Технология власти.
Приложение 2. Особенности политической власти в современном Китае

Знание системы политической власти современного Китая имеет чрезвычайно важное значение по меньшей мере по трём причинам: во-первых, благодаря удельному весу данного государства в мировой политике; во-вторых, в силу характера его социально-экономического строя; в-третьих, из-за возможности расширения представлений о мировом политическом процессе.

Китайскую Народную Республику по традиции продолжают называть социалистической страной, тем более, что подобная квалификация принята во всех официальных документах данной страны. Однако подобная оценка все более вступает в противоречие с социально-экономическими процессами, произошедшими в Китае после решений декабрьского Пленума ЦК КПК 1978 года.

Введение различных форм собственности в народном хозяйстве, отказ от государственной, общественной собственности в деревне, внедрение рыночных отношений, широкое заимствование иностранной техники и технологии, приглашение зарубежных специалистов, создание совместных предприятий и свободных экономических зон, посылка большого количества людей на учёбу и стажировку за границу — таковы основные моменты этих изменений. Постепенная замена плановой экономики — рыночной, централизованного распределения продуктов — товарно-денежными отношениями потребовали соответствующей корректировки в теории. На смену учению о закономерностях переходного периода от феодализма или капитализма к социализму пришла концепция «социализма с китайской спецификой», которая по своему концептуальному содержанию принципиально расходится с догматическим марксизмом.

Достаточно упомянуть положение, согласно которому интеллигенция входила в состав рабочего класса. Тем самым фактически отбрасывался тезис о её подчинённой роли в социальной структуре.

Что же касается политической системы, то здесь не произошло каких-либо принципиальных изменений. Как и до начала экономической реформы ядром, центром этой системы по-прежнему являлась Коммунистическая партия Китая, которая продолжала осуществлять всеобъемлющий контроль над всей общественной жизнью, подчинение членов общества коллективным целям и официальной идеологии. Контроль этот осуществлялся прежде всего путём закреплённого в Конституции страны положения о руководящей роли партии. Партийные решения и до сих пор являются обязательными для любого органа власти — законодательной, исполнительной и судебной, любых учреждений и предприятий, независимо от их ведомственной принадлежности. Исполнение партийных решений контролируется её полномочными представителями в лице партийных комитетов, присутствующими на любом уровне в обязательном порядке. Они же несут ответственность за подбор кадров.

Секретари парткомов и поныне имеют в Китае большую власть в отличие от аналогичных лиц в бывшем Советском Союзе, ибо они приравниваются по своему рангу в иерархической системе должностей к руководителям учреждений или предприятий.

Например, одинаковым рангом обладают секретарь парткома министерства и министр, секретарь парткома института и его директор, секретарь парткома завода и его директор и так далее. Во многих случаях допускается совмещение должностей, причём не только в отношении предприятий народного хозяйства, высших учебных заведений, но и министерств и даже органов власти. Министр может быть одновременно секретарём парткома министерства, а мэр города — секретарём парткома. О сращивании партийного и государственного аппарата красноречиво свидетельствует такой факт, как оплата всей деятельности партии из государственного бюджета.

Существование в современном Китае подобной системы политической власти объясняется целым рядом причин. Прежде всего традициями политической системы. В Китае практически никогда не существовало демократического общества. В течение многих столетий в стране господствовал императорский строй, который затем сменился тоталитарным режимом буржуазно-феодальных кругов. С приходом к власти коммунистов произошла лишь смена правящего слоя. Что же касается организации системы власти, то она лишь в деталях отличается от гоминьдановской ¹. В течение столетий в традиционном Китае культивировали представления, исходящие из безусловного приоритета коллектива над индивидом, отрицавшие право последнего на автономное существование.

Сознание масс носило общинно-коллективистский характер. Член китайского социума привык чувствовать себя песчинкой в огромном море житейских бурь, поэтому он просто не может представить себя вне дома, семьи, коллектива, общины. Следует также учитывать огромное воздействие на умы миллионов китайцев стереотипов конфуцианства.

Это учение играло значительную роль в формировании всего китайского образа жизни, начиная от социальных институтов и кончая семейными отношениями. Культ конфуцианской традиции, заложенный в эпоху Хань и подновленный при Сунах, стал альфой и омегой всей китайской культуры, основным базисным элементом культурного и соответственно политико-философского наследия. Принципы конфуцианской этико-политической доктрины играли определяющую роль в формировании мировоззрения каждого члена китайского социума — не только интеллигента, но и обычного крестьянина.

