Питер Дункан:
Мессианство России.
Интервью

Вопрос: Что Вы называете «русским мессианством?»

Питер Дункан: Я долго размышлял об этом. Для начала следует определить, что такое «мессианство». Это иудейская концепция о мессии — человеке, который обладает особым поручением Бога по освобождению еврейского народа. В более общем смысле, мессия должен улучшить состояния всего человечества, выступив в качестве завершающего момента истории. Здесь можно говорить и о религиозной вере в пришествие Спасителя, который положит конец нынешнему положению вещей и идей, установит новый порядок справедливости и счастья.

Русское мессианство предполагает более размытое определение — Спаситель может быть и личностью, и целым народом. Например, мессия может быть царём, а марксисты считали пролетариат — мессианским классом. С другой стороны, русское мессианство базируется на христианском мессианстве, которое отталкивается от веры в то, что Иисус Христос искупил грехи человечества.

Русское мессианство напоминает иудейскую традицию, поскольку в нём также присутствует идея освобождения народа. Иногда в русском мессианстве проявляется и мировая идея, согласно которой Россия является страной, выполняющей особую задачу в мире. И это не просто задача — в более экстремальных формах присутствует идея, что страдания России, как и страдания Христа, приведут к спасению всего мира. В более умеренных формах эта концепция подаётся таким образом: Россия существует для того, чтобы преподать урок остальному человечеству о том, как надо или, наоборот, как не надо действовать. С учётом коммунистического опыта, мессианская интерпретация может звучать и так: страдания России под гнётом коммунистической системы побудили другие государства не принимать эту форму коммунизма или вообще отказаться от восприятия коммунизма.

В своей книге я доказываю, что ленинизм и Октябрьская революция свели воедино две идеи: с одной стороны, марксистскую теорию о том, что трудящиеся являются мессианским классом, который освободит всё человеческое общество с помощью революции — с другой стороны, идей о том, что пройдя через страдания, Россия укажет лучший путь всему миру.

Частично, русское мессианство — продолжение ленинской концепции. Однако это и намного более древняя и традиционная интерпретация идеи о Москве как Третьем Риме. Русский царь — это избранный Господом правитель, который считал себя законным царём всех христиан, главной задачей которого было объединение всех христиан и крещение остальных обитателей мира.

Вопрос: В книге Вы утверждаете, что эти теории далеко не всегда были модными в России, однако приобретали особое значение в некоторые периоды российской истории…

Питер Дункан: Да, это так. Однако речь идёт не только о концепции Третьего Рима, но и Святой Руси, которая подчёркивает святость не царя, а самого русского народа, что у старообрядцев привело к отрицанию царя, как законного правителя России.

В книге я пытался доказать, что разные идеи русского мессианства выходят на передний план в определённые периоды истории, особенно во времена катастроф. Подобное происходило, например, во время войны с Польшей в XVI веке, когда вышла на первый план концепция Третьего Рима. Это произошло в эпоху реформ патриарха Никона, которые значительная часть Русской Православной Церкви считала предательством традиционной русской веры. Это произошло в XIX веке, во время кризиса феодализма, когда начались дискуссии о том, должна ли Россия отказаться от капитализма или принять его…

Можно также вспомнить эпоху Наполеона, революций, Великую Отечественную войну… Ближе к современности — крах коммунизма и распад СССР, когда произошло возрождение русского мессианства, особенно в Коммунистической партии Российской Федерации, где мессианские идеи связали с социализмом. То есть, русское мессианство продолжает существовать и сегодня.

Я писал свою книгу в конце 1990-х годов и утверждал, что при Борисе Ельцине прагматизм являлся доминирующим фактором политики, как и во многие другие периоды русской истории. Однако интеллектуальный русский мессианизм продолжал существовать, будучи менее заметным. Власти России двигались в другую сторону, в большей степени действуя ради охраны интересов правящей элиты, и поэтому мессианские идеи не выходили на первый план.

Но в последние годы правления Владимира Путина наблюдается возрождение популярности идеи, что у России особенный путь, который отличается от западного. Нынешнее правительство России считает, что разделяет западные демократические ценности, однако оно иначе толкует их — например, считая «суверенную демократию» наиболее подходящей системой, то есть, «российская демократия» отличается от «западной демократии».

Вопрос: Эти идеи каким-то образом проявляются во внешней политике России?

Питер Дункан: В начале президентства Путина, после терактов 11 Сентября 2001 года, в России считалось, что страна стоит на передовой линии международной борьбы с терроризмом. Тогда декларировалось, что Россия тоже была жертвой террористических атак — в первую очередь, терроризм исходил из Чечни, но также и из радикальных мусульманских сил Средней Азии — а другие страны так не страдали от терроризма, как страдала Россия. Считалось, что мир недооценивал эти страдания до того, как подобное горе не испытали США.

После терактов в США Россия ожидала, что другие страны и особенно Соединённые Штаты оценят особую позицию России в международной борьбе против терроризма и поймут, что с ней необходимо сотрудничать. Таким образом, легитимировались действия Путина в Чечне — репрессии, воздушные налеты, фильтрационные лагеря, потому что у американцев тоже были Гуантанамо и «Абу Грейб». В то время была очень популярна теория, что Россия страдает во благо всего человечества и снова стоит в первом ряду борцов со злом — так она боролась против нашествия монголов в XIV–XVI веках, против Наполеона в XIX веке, против Гитлера в XX веке и против ядерной угрозы США в эпоху Холодной войны.

