во-вторых, те же самые потоки зачастую расширяют возможности таких негосударственных акторов, как экспортёры энергоносителей (резко увеличивают своё богатство за счёт импортёров), террористы (используют Интернет для вербовки и подготовки кадров, международную банковскую систему для перевода финансовых средств и международную транспортную систему для перемещения людей), государства-изгои (могут использовать чёрные и серые рынки) и 500 крупнейших фирм мира (могут быстро перебрасывать персонал и инвестиции). Становится всё более очевидно, что статус самого сильного государства больше не означает обладания им почти полной монополией на влияние. Отдельным лицам и группам лиц стало гораздо проще, чем в прошлом, аккумулировать и распространять существенное влияние.

Бесполярный беспорядок

Бесполярная система, которая получает всё большее распространение, будет иметь в основном негативные последствия для Соединённых Штатов, а также и для большей части остального мира. Вашингтону станет всё труднее играть роль лидера в случаях, когда он будет стремиться добиваться коллективных действий для решения региональных и глобальных проблем. Одна из причин такого положения объясняется простой арифметикой.

Когда так много акторов обладают значительной силой и пытаются оказывать влияние, труднее организовать коллективные действия и заставить организации работать.

Контролировать десятки действующих лиц труднее, чем единицы. Яркое подтверждение этой истины — неспособность достичь соглашения во время Дохийского раунда переговоров по вопросам мировой торговли.

Бесполярность также увеличит число угроз и уязвимых точек для такой страны, как США. Эти угрозы исходят от государств-изгоев, террористических группировок, производителей энергоносителей, которые могут решить сократить добычу, либо центральных банков, чьи действия или бездействие способны сказаться на роли и силе американского доллара. Федеральная резервная система, возможно, будет долго размышлять, прежде чем продолжит снижать процентные ставки, чтобы не ускорить «отход» от доллара. Однако может случиться и нечто похуже, чем рецессия.

Например, Иран. Предпринимаемые им усилия к тому, чтобы стать ядерной державой, — следствие бесполярности. Тегеран превратился в ещё один значимый центр, способный оказывать влияние на ситуацию не только в ОПЕК, но и в Ираке, Ливане, Сирии, на палестинских территориях и за их пределами в основном благодаря росту цен на нефть. У Ирана много источников получения технологий и финансов и бесчисленные рынки для экспорта энергоносителей. Вследствие бесполярности Соединённые Штаты не могут справиться с Ираном в одиночку. В применении политических и экономических санкций и в блокировании доступа Тегерана к ядерным технологиям и материалам Вашингтон зависит от других государств. Бесполярность порождает бесполярность.

Однако даже при том, что наступление эпохи бесполярности было неизбежно, характер этой системы не предопределён. Перефразируя слова теоретика международных отношений Хедли Булла, можно прийти к выводу, что глобальная политика в любой точке земного шара — это смесь анархии и организации. Вопрос в том, каково соотношение этих составляющих и какова тенденция. Многое можно и нужно сделать для того, чтобы сформировать структуру бесполярного мира. Порядок не возникнет сам по себе. Напротив, бесполярный мир, если пустить все на самотёк, со временем станет более хаотичным. Энтропия учит, что системы, состоящие из большого числа акторов, при отсутствии внешнего вмешательства тяготеют к большей случайности и беспорядку.

Соединённые Штаты могут и должны принять меры к тому, чтобы уменьшить шансы на превращение бесполярного мира в нестабильный. Это не призыв к унилатерализму — это призыв к США навести порядок в собственном доме. Однополярность ушла в прошлое, но Соединённые Штаты имеют больше возможностей, чем кто-либо, улучшить качество международной системы. Вопрос в том, будут ли они и впредь обладать такими возможностями.

Самой важной проблемой остаётся энергетика. Нынешний уровень американского потребления и импорта (помимо отрицательного влияния на климат планеты) усугубляет бесполярность, поскольку огромные финансовые средства перекачиваются производителям нефти и газа. Сокращение уровня потребления ослабило бы давление на мировые цены, уменьшило бы уязвимость Соединённых Штатов перед лицом манипуляций со стороны поставщиков нефти и замедлило бы процесс изменения климата. Положительный момент состоит в том, что всё это можно сделать без ущерба для американской экономики.

