Екатерина Владимировна Егорова:
О личностной природе политической коммуникации

Всё внимание на личность

Понимание политической коммуникации основывается на анализе трёх базисных элементов: темы, эмоционального отношения к ней коммуникатора и его личности. Практически любой политический текст имеет два пласта для понимания: эксплицитный и имплицитный. Эксплицитный пласт содержит темы и эмоции коммуникатора. Они лежат на поверхности, и этот текст мы лишь подвергаем интерпретации. Имплицитный пласт содержит скрытую информацию о личности политического коммуникатора, и на основе текста мы строим гипотетическую модель этой личности. Именно такая модель служит основой для восприятия соответствия текста в его содержательном и эмоциональном плане личности говорящего. И, таким образом, для установления степени его искренности. Поэтому личность политического коммуникатора оказывает весьма существенное влияние на понимание политической коммуникации.

О самооценке политиков

У политика, как у каждого человека, есть представление о самом себе. И если политический коммуникатор доволен собой и у него высокая самооценка, то он держится весьма уверенно и замотивирован на успех. Важно, конечно, чтобы его уверенность в себе соответствовала его компетентности в излагаемой теме. Как правило, уверенные в себе политические коммуникаторы воспринимаются как более убедительные с точки зрения аргументации.

Однако весьма часто встречаются случаи, когда политический коммуникатор не обладает высокой самооценкой и публичное выступление для него — серьёзный экзамен. Это совсем не значит, что он будет говорить что-то невразумительное или, запинаясь и заикаясь, нервно излагать свою позицию. Скорее наоборот, он будет ярок и интересен, остроумен и язвителен, но при этом переживаемый им стресс может сильно повлиять на глубину и качество подбираемых аргументов.

У политического коммуникатора могут быть различные основания для недовольства собой. Основанием для заниженной самооценки у одного могут стать его плохие ораторские способности, и тогда выступление на встрече с избирателями превращается для него в муку. Для другого такой причиной может стать невыразительная внешность, и он, не находя подчас нужных слов перед телекамерой, становится гением радиообращений.

Самооценка является наиболее важным фактором, влияющим на содержание сообщения в политической коммуникации. Требующая компенсации самооценка может толкать политика на резкие, экстремистские высказывания, и такая бравада даст ему некоторое облегчение. Такая самооценка может заставить его оперировать более жёсткими аргументами в пользу военных действий или внешнеполитических акций, которые позволят ему в собственных глазах выглядеть более решительным и великим. Самооценка, нуждающаяся в повышении, нередко заставляет политического коммуникатора говорить на темы морали и нечестного поведения других политиков, чтобы доказать себе собственное моральное превосходство. Возможно и другое. Проекция, когда человек приписывает другим людям отрицаемые в себе самом качества, толкает политика на обсуждение плохих поступков политиков и стран. Таким образом, содержание его речи во многом обусловлено внутриличностными процессами.

Нарцисс, любующийся собой

Политический коммуникатор с завышенной самооценкой нередко выглядит как нарцисс, любующийся собой. В этом случае содержание его речи может иметь несколько особенностей. Во-первых, он, как правило, не утруждает себя подбором логических аргументов, чтобы убедить аудиторию, а довольствуется в основном декларативными утверждениями. Во-вторых, он не разворачивает логические схемы, а даёт свернутые утверждения, понятные ему, но не всегда понятные аудитории. В-третьих, он часто склонен игнорировать посылки, говоря в основном о выводах.

Такому политическому коммуникатору кажется, что аудитория обязана воспринимать его слова на веру, ведь он, по его мнению, глаголет истину. Непонимание критического потенциала любой аудитории нередко становится причиной слабого воздействия ПК с завышенной самооценкой. Исключением являются политические харизматики, которые почти гипнотизируют аудиторию и действуют скорее внушением, нежели убеждением.

Текст как средство достижения целей

Политическому коммуникатору важно достичь цели посредством текста. Например, его цель — получение одобрения гражданами страны военных действий. Следует подчеркнуть, что его целью является именно получение одобрения. В противном случае, если бы мнение населения ему было не важно, он бы просто проинформировал о начале военных действий. Итак, имея высокую мотивацию достижения цели, политический коммуникатор может совершенно по-разному построить свою речь.

В одном случае (если он чувствует себя достаточно компетентным в обсуждаемых вопросах и уверен в успехе выбранного пути — военного разрешения конфликта) политический коммуникатор, мотивированный на достижение этого успеха, будет приводить различные аргументы в пользу такого решения: аргументы, показывающие необходимость и разумность таких шагов, аргументы с использованием исторических аналогий и демонстрации успеха в прошлом таких шагов и аргументов, показывающих алгоритмы достижения успеха. Если политический коммуникатор не чувствует себя компетентным и уверенным в успехе операции, то он главным образом будет стараться избежать поражения. И это непосредственно отразится на содержании его речи. Он будет подбирать аргументы в пользу того, что это вынужденный и неизбежный шаг, что посредством этого шага необходимо избежать ещё худшей ситуации; аргументы с использованием исторических аналогий о том, как в прошлом не сделали таких действий и это привело к нежелательным результатам.

Защита или атака?

Если у политического коммуникатора присутствует сильная потребность во власти, то, во-первых, его тексты будут пестреть большим количеством местоимений «я» или «мы» в смысле «мы решили», «мы намерены». Во-вторых, глаголы будут иметь выраженный императивный или силовой характер: «заставить», «вынудить». И в-третьих, темы, которые используются в тексте, будут связаны с приложением силы (в психологическом или физическом смысле) к определённым объектам. Типичными являются темы передела собственности или территорий, темы принятия условий, изменения позиций, исполнения решений или приказов.

Политический коммуникатор с высокой потребностью во власти обычно бывает весьма убедительным и подбирает короткие доступные аргументы. Его аудитория не должна особенно рассуждать, и ей с первого слова должен быть ясен его «приказ». Его речь, как правило, достаточно коротка, ясно и чётко построена, в ней присутствуют короткое обоснование необходимости действий, требуемых от аудитории, и чёткая формулировка этих действий.

Когда политический коммуникатор чувствует определённую опасность для себя или для наиболее важных для него ценностей, то в его речи появляются темы защиты, отражения нападения. Политический коммуникатор может призывать либо к агрессии, либо, наоборот, к её отражению. Темы враждебного окружения, заговоров, интриг, угроз очень характерны для политических коммуникаторов, чувствующих себя в опасности. Если они находятся в состоянии стресса, волнения, то их речь может терять логику и внутреннюю стройность. Они могут призывать к действиям и лишь потом объяснять, зачем эти действия нужны. Они могут противоречить самим себе, использовать лексику, не свойственную данной аудитории, обращаться к непонятным примерам и не разделяемым аудиторией ценностям.

Текст-мечта

Политический коммуникатор с высокой склонностью к риску не станет утруждать себя логической проработкой текста. Он произнесет речь, содержание которой не опирается на чёткие аргументы, почему должно быть так, как он призывает. Он и сам до конца не понимает, почему всё же стоит так делать, но чувствует, что такой путь может принести дивиденды. И поэтому, не обладая законченным набором аргументов, он будет использовать яркие, образные выражения, апеллировать к эмоциональной сфере, стараться внушить свои идеи, а не убедить в их правильности. Такой политический коммуникатор станет обрисовывать преимущества предлагаемого пути к цели, соблазнять аудиторию привлекательностью цели. При этом он не станет говорить об опасностях пути или о возможных провалах. Он будет употреблять референты будущего времени, использовать соответствующую форму глаголов и обстоятельств времени. Это будет текст-мечта. Нередко такие тексты сильно воздействуют на аудиторию, заражают оптимизмом и создают высокую мотивацию поддержки у аудитории.

Между борьбой и гармонией

Система политических убеждений политического коммуникатора самым непосредственным образом влияет на содержание текста и, следовательно, на его понимание. Политический коммуникатор может воспринимать политику как конфликт интересов различных субъектов или как гармонические отношения. Естественно, в первом случае у него будут присутствовать темы борьбы интересов, различий в позициях разных сторон, перевеса сил в желательную или, наоборот, в нежелательную сторону. Политический коммуникатор будет приводить жёсткую аргументацию, оправдывающую действия, направленные на победу — моральную или материальную — над противником. Конфликт как естественный атрибут политики на уровне системы политических убеждений политического коммуникатора определяет как призыв к победе над противником. И этот призыв прочитывается, даже если он сделан в самых бархатных тонах. Гармонические отношения в политическом мире видят, к сожалению, не многие политические коммуникаторы. И тем не менее они встречаются.

Убеждения политического коммуникатора относительно политического оппонента играют важную роль в создании текста. Если политический коммуникатор убеждён, что с оппонентом необходимо вести переговоры и приходить к компромиссу, то в его речи императивные глаголы будут присутствовать минимально. В то же время в речи можно отследить обороты явно аффилиативного характера: «мы вместе с А решили», «во взаимных интересах будет», «мы готовы к переговорам с А». Неимперативная лексика будет сочетаться с темами взаимных интересов и взаимовыгоды, совместной деятельности по разрешению конфликта, готовности идти на разумные уступки. Если же оппонент воспринимается как враг, то в тексте появится крылатое «мочить в сортире», «враг должен быть и будет уничтожен», «никаких поблажек врагу». В речи будет присутствовать множество стереотипов и обобщений типа «все демократы». Логика и аргументация будут направлены на формирование установок действий в отношении врага.

Восприятие оппонента как союзника также сильно влияет на содержание коммуникации. Если партнёр воспринимается как обязательный элемент совместной деятельности, политический коммуникатор будет употреблять местоимение «мы» и оборот «мы вместе». Он будет говорить от своего имени и имени союзника, подчёркивать взаимные обязательства и совместную ответственность за действия. В тексте будут присутствовать описание совместных действий и объяснение аудитории, что поддержка союзника означает праведность этих действий для широких слоёв населения.

Если союзник воспринимается как автономный игрок, то политический коммуникатор обязательно станет подчёркивать свою собственную автономность в принимаемых решениях и действиях и то, что союзники, как автономные субъекты, сами несут ответственность за свои поступки.

О разном отношении к истории

Политический коммуникатор, убеждённый, что он может контролировать исторические события, обязательно построит сообщение с использованием тем своего влияния на историю. Он подчеркнёт свою активную позицию в создании политической или экономической реальности, будет употреблять местоимения «я» или «мы» и глаголы совершенного вида: «я сделаю», «мы построим», «мы не допустим».

Политический коммуникатор, считающий, что историю контролировать невозможно, будет строить текст таким образом, что в нём будут преобладать темы подчинённости историческим и политическим процессам, пассивные залоги и абстрактные утверждения типа «не властвуя над историей, мы должны подчиниться её законам», «политическая ситуация диктует нам».

Политические коммуникаторы могут по-разному оценивать предсказуемость исторических событий. Политический коммуникатор, убеждённый, что историю можно предсказать, в своих текстах сообщает некие гипотезы о будущих событиях, прогнозирует политическую ситуацию. Он приводит различные системы аргументов, апеллирует к логике и использует технику убеждения.

Политический коммуникатор, который считает, что исторические события непредсказуемы, в основном говорит о сегодняшнем дне или о прошлом, проводит сравнение текущих ситуаций. Его анализ практически не содержит референций будущего времени, и он не склонен говорить о серьёзных последствиях каких-то действий. Его призыв к будущим действиям ограничен во времени. Он может призвать к действиям в ближайшем будущем, скажем, к поддержке на выборах через две недели, но вряд ли он будет стараться создавать мотивацию на долгосрочные действия.

Идеолог vs прагматик

Политический коммуникатор при выборе целей может проявить себя как прагматик или как морализирующий идеолог. Естественно, при этом он по-разному построит свой текст. Политический прагматик приведёт стройную систему аргументов, способную убедить аудиторию в выгоде предлагаемого пути. Он убедит аудиторию, что если она последует его предложению, то получит бесспорную пользу. Темы выгоды, полезности, разумности, достижения целей, продвижения будут превалировать в его текстах.

Политический идеолог всегда будет настаивать на моральных обязательствах следовать определённой идее, обязанности отдать свой долг, апеллировать к совести, морали и эмоциям. В этом случае не стоит ожидать в текстах логических построений и жёстких аргументов. Призыв следовать долгу может быть очень эмоциональным: «Родина-мать зовет!» или «Добей врага!» Тексты идеолога содержат скрытые или открытые лозунги-призывы, генерализации и стереотипы, доминирующие в общественном сознании и бессознательном в данный момент, например: «патриотизм», «долг патриота», «враги отечества», «предатели национальных интересов». В его текстах даются цель и приказ её достижения с помощью действий, которые называются и не обсуждаются. Это своеобразный язык военных приказов.

Политический коммуникатор, убеждённый, что он или представляемые им политические силы способны контролировать уровень риска при предлагаемых действиях, будет активно использовать темы контроля, управления результатом и управляемости событий. Выражения типа «обстановка находится под полным контролем» или «исход борьбы предопределен» являются очень характерными для такого политического коммуникатора. Он будет использовать яркие, образные выражения, способные внушить спокойствие аудитории, активно употреблять глаголы совершенного вида, так как они демонстрируют виртуальное достижение цели: «мы сделаем это в любом случае», «мы добьёмся своей цели и достигнем результата уже в скором времени».

Анализ текстов как инструмент прогнозирования

Так как в политике постоянно действуют силы с различными политическими интересами, то важное место в политическом процессе отводится переговорам, консультациям и согласованию интересов. Политический коммуникатор, убеждённый, что лучше всего вести такие переговоры с позиции силы, станет в своём тексте не только использовать лексику, подчёркивающую его превосходство и силовую символику, но и всячески акцентировать слабость другой стороны. Политический коммуникатор, считающий, что момент для переговоров определяется многими факторами, в том числе потерями для его стороны, разумностью компромисса, потребностью в стабильности или безопасности, станет в своих текстах использовать темы разумности мира и пагубности конфликта, темы выгоды. В этом случае политический коммуникатор будет показывать с помощью аффилиативной лексики родство интересов и позиций сторон, будет употреблять конструкции «мы вместе», «мы должны преодолеть». Он станет приводить аргументы в пользу утверждения, что обе стороны достойны поощрения в случае достижения компромисса.

Конечно, личностная природа политической коммуникации куда богаче описанной в этой статье. Но и данный скетч позволяет оценить, сколь значительный пласт информации нам приходится анализировать, чтобы понять, ПОЧЕМУ политический коммуникатор обращается к нам с тем или иным СЛОВОМ. И если мы сумеем сделать это правильно, то и ДЕЛА его мы сможем прогнозировать точно и безошибочно.