Начиная с 2004 года ситуация изменилась. Россия разочаровалась в Соединённых Штатах Америки, потому что Вашингтон начал критиковать Россию, хотя Россия и помогла американцам в Афганистане. Она открыла своё воздушное пространство, оказала помощь американским союзникам из Северного Альянса, помогла захватить Кабул… У России создалось впечатление, что, несмотря на всё это, Америке Россия уже не нужна. США выступали за расширение НАТО, приняв в состав альянса три постсоветские республики, и не особо беспокоились об интересах России. Россия отдала свои базы во Вьетнаме и на Кубе, чтобы показать свою готовность сотрудничать с Западом, а что сделали американцы? Они вышли из Договора о противоракетной обороне, а потом решили построить систему противоракетной обороны в Польше и в Чехии. Россия почувствовала, что Запад её предал.

В результате, в России начал проявляться другой вид мессианства. Сейчас вместо того, чтобы быть мировым лидером в борьбе против терроризма, Россия (это не провозглашается в открытую, но подразумевается) видит себя лидером тех стран, которые выступают против американского империализма. Кстати Путин, насколько я знаю, только один раз использовал слово «империализм». Это табуированное слово по отношению к США. Даже Борис Ельцин, когда говорил про агрессию НАТО в Косово, никогда не вспоминал про американский империализм.

Если ранее Россия считала, что обладала цивилизаторской миссией в Евразии и являлась образцом для других стран, то сейчас Россия предлагает миру другую модель, отличную от западной. В этой модели государство больше вмешивается в экономику, а к иностранным инвестициям относятся с намного большей осторожностью. В какой-то степени в России наблюдается возрождение стереотипов Холодной войны, однако конечно же, руководство страны не пытается вернуться к коммунистической идеологии или к государственной собственности.

Во внешней политике Россия ныне отличает себя от Запада и считает, что Запад злоупотребляет международными институтами, такими как ООН. Так произошло в Ираке и в Косово, когда ООН была обойдена. Россия видит себя в роли защитника международного права, в то время, как Запад использует «двойные стандарты».

Вопрос: Каким может быть будущее русского мессианства в ближайшие 15–20 лет?

Питер Дункан: Я не хотел бы утверждать, что русское мессианство будет на переднем плане внешней политики России, потому что прагматизм играет крайне важную роль. Однако мессианство остаётся составным элементом российской внешней политики: это один из элементов антитеррористической политики, и один из элементов противостояния однополярному миру…

С другой стороны, Россия преследует свои интересы, и это остаётся основным рычагом её внешней политики. Россия вынуждена привлекать западные инвестиции, чтобы добывать нефть и газ в весьма сложных условиях. Ей также нужно продавать своё сырье и материалы Западу. Поэтому не может появиться идеологического детерминизма в сфере отношений России с внешним миром, хотя подобные идеи присутствуют в мышлении россиян, особенно у интеллигенции. Политикам придётся продолжать обращать пристальное внимание на интересы России и на интересы российских компаний, на потенциал российской армии, которая, кстати, на сегодняшний момент находится не в очень хорошем состоянии.

Однако, если мы говорим о сроке в 15–20 лет, то стоит подумать о том, как будет оцениваться система, построенная Путиным — система избирательного авторитаризма и более активного участия государства в экономике. Я считаю, что её признают неэффективной. Мы видим, например, что государственные отрасли экономики менее эффективны, чем частные.

Неизбежно, что в России придёт к власти новое поколение и захочет провести новую волну реформ. И они снова будут смотреть в сторону Запада, как это случилось с Горбачёвым и Ельциным. Мы должны ожидать перемен во внутренней политике России, но не раньше, чем через 10–15 лет. В свою очередь, внешняя политика — это коктейль из внутренней ситуации и международной обстановки.

Вопрос: Ожидаете ли Вы каких-то серьёзных изменений во внешней политике России после прихода к власти нового президента — Дмитрия Медведева?

Питер Дункан: Если и будут какие-то перемены, то, скорее всего, они произойдут из-за изменений во внешнем мире. МИД России, как мне кажется, серьёзно не изменится. Медведев работал с Путиным в течение последних 17 лет и пока не показывает, что собирается проводить другую политику. Так же, как и Путин, он считает, например, что Британский Совет занимается шпионажем.

Ситуация может измениться только, если произойдут перемены в США. Многое зависит от того — кто в США придёт к власти. Многие считают, что Джон Маккейн был бы плох для России. Он не раз заявлял, что Россию нужно выгнать из «Большой Восьмёрки», потому что она не демократическая страна. Ни Хиллари Клинтон, ни Барак Обама ничего подобного не говорили. Американские демократы более дружелюбно относятся к России, чем Маккейн и поэтому при них, скорее всего, у США было бы больше возможностей сотрудничать с Россией, чем при президенте-республиканце.