Каждый китаец вольно или невольно соразмерял свои поступки и мысли с предписаниями конфуцианства. Поэтому можно говорить о том, что каждый китаец был в известном смысле конфуцианцем.

Принципы этико-политической доктрины конфуцианства, кратко говоря, состояли в следующем: это культ отца и старших в семье, культ семьи и клана, культ чиновников-учёных, оборачивающиеся в конечном счёте культом идущей от Неба власти императора, культом старших вообще, приверженностью к консерватизму и традициям. В течение многих столетий китайское общество было обществом патерналистского толка, что легко объясняет систематическое появление тоталитарных режимов. Император, будучи наместником Неба, выступал в роли Отца своих подданных, поэтому неповиновение его установлениям не допускалось и жестоко каралось.

Конфуцианство не могло не оказать своего влияния на формирование мировоззрения первых руководителей Коммунистической партии Китая, ибо все они получили обычное китайское воспитание.

Вторая причина, объясняющая существование в Китае тоталитарного режима, связана с коммунистическими убеждениями китайских лидеров. Их представления о политической системе социализма были почерпнуты не из сочинений Маркса или даже Ленина, а скорее из работ Сталина, которые не только в 1930–1940-е годы, но и позже были достаточно хорошо знакомы партийным кадрам китайской компартии.

Наконец, нельзя не учитывать, что к моменту взятия власти имелся лишь опыт длительной вооружённой борьбы за власть.

Симбиоз конфуцианства и марксизма (в его догматической версии) объясняет приверженность руководства КПК идеям централизованной бюрократической власти, их неприязнь к принципам демократии. В июне 1984 года, то есть уже в период разгара экономической реформы, говоря о политической реформе, Дэн Сяопин решительно отвергает саму возможность заимствования каких-либо элементов западной политической системы: «Когда говорят о политической реформе вообще, то говорят о демократизации. Но что имеется в виду под демократизацией, не очень ясно. Демократия, которая осуществляется в капиталистическом обществе, является буржуазной, а фактически демократией монополистического капитала.

Это не что иное, как борьба партий во время предвыборной кампании, разделение законодательной, исполнительной и судебной власти. Допустимо ли для нас разделение власти? У нас институт собраний народных представителей, народная демократия, осуществляемая под руководством компартии… Нам нельзя перенимать у Запада так называемую демократию и разделение власти, нам нужно осуществлять социалистическую демократию и гарантировать преимущества социализма. Я говорю не об эффективности хозяйственного и административного управления, а об общей эффективности. В общей эффективности наше преимущество, и мы должны его сохранять…

Поэтому мы считаем, что при перестройке нельзя идти на заимствование западной системы, нельзя перетаскивать к себе капиталистическую систему Запада» ².

Дэн Сяопин считает невозможным проведение прямых выборов в парламент — Всекитайское собрание народных представителей, поэтому они до сих пор косвенны, то есть парламентариев общекитайского уровня избирают не избиратели, а депутаты местных народных собраний, то есть парламентов, по определённой квоте.

Содержание политической реформы состоит, по мнению Дэн Сяопина, во-первых, в децентрализации властных полномочий Центра в области экономики, но не в принятии политических решений, а, во-вторых, в улучшении системы подбора кадров, которое он понимает как постепенное их омоложение.

В течение последних пятнадцати лет в Китае создана довольно стройная система обновления работников партийного, государственного и хозяйственного аппарата, получившая метафорическое название ухода с линии «первой» на «вторую» и «третью» ³.

Речь идёт о постепенной замене кадров преклонного и пожилого возраста более молодыми работниками. С этой целью была продумана целая система мер — от создания на всех уровнях в партийных комитетах комиссий советников до издания соответствующих постановлений, регламентирующих возрастные рамки выхода на пенсию различных категорий служащих и рабочих ⁴.

При существующей в современном Китае системе политической власти подобные нововведения в известной степени позволяют повысить эффективность государственного и хозяйственного управления. В стране существует своя, китайская специфика принятия политических решений. В течение десятилетий сложился довольно многочисленный слой политической элиты, состоящий из партийных, государственных и хозяйственных чиновников, связанных корпоративными интересами. Все её члены исповедуют одну и ту же идеологию, преследуют одну и ту же цель, хотя у них может быть и различное представление о методах её реализации. Самый верный слой элиты составляет узкий круг лиц, занимающих либо занимавших высшие должности в партии и государстве. На вершине своеобразной политической пирамиды находится Дэн Сяопин, которому принадлежит особая социальная роль. Считается, что Дэн Сяопин так же как и Мао Цзэдун относится к харизматическим типам личности.

В период «культурной революции» он дважды подвергался опале, последняя из которых закончилась только со смертью Мао Цзэдуна.

Учитывая его опыт, профессиональные данные, эрудицию, Дэн Сяопин был возвращён в состав руководства. И здесь оказалось, что только он смог предложить конкретную и реалистическую программу реформы китайского общества, получившую впоследствии название «социализма с китайской спецификой». Однако новаторский дух этой программы не смог бы принести ему политического капитала, если бы он не обладал особым даром убеждать своих коллег по руководству, членов партии, массы в том, что предлагаемый им необычный, неординарный, расходившийся с общепризнанными принципами социальный проект обречён на успех.

Важную роль сыграло то, что Дэн Сяопин делал акцент на национальных чувствах китайцев, их национальном достоинстве, неповторимости предложенного им курса. В результате Дэн Сяопин постепенно из члена высшего политического руководства, имеющего одинаковые права с другими своими коллегами, превратился в первое лицо в стране. Самое удивительное, что он, не будучи формально ни Председателем ЦК КПК, ни Генеральным Секретарем ЦК партии, тем не менее стал высшим арбитром последней инстанции в принятии ответственных политических решений. После ХIV съезда КПК, состоявшегося в 1992 году, Дэн Сяопин формально отошёл на «третью линию», сложил с себя последние должностные обязанности Председателя Центрального Военного Совета КНР, однако его политический авторитет по-прежнему непререкаем.

В последние годы официальная китайская пропаганда усиленно создаёт культ Дэн Сяопина. Практически с середины 1980-х годов Дэн Сяопин, как и в своё время Мао Цзэдун, стал своего рода императором. Мы говорим — своего рода, — ибо в том и в другом случае власть, равную власти императора, оба человека получили благодарю своим личным качествам, харизматическому дару. Завоеванный им политический авторитет во многом объясняется тремя качествами: во-первых, умением следовать конфуцианскому принципу «золотой середины», согласно которому необходимо избегать крайностей при принятии решений, учитывать все, даже противоположные мнения, подходить к решению вопросов, исходя из принципа: с одной стороны и с другой стороны; во-вторых, — прагматизмом, то есть умением во время отказываться от устаревших догм и стереотипов и, наконец, в-третьих, — смелостью и твёрдостью при реализации принятых решений.

Дэн Сяопин — последний китайский реформатор, принадлежащий к старшему поколению коммунистических лидеров. Дэн Сяопин отлично сознает, что то общество, которое он хочет построить в Китае, не будет социалистическим, скорее оно будет капиталистическим, но с китайской спецификой. Для его обозначения он использует традиционное китайское понятие «общество благоденствия». Вместе с тем Дэн Сяопин считает, что отказ от лозунга — «строим социалистическое общество» (не от идеи — от идеи он внутренне уже отказался) поставит под удар саму реформу. (Решения последнего ноябрьского пленума ЦК КПК 1993 года в случае их реализации неизбежно приведут к дальнейшей «капитализации» страны). Он не раз говорил об особых условиях Китая — размерах территории и населения, региональных различиях, особенностях истории, многонациональном составе, сюда же можно добавить и факт низкой политической культуры народа, двадцать процентов которого просто неграмотно. Эти условия, по его мнению, не позволяют реализовать в стране атрибуты западной демократии. Дэн Сяопин полагает, что в случае их переноса на китайскую почву возникнет реальная опасность возникновения политической нестабильности, анархии и хаоса. Именно этими соображениями были продиктованы решения о смещении Ху Яобана с поста Генерального секретаря ЦК КПК в январе 1987 года после первых студенческих демонстраций и о подавлении студенческого движения, имевшего место в мае-июне 1987 года.

По мнению Дэн Сяопина и других китайских лидеров, в условиях современного Китая политическая реформа необходима, но она должна быть подчинена экономической реформе и носить ограниченный характер. Её основные принципы были сформулированы в Отчётном докладе ЦК КПК ХIII съезду партии (октябрь 1987 года) Их семь — разграничение функций партийных и правительственных органов, децентрализация управления; улучшение работы правительственных органов; перестройка системы подбора кадров; введение системы общественных консультаций и диалога; совершенствование системы политической демократии; усиление законотворческой деятельности. Под совершенствованием системы политической демократии понимается не введение системы разделения властей, а повышение роли общественных организаций, улучшение работы центрального и местных представительных органов; под разграничением функций партийных и государственных органов — не подчёркивание первостепенной роли государства, а лишь отказ от ненужного дублирования в работе этих органов; под системой общественных консультаций — не согласие с принципом многопартийности, а признание социальной роли других партий. В сущности, речь идёт о повышении эффективности функционирования политической системы в интересах осуществления экономической реформы. Перефразируя слова Дэн Сяопина, можно сказать: цель политической реформы — добиться, чтобы вся страна сразу же приступила к решению хозяйственных вопросов, как только последует соответствующий призыв.

Собственно, в настоящее время в Китае существует авторитарная система. Это проявляется в следующем. Власть коммунистической партии Китая носит неограниченный характер, опирается в значительной степени на силу. Вместе с тем нельзя отрицать того, что режим имеет до сих пор массовую поддержку. Для современного китайского общества характерна также монополизация власти и политики, политической оппозиции в общепринятом смысле этого слова не существует, если не считать не признаваемых властями и, по существу, нелегальных небольших групп правозащитников. Носителями власти выступает узкий круг лиц.

Вместе с тем в этом обществе имеется определённый плюрализм прежде всего в экономике и, как это ни парадоксально, в идеологии. Власть в лице руководящего слоя политической элиты занята прежде всего вопросами обеспечения внутреннего порядка и внешней безопасности. Что касается экономики, то здесь её интересуют вопросы стратегического характера, она не осуществляет тотальный контроль над сферой реальных товарно-денежных отношений. Функционирование механизмов рыночного саморегулирования обеспечивает существование определённой экономической свободы, автономии личности в этой сфере.

Появившийся в ходе осуществления экономической реформы экономический плюрализм находит своё отражение в социальной структуре и политической жизни Китая. Социальная дифференциация, пришедшая на смену ранее монолитному обществу, проявляется прежде всего в появлении нового среднего класса в лице как партийно-государственных кадров, их коллег, «переброшенных» в коммерцию и предпринимательство, и лиц, не имевших ранее никаких связей с номенклатурой. За годы реформы в Китае, как в центре, так и на местах, выросло новое поколение людей — бизнесменов, предпринимателей, в том числе и не членов КПК в возрасте 30–55 лет, предприимчивых, инициативных, лишённых догматических представлений, пекущихся более о рентабельности, прибылях, зарабатывании денег, нежели о соблюдении идеологических принципов. Эти люди, естественно, стремятся к тому, чтобы их экономические и политические интересы были представлены в органах государственной власти, в партийном аппарате. В условиях авторитарного режима другой возможности для защиты своих интересов у них нет. Поэтому в коммунистической партии появились две различных группы интересов — одна, выступавшая за продолжение экономической реформы, другая — за их замедление или даже приостановление. Прямое институциональное оформление этих групп интересов в китайском обществе на данном этапе затруднено, хотя консервативные силы объективно составляли большинство в комиссиях советников при парткомах. Однако борьба между двумя группами интересов шла постоянно. Она выражалась в форме дискуссий на страницах научной и партийной печати, в столкновении мнений на различных совещаниях, в характере и содержании партийных решений и указаний.

На рубеже 1990-х годов консервативные силы, явно под влиянием событий в Советском Союзе и Восточной Европе, консолидировались и предприняли попытки остановить экономическую реформу. В частности, они заявили, что необходимо закрыть специальные экономические зоны, поскольку они являются рассадником капитализма и всех негативных явлений, связанных с ними. В этих условиях Дэн Сяопин в начале 1992 года предпринял поездку на юг страны, где, по существу, выступил с призывом продолжать реформу. Его указания были оформлены в виде «Документа № 2», который был, как обычно в таких случаях, объявлен обязательным для внутрипартийной проработки.

Сложные реалии политической жизни Китая нашли своё отражение в ряде теоретических дискуссий. Так во второй половине 1988 года — первой половине 1989 года в китайской политической науке прошла оживлённая дискуссия о природе авторитаризма и демократии и их судьбах в современном Китае. В ходе дискуссии выявились две точки зрения. Сторонники одной точки зрения подчёркивали необходимость следования западным, демократическим моделям развития.

Другие, признавая в принципе необходимость проведения в Китае демократизации, в то же время говорили о необходимости учитывать специфику социокультурных условий страны.

Их исходная позиция вкратце состояла в следующем. В Китае отсутствуют демократические традиции, поэтому для осуществления модернизации в настоящее время нельзя использовать западный опыт в виде парламентской демократии. Власть должна быть сосредоточена в руках политической элиты или просвещённого лидера. По их словам, именно такой путь политического развития прошли Южная Корея, Тайвань, Япония. В поисках теоретического обоснования сторонники этой точки зрения обратились к концепциям политической модернизации консервативного толка, в частности, к работам С. Хантингтона. Как известно, он ставил модернизированность политических институтов в зависимость не от степени их демократизации, а от их прочности и организованности. Модернизация требует жёсткой, централизованной, по сути дела, тоталитарной власти, ибо только она может обеспечить переход к рынку и национальному единству в ранее отсталых странах. Поэтому в процессе модернизации государство преследует две цели: политическую демократию и политическую стабильность, причём в условиях отсутствия политической стабильности не может быть реализована политическая демократия. Иначе говоря, человечество может не иметь свободы, но иметь порядок, однако оно не может, не имея стабильности, иметь свободу.

Приверженцы этой позиции выдвинули концепцию «нового авторитаризма», согласно которой развитие современного китайского общества требует сочетания авторитарного режима власти, то есть централизованной системы управления, со свободой, то есть определённой степенью демократии, причём критерием демократичности тех или иных свобод является их «способность развивать рынок». Современный Китай переживает переходный период от нерыночной экономики к рыночной, поэтому на первый план выдвигаются проблемы обеспечения экономической свободы, а не развития демократической системы. По мнению одного из участников дискуссии, демократия как строй не обязательно должна существовать одновременно со свободой. Если есть демократия, то обязательно есть свобода, однако, если есть свобода, то не всегда есть демократия. Примером тому — Гонконг. В данном случае под свободой понимается экономическая свобода, то есть автономия личности в экономической сфере. Сторонники концепции «нового авторитаризма» постулировали тезис о том, что рыночная экономика по самой своей природе предполагает экономическую свободу, поскольку основывается на свободе выбора каждого человека и его ясно выраженном праве участия в производстве. Для развивающихся стран, к которым относится Китай, крайне важно, что экономические свободы обеспечивают не только устойчивость экономического развития, но и политическую стабильность. В этих странах парламентская демократическая система не может служить поэтому средством введения рыночных отношений, напротив, последние в конечном счёте приводят к появлению системы парламентаризма.

Дискуссия о судьбах авторитаризма и демократии в Китае носила многоаспектный характер. Мы затронули здесь лишь один из моментов, который имеет прямое отношение к рассматриваемой теме. После известных событий на площади Тяньань-мэнь обсуждение данной проблематики на страницах китайской печати прекратилось, поскольку оно в случае его продолжения стало бы затрагивать наиболее важные вопросы государственной жизни.

Существующий в современном Китае авторитарный режим имеет не только свои достоинства, но и недостатки. Неминуемый в ближайшее время уход из политической жизни Дэн Сяопина (в 1994 году ему исполняется 90 лет) неизбежно ставит вопрос о политических гарантиях продолжения курса, начатого в конце 1978 года. Никто из нынешних китайских руководителей не имеет такого авторитета, каким обладает Дэн Сяопин, никто из них не может претендовать на освобождающийся «трон императора». И хотя силы консерваторов ослаблены ⁵, их влияние в партии и в обществе ещё очень велико. При любом серьёзном осложнении социальной и особенно экономической обстановки они имеют серьёзные шансы на успех. Можно предположить, что конфуцианская терпимость, следование принципу «золотой середины» возьмёт верх над идеологическими догмами.

Однако пример современного Китая лишний раз свидетельствует, что магистральный путь развития политической истории лежит во введении демократических институтов власти, что, естественно, не исключает непременного учёта социально-культурного и исторического контекста.