Крайне важным является укрепление внутренней безопасности. Терроризм, как болезнь, нельзя искоренить. Всегда найдутся люди, которые не интегрируются в общество и преследуют цели, не достижимые традиционными политическими методами. И иногда, несмотря на усилия тех, кому доверено дело внутренней безопасности, террористам будут удаваться их замыслы. Здесь необходимы меры, повышающие жизнеспособность общества, меры, которые требуют соответствующего финансирования, подготовки персонала для работы в чрезвычайных ситуациях и более гибкой и прочной инфраструктуры. Целью этих мероприятий должно стать уменьшение ущерба в случае удавшихся терактов.

Противодействие дальнейшему распространению ядерного оружия и неохраняемых ядерных материалов, учитывая их разрушительный потенциал, пожалуй, столь же важно, как и прочие мероприятия. Создавая банки обогащённого урана либо отработанного топлива, находящиеся под международным контролем и обеспечивающие странам доступ к чувствительным ядерным материалам, мировое сообщество могло бы помочь им использовать ядерную энергию для производства не бомб, а электроэнергии. Можно предоставить гарантии безопасности и оборонительные системы государствам, которые в противном случае могут ощутить потребность в создании собственных ядерных программ, чтобы противостоять ядерной угрозе со стороны соседей. Можно также ввести строгие санкции (в случае необходимости подкрепляемые использованием вооружённых формирований), чтобы оказать влияние на государства, стремящиеся к обладанию ядерным оружием.

При этом остаётся открытым вопрос применения военной силы для разрушения объектов ядерного или биологического оружия. Упреждающие удары, то есть атаки, целью которых является предотвращение непосредственной угрозы, широко признаны как форма самообороны. Превентивные удары, то есть атака на объекты, когда нет указания на неизбежное применение оружия, нечто совершенно иное. Их не следует в принципе исключать, но на них не стоит полагаться. Помимо вопросов осуществимости, превентивные удары несут в себе угрозу сделать бесполярный мир менее стабильным, поскольку они способны подтолкнуть процесс распространения ядерного оружия (правительства могут рассматривать его разработку либо приобретение как средство сдерживания), а также потому, что они ослабят давно существующие нормы против применения силы не для самообороны, а в иных целях.

Борьба с терроризмом имеет существенное значение, если мы не хотим, чтобы эпоха бесполярности превратилась в эпоху современного Средневековья. Есть множество способов ослабить существующие террористические организации, используя разведку, органы правопорядка и военный потенциал. Но всё это не возымеет действия, если только не удастся сократить вербовку в эти организации. Родители, религиозные деятели и политические лидеры должны показать неприемлемость терроризма, выказывая презрение в отношении тех, кто занимается террористической деятельностью. И что более важно, правительствам следует найти способы интегрировать отторгнутых молодых людей в общество, а это не может произойти при отсутствии политических и экономических возможностей.

Мощным инструментом интеграции способна стать торговля. Она вынуждает государства избегать конфликтов, поскольку нестабильность прерывает выгодные коммерческие связи, которые увеличивают благосостояние и укрепляют основы внутреннего политического порядка. Торговля также содействуют процветанию, уменьшая риск несостоятельности государства и отчуждения среди граждан. Необходимо расширить масштабы деятельности Всемирной торговой организации (ВТО) через переговоры о будущих соглашениях в мировом масштабе, которые приведут к снижению субсидий, а также к устранению тарифных и нетарифных барьеров.

Организация внутренней политической поддержки таких переговоров в развивающихся странах, вероятно, потребует расширения разного рода социальных программ помощи неимущим, в том числе доступного медицинского обслуживания и пенсионных счетов, содействия в образовании и профессиональной подготовке, а также в страховании зарплаты. Такие социальные реформы требуют немалых средств и в некоторых случаях не имеют оснований (так, причиной потери работы является скорее не конкуренция со стороны других стран, а технологические новации), однако их стоит проводить, если учесть экономическую и политическую ценность расширения всемирного торгового режима.

Такие же усилия, возможно, необходимы для обеспечения потока инвестиций. Целью должно стать создание Всемирной инвестиционной организации (ВИО). Она способствовала бы движению капиталов через границы, чтобы минимизировать «инвестиционный протекционизм», препятствующий деятельности, которая, как и торговля, является экономически выгодной и создаёт политическую защиту от нестабильности. ВИО могла бы поощрять прозрачность инвестиций, определять, в каких случаях национальная безопасность служит законной причиной для запрета или ограничения иностранных капиталовложений, и создавать механизмы для разрешения споров.

Наконец, Соединённым Штатам надо расширить возможности предотвращения несостоятельности государств и преодоления её последствий. Это потребует формирования и содержания значительных по численности Вооружённых сил, обладающих большим потенциалом для отражения угроз, подобных тем, с которыми приходится сталкиваться в Афганистане и Ираке. Кроме того, это означает создание гражданских структур, параллельных военным, которые при помощи талантливых кадров обеспечили бы решение основных задач государственного строительства. Оказание экономической и военной помощи слабым государствам будет иметь для них жизненно важное значение и позволит выполнять обязательства в отношении своих граждан и соседних стран.

Не такая одинокая сверхдержава

В условиях бесполярного мира существенную роль будет играть мультилатерализм. Но чтобы новая система оказалась успешной, сотрудничество должно строиться на иных основах и предусматривать участие не только великих держав. Совет Безопасности ООН и «Группу восьми» следует реформировать так, чтобы они отражали реалии сегодняшнего мира, а не эпохи после окончания Второй мировой войны.

Недавняя встреча в рамках ООН, посвящённая вопросам координации глобальных усилий в ответ на вызовы, связанные со здоровьём людей, представила модель такой перестройки. В этой встрече участвовали представители правительств, специализированных учреждений ООН, НПО, фармацевтических компаний, фондов, исследовательских центров и университетов. Такой же состав участников был и на Встрече по проблемам глобального изменения климата, которая состоялась в декабре 2007 года на острове Бали (Индонезия). Возможно, мультилатерализм должен быть менее официальным и не столь всеобъемлющим, по крайней мере на первых этапах. Наряду с организациями потребуются сетевые сообщества.

Добиться единодушия по всем вопросам будет всё труднее; поэтому Соединённым Штатам следует подумать о подписании соглашений, нацеленных на решение более узких задач, с меньшим числом партнёров. Торговля может послужить здесь моделью, так как двусторонние и региональные договорённости заполняют вакуум, образовавшийся в результате провала раунда всемирных торговых переговоров. Тот же подход может быть применён в отношении изменения климата. Вполне реально достижение соглашения по отдельным аспектам проблемы (в частности, вырубка лесов) или только между несколькими странами (например, теми, которые являются основными источниками парниковых выбросов). В то же время невозможно достичь договорённости, под которой подпишутся все страны и которая способна регулировать все проблемы. На повестке дня будет, вероятно, мультилатерализм á la carte.

Бесполярная система осложняет дипломатическую деятельность. Дело не только в том, что в бесполярном мире больше акторов. В нём не хватает предсказуемых фиксированных структур и систем отношений, которые характерны для однополярной, биполярной и многополярной структур. Так, во многом утратят своё значение союзы хотя бы потому, что для них требуются предсказуемые угрозы, чёткие прогнозы и обязательства, а всего этого не хватает в бесполярном мире. Отношения будут иметь более избирательный характер и строиться в зависимости от ситуации. Станет труднее определять другие страны либо как союзников, либо как противников: по некоторым вопросам они станут сотрудничать с нами, а по другим — выступать против. На первый план выйдут консультации и создание коалиций, а также дипломатия, которая, когда возможно, поощряет взаимодействие и защищает его от последствий неизбежных разногласий. Соединённые Штаты уже не смогут позволить себе роскошь проводить внешнюю политику по принципу «Либо с нами, либо против нас».

Бесполярная система будет трудной и опасной. Но содействие более высокой степени глобальной интеграции поможет достижению стабильности. Создание центральной группы, состоящей из правительств и других акторов, приверженных мультилатерализму, стало бы значительным шагом вперёд. Назовём это «согласованной бесполярностью». Такая модель не покончит с бесполярностью, но поможет управлять ей и повысит шансы того, что международная система не будет деградировать и не распадется.