Олег Игоревич Генисаретский:
Вопросы о развитии

1

Развитие как самоценность.

1.1

Довольно часто слово развитие употребляется «по очевидности», но не «по оговорённому согласию». Мы полагаем так происходит потому, что для корпоративно предпринимательства и корпоративной культуры развитие — важный элемент институциональной риторики, своего рода социально-профессиональная самоценность.

1.2

Это малообязательное словоупотребление закрепилось в менеджерском лексиконе в также в форме управления развитием, устойчивого развития и стратегии развития. Так, у инициаторов Форума «Стратегии регионального развития» (Казань, 2003) было сказано: «Мы исходим из убеждения, что в работе со стратегиями следует руководствоваться опережающим и расширенным пониманием развития, ориентированным не только на экономический рост, повышение конкурентоспособности или модернизацию инфраструктур, но также и на управленческое освоение новых — социальных и гуманитарных (как теперь выражаются нематериальных) — ресурсов и стратегий развития».

2

Но стоит только выйти за пределы (модной) риторики социальной ответственности, как благопожелание об участии России в мировом развитии наталкиваются на фактическое сопротивление делового сообщества: сначала и прежде всего успех в основной деятельности — освоение новых рынков, конкурентные преимущества и (и в конце концов, прибыль), а уж потом…

3

Несовпадение целеполаганий по отношению к основной деятельности и социальной политике дорастает до острого противоречия на фоне практики GR (которое я склонен трактовать как формирование в обществе единого управленческого пространства, в котором происходит процесс конверсии разных видов управленческой деятельности: в производственной, финансовой, политической, гражданской, государственной и других областях). На эту противоречивость были вынуждены обратить внимание авторы Доклада Национального разведывательного совета США «Контуры мирового будущего», в часть III которого «Новые вызовы государственности» включены разделы «Управление под давлением высоких технологий», «Политики идентичности», часть IV посвящена множеству факторов «Всеобъемлющей ненадёжности». Не говорит ли это о том, что на фоне показного оптимизма менеджерского сообщества кризис «национального и международного управления» стал ещё одни вызовом будущему?

4

В последние два-три года государственная власть, формируя новый вариант управляемой демократии, стремится переключить общественное внимание преимущественно на формирование институтов гражданского общества (и парламентско-партийной системы государственного управления). На фоне «замедления темпов демократизации» в мире, как сказано в том же Докладе, упование на сверхэффективность «общественных палат», «приёмных» и прочего мне представляются чрезмерно ажиотажным. При этом, невоспрошенными и незадействованными по-прежнему остаются внутренние резервы стратегий корпоративного управления (и корпоративной культуры), их способность энергично генерировать новые формы социальности, социальной ответственности и доверия. Однако спрашивается, где то место в деловом мире, где те коммуникационные площадки, на которых мог бы начаться новый круг отстраивания моделей корпоративного развития, интегрированного с региональным и социальным?

5

Мир корпоративного предпринимательства:

• проективен, не в пример структурам государственного управления наделён способностью к повышенной проектной готовности к развитию, и в то же самое время юридически технологичен (развивая свои системы международных стандартов);
• участвует в интенсивной гонке за новыми технологическими инструментами и профессиональными компетенциями управления;
• системно ликвиден, мобилен (подвижен);
• в принципе социально креативен, так как порождает коммуникационные модели и стандарты.

6

Вопрос о развитии сегодня — это вопрос об институциональном дизайне корпоративного мира, об институциональной силе и гибкости профессиональных сообществ, социальных структур, региональных элит и национальных